Чужая корона (Чужое тело-2)

Ну так что, и все? Можно вязать, тащить в Западную башню на расспросы тщательные? Толстый‑то какой, тяжело волочить будет, однако!

Да как бы не так. Вместо того, чтобы волочь графа куда‑то, я был вынужден отбивать удары, которыми меня щедро одаривали два графских оруженосца с горящими от предвкушения глазами. Стоило графу грохнуться, как эти его моментально заслонили, встали плечом к плечу и принялись на меня наседать.

Бились они слаженно, и мне никак не удавалось учесть даже пару секунд, чтобы выхватить пистолет. Эта кобура, блин, под мышкой, оперативная, мать её так, лучше бы на поясе была, давно бы вытащил, а так приходиться думать не столько об оружии, сколько о том, чтобы отбить очередной удар. Я с ужасом понимал, что слишком увлекся боем, и сейчас кто‑нибудь ткнет меня мечом сзади.

Барон Шорк возник слева, оттеснил меня плечом, как‑то хитро толкнул левого оруженосца так, что тот повалился на правого, и три раза ожесточенно рубанул по ним мечом, и снова оказался возле меня.

— Ваше Величество, все в порядке?

— Да, да что у… Со у… Мной у… Будет, тьфу. — Я сплюнул тягучую слюну.

— Флаг! — Заорал барон Шорк.

Тут только я обратил внимание, что барон‑то выглядит, мягко скажем, не лучшим образом. Над кольчугой его словно пескоструйкой потрудились, везде вываляли в грязи и кое–где пробили, проглядывают синяки, лениво запекается пыльная корка на ранах.

За моей спиной кто‑то вздернул то самое полотнище, раньше красовавшееся около моего шатра. Лениво распустился грифон.

— За короля! — Крикнул барон Шорк.

Его крик подхватили, вокруг холма стали раздаваться такие же вопли, грохотало и звенело.

Коротко бумкнула пушка, ей ответили слитным ревом, в которым хилые "Альтзора!" совершенно терялись. С наглым треском начали рваться гранаты.

Наверное, это и решило исход боя.

Рыцари принялись откатываться, избегая схватки, строя у них не было, и к вечеру я уже стоял на надвратной башне замка Ворш.

Остатки вражеского войска, не ввязываясь в сражение, растворились в лесах.

Спасло нас в бою предусмотрительность барона Урехта. Хитрый барон заранее спрятал в лесу справа и слева от нас пару сотен пограничников, строго–настрого повелев не вмешиваться, пока все идет хорошо. Именно эти сотни и спасли положение.

Пока парламентеры заговаривали мне зубы, а потом рубили артиллерию, вражеские рыцари успели построиться для атаки, и атаковали. Слитный удар тяжелой кавалерии практически опрокинул центр и левый фланг, добрались и до меня. Артиллеристы даже не успели выстрелить, их‑то били самыми первыми.

В это время во фланг рыцарям ударили отборные сотни барона Урехта. И доказали, что не зря именные легионы едят свой хлеб. Рыцарские копья вырезали и перестреляли, кого‑то закидали гранатами, умудрились стащить с лошадок даже рыцарей, а в это время острие клина мятежников завязло в моих кольчужниках. В лагерь‑то они ворвались, а дальше все пошло не так, как планировалось. Не разбежались по улочкам–закоулочкам мои воины, удержались, а уж когда барон Шорк крикнул, что король жив, а Волин и чудом выживший Бомбардир повернули пушку и шарахнули во фланг…

Тут‑то удача повернулась к рыцарям филейной частью.

Наверное, свою роль в разгроме сыграло то, что пограничники и кольчужники вовсе не были рыцарями. Это мне потом барон Шорк объяснил. Дело‑то в том, что один рыцарь, повергнув другого, получал себе доспехи и выкуп за проигравшего. При условии, что проигравший жив. С мертвеца доспехи снимать считалось неприличным, хотя сплошь и рядом… Ну, как типа оруженосец снял с мертвого рыцаря доспехи и хозяину принес, а хозяин типа не знал. Но даже в таком случае, выкуп‑то за труп в разы меньше, чем за живого! И потому издавна рыцари старались взять противника в плен, а не убить. Чтобы избегать дележек, и до крови частенько доводивших, на тему "я зарубил этого а вас, Ваше Высокоблагородие, тут и рядом не стояло!", рыцари отвыкали сражаться в строю, бой вырождался во множество индивидуальных схваток. Да и последние годы правления королевы, когда противниками были разве что доведенные до отчаяния голодом и безнадегой крестьяне…

Все это сыграло свою роль. Жуткую.

Попавших в окружение просто вырезали, всех. Даже без огнестрельного обошлись, забили копьями и самострелами с дальней дистанции, или просто на кусочки распустили, как только рыцари потеряли строй. Ведь противником‑то уже был не свой брат–рыцарь, которому, ежели что, заплатил выкуп да спи спокойно, а сразу пять–шесть озлобленных недавними грабежами горожан и крестьян, либо вообще пограничники, с давних времен рыцарскую вольницу недолюбливавшие и теперь получившие возможность отыграться.

Ну и отыгрались сполна. Немногие уцелевшие нахлестывали коней в самые разные стороны от замка, лишь бы подальше.

Трупы даже убирать не стали, просто перенесли лагерь в другое место. В замке бы всё равно все не поместились, да и грязноват замок‑то, надо признать. Такое ощущение, что свиньи тут жили, а не люди. Все загажено, по углам валяется рваная одежда и обглоданные кости, в коридорах все вином залито и воняет застарелым вокзальным туалетом. Не замок, а какой‑то Комсомольский вокзал, право слово.

Нашли десяток рыцарей разной степени похмелья, которые никак не понимали, что же случилось и что от них хотят. Столько же слуг, мертвецки пьяных, нашли в разных сараях и хлевах, на территории замка. Слуги вообще как бомжи выглядят, которых на том же вокзале и подобрали.

— Так и пиши. Замок потонул в дерьме и нечистотах. — Наставлял я Шуго, совершенно забыв о правилах хорошего тона.

— В де–ерьме… — Вышел на куске пергамента Шуго.

Я мысленно плюнул. Ведь напишет же!

— Не, пожалуй, очень сильно. — Вздохнул я. — Напиши вот что. Замок утонул в нечистотах, повсюду доблестные королевские гвардейцы находили мертвецки пьяных рыцарей и их слуг. Везде следы невоздержанности в пище и неподобающих развлеченияй. Его Величество Седдик Четвертый был возмущен открывшейся картиной. Пока мои доблестные воины проливали кровь на полях сражений, некоторые несознательные личности предпочли проводить время в пьянке и праздности. Мало того, они чинили разорение и разор моим подданным… Не, последнее слово тоже убери.

И совсем не надо писать, что тут, в сарае при замке, нашли в одном бараке с десяток женщин… Тьфу, мерзость‑то какая, тьфу, мерзость… Твари. Кто придумал‑то, что рыцарь там о прекрасной даме аж ручку подаст, плащик там на дорогу бросит, чтобы изящные туфельки дамы сердца не ступали на грубую дорожную грязь?

Нда. Тот, кто придумал, был человеком от реального мира далеким. Потому что благородная дама или даже благородная девица, волей случая попавшая в трудное положение, заслуживают галантного или куртуазного обращения, а вот про селянок‑то ничего не сказано! Их‑то можно!

Иное дело простые воины, кольчужники и гвардейцы, они как‑то к такому зрелищу не привыкли, и пьяных рыцарей иногда пинали чересчур сильно. Отловил полевого врача, недоучившегося студента, приказал по возможности оказать попавшим в сложное положение дамам помощь и отпустить по деревням. Заодно приказал поставить охрану и никого в сарай тот проклятый не пускать.

Но об этом‑то писать точно не надо, нет же?

Зато очень надо написать, как ядра пушек отскакивали от стен, и как несгибаемый рыцарский строй несся прямо через картечь, как сверкали шлемы и латы, как отскакивали пули от рыцарской брони… И как рыцари, верные королю, храбро сражались. Да. Это обязательно надо написать.

— Добавь "по словам очевидцев", ясно? — Заметил я. — Очевидцев найдет Феликс… Тьфу, Подснежник найдет. К нему обратись.

Шуго скрипел пером как оглашенный. Компьютер бы ему, однако. И хороший принтер… Есть в том что невозможное? Если уж генератор сюда получилось перетащить и запустить, и ноутбук получилось… Хотя, с другой‑то стороны.

-… бывший командующий королевской гвардией граф Ипоку! — Сказал Шуго.

— Ага. — Я отвлекся, не услышал. — Нашли?