Зачем нам враги

го. А милорд... Глориндель... он тоже ненавидит тебя?

Натан взглянул на эльфа. Он сидел, скрестив ноги и держа в своих больших крепких руках маленькие холодные ладони леди Рослин. Впрочем, может, в его руках они и не были холодными.

— Нет, — честно ответил он. — Не думаю. Вряд ли. Он... вообще не умеет ненавидеть. Злиться, презирать — умеет... Но ненавидеть — нет.

— Мне тоже так показалось, — сказала Эллен и улыбнулась. Улыбка была неожиданно прекрасной и словно светом озарила ее лицо. — А она — наоборот. Она никогда не злится. Но о ненависти... знает слишком много.

— Ей немало досталось, — вырвалось у Натана. Эллен слегка нахмурилась и ничего не сказала.

Теперь он ясно видел: что-то происходило между ними, между нею и Рослин, — что-то темное и странное, во что Натан не считал себя вправе вмешиваться. Так же как никто не имел права вмешиваться в то, что объединяло его с Глоринделем. Это было только их бремя, одно на двоих, и они ни с кем не стали бы его делить.

— А ты умеешь, — вдруг сказала Эллен, и Натан удивленно посмотрел на нее, успев забыть, о чем они только что говорили.

— Что?

— Ненавидеть. Ты. Умеешь. Раз зашел так далеко.

— О чем ты говоришь?

— О твоей женщине, конечно. — В ее голосе зазвучало нетерпение.

— Я уже сказал, что ты ошибаешься. Я ее не ненавижу. Я ее любил.

— Так зачем тогда?

— Что — зачем?

— Зачем тебе ее воскрешать? Если не хочешь убить ее еще раз?

Натан взглянул на Эллен так, будто увидел впервые.

Она сидела все так же прямо, и он лишь теперь заметил, до чего же она напряжена. Да, никакого изящества — но много, может, даже слишком много напряжения и воли. Люди с такими качествами не умеют настойчиво добиваться своей цели, преследуя врага по пятам, — но они могут часами высиживать в засаде, перестав думать и дышать, слившись с землей, ради одного только мгновения, когда судьба сама принесет им то, чего они так жаждут.

«Чего же ты ждешь, и дождешься ли, и принесет ли это облегчение хоть кому-нибудь, даже тебе самой? » — хотел спросить Натан и не спрашивал.

— А ты никогда не думала, что можно воскрешать из любви? — сказал он.

Эллен повернула к нему голову — резко, твердо, и он вдруг подумал, что она похожа на ворону.

— Нет.

Он хотел улыбнуться и не смог.

— Ну, тогда посмотришь, как это делается, — небрежно бросил Натан и, оперевшись ладонями о колени, поднялся. Эллен продолжала смотреть на него снизу вверх, обхватив ноги руками.

— Почему ты не спросил меня про огонь?

— Огонь?

— Ты же видел вчера — я схватила горящую палку и даже не поморщилась. Неужели тебе не любопытно почему?

— Ты не чувствуешь боли от огня, — ответил Натан и понял, что сам осознал это только теперь, в тот самый миг, когда сказал.

Эллен поднялась так резко, что он едва не отпрянул от неожиданности. Она была намного ниже его ростом, но почему-то у него возникло ощущение, что он не опускает голову, чтобы смотреть ей в глаза. Как будто на самом деле они были на одном уровне... равные,