Темные Волшебники. Часть вторая. Сила (СИ)

— Accio, «Молния»!

Глава 34. Триада против хвостороги

Нет, со стороны это, безусловно, выглядело просто чарующе. Дикие скорости, опасные пируэты на метле, неожиданные виражи… Джереми показушничал. И делал он это на полную катушку, отрываясь всей своей гриффиндорской душой. В ушах свистел ветер. Бешено частило сердце, после того, как венгерская хвосторога в очередной раз промахивалась. В кровь лошадиными дозами поступал адреналин. Жизнь играла всеми красками. Жизнь была прекрасна. Кроме одного-единственного «но». Так невообразимо сладко и прекрасно выглядел мир исключительно с его точки зрения. Кое-кто, имевший на то весомые причины, считал совсем иначе. Начать стоило бы, пожалуй, с того, что цепи, в которые была закована драконица, явно предназначались для «туш» меньших объемов и конфигураций. Они банально не были рассчитаны на яростные «дерги» хвостороги за лихо выкручивающим над ее головой замысловатые фигуры высшего пилотажа над ней Джереми. Натуженный скрип этих самых цепей, как и совсем не бодрая брань авроров, к большому счастью для нервов и хрупкой психики зрителей, перекрывались ревом драконицы. Но это было единственным, что удавалось скрыть от зоркого ока болельщиков.

Больших трудов давалось не вздрагивать и не бежать с трибун, когда озлобленная и распаленная действием зелья хвосторога обильно и далеко плевалась огнем, наивно надеясь попасть в назойливого Поттера. В этом плане она не уступала никому — даже Китайский Огненный Шар, несмотря на свое гордое имя, по мощи огненных струй проигрывал по всем статьям. Да и размах крыльев у драконицы был вполне такой себе приличный. Даже слишком приличный, из-за чего на уровне трех футов от земли и выше образовалась натуральная зона турбулентности. Но Джереми это не интересовало. В непогрешимость своего мастерства он верил свято, и более его ничто не интересовало. В том числе и явная опасность для зрительской аудитории. Впрочем, восторженные визги нашедшихся-таки болельщиков, которых не испугала ярость дракона, с лихвой утверждали бравого гриффиндорца в своем мнении. А большего и не было нужно. Первый тревожный звоночек прозвенел, когда в загоне выбило одно из шести креплений. Массивную (правда, порядком ржавенькую в главном сочленении, приходящемся на соединение с ошейником) цепь порывом ветра от широко распахнутых и бьющих по земле крыльев дракона отбросило к стене. На пробитую цепью дырку после окончания первого этапа Турнира еще очень долго будут с дрожью в коленках друг другу указывать пальцами драконоводы и авроры.

По рядам судей легким шепотком пошло беспокойство. Дамблдор с совершенно безмятежным видом извлек из кармана мантии горстку фундука и предложил своим соседям орешки погрызть. Шутку юмора никто не оценил. Впрочем, и беспокойство-то продлилось недолго: Чемпионы Дурмстранга и Шармбатона все равно уже свое выступление завершили, так что стоит ли нервы трепать? Ну пожжется какой-то там мальчишка-выскочка, много ли с Хогвартса убудет? Одному только Бэгмену покоя не было, но с него спрос особый: даром что министерский, так еще и вздумал ставки делать. Вот и поплатится за разгильдяйство… На трибунах зрители завозились гораздо активнее. Особенно с той стороны, откуда был отлично виден далекий и мощный полет цепи, насквозь пробившей толстую переборку в два весьма объемистых древесных ствола. Ежились, при виде мечущейся в бессильной ярости венгерской драконицы, всей трибуной. Ангол стоял себе и стоял у самого загона, чуть ли не насвистывая под нос какой-то легкий и приятный мотивчик. Только изредка в сторону рассевшихся скептически настроенным зеленым «морем» слизеринцев поглядывал. Авроры, молча скрипя зубами, горячо и искренне завидовали его выдержке.

— Ой и дура-а-ак же твой братец! — от души крикнула Блэйз, после того как зрителей накрыло волной обиженного рева хвостороги, в очередной раз упустившей Джереми.

— Он не дурак, ему просто тормозов не хватает, — повысил голос в общем гвалте Гарольд.

— А заодно и ориентира для полета! — крикнул им Уизли, удерживая в руках ощутимо тянущий назад от мощных порывов ветра омнинокль.

— Ужас, — покачала головой Блэйз и, дождавшись, пока стихнет рев толпы, помноженный на буйство воздушной стихии, продолжила: — Он что, не соображает, что только раззадоривает ее?

— В воздухе ты не о том думаешь, — авторитетно заявил Драко. — Там кто угодно голову теряет, — и, подумав, добавил: — Кроме нашего Поттера. Этого индивида вообще ничего не берет.

— Ваше счастье, — пробурчал Гарольд, забравший у Уизли омнинокль и с неподдельным интересом оглядывающий через него оставшиеся крепления. — Скоро еще два выбьет: хвостовое и то, правое дальнее.

— А? — захлопала глазами Забини.

— Говорю, скоро всем в поля уходить надо будет.

— Это еще почему? — нахмурилась та.

— Дракон, да еще и в нынешней ситуации, к тому же доведенный до белого каления мельтешениями какой-то ало-золотой гадости на метле… Я тебя умоляю, Блэйз, это же совершенно несерьезно — какие-то три насквозь ржавые цепи! — у Малфоя задергалось левое веко — верный признак нарастающей нервозности.

— Как думаешь, Ангол нам форы минут пять даст? — совершенно серьезно спросил у Поттера Рон.

— Сомнительно, — клацнул зубами Гарри. — Хвосторога сейчас вообще неуправляема, ее ничем не пробьешь, — он внезапно обернулся к мелко трясущейся на скамейке Забини: — Действительно, Блэйз, шла бы ты в замок…

— А вы? — вскинула брови девушка. Причем это самое «вы» позиционировалось где-то между Гарри и Драко, Рону доли девичьего внимания не полагалось.

— А мы тут останемся. На всякий случай, — сообщил ей Рональд, прекрасно понимавший и без всяких там провидчески-эмпатических талантов, что и всякий, и случай будут обязательно. Иначе и быть не могло по закону жанра дурацкого романа-эпопеи под емким и весомым названием «жизнь».

— Никуда не пойду, — поджала губы та. — Где это видано: бешеных драконов выпускать на поле? Это же нарушение…

— А ты где меньше чем за сутки до начала Турнира умудришься зверье таких масштабов достать? — передернул плечами Гарольд. — И транспортировать? И с властями договориться? Мерлин Великий, Блэйз, да Дамблдору надо памятник ставить за грамотную развертку в нынешней ситуации. Он ведь даже работу хоть как-то организовал… по успокоению драконов. Другое дело, конечно, что ни грамма толку с этого не было.

— Ха! Покажите мне заклинание, которое сработает после приема «внутрь» аширы! — фыркнул Уизли. — Теперь только отварами на коре змеедуба отпаивать и ждать, пока само все на нет сойдет…

— Блэйз, дуй с поля, говорят тебе! — рявкнул Гарольд, с силой вжимая омнинокль в переносицу и внимательно следя за происходящим на поле. Только слепой бы не заметил, его короткого, на доли секунд, поворота в сторону гриффиндорской трибуны. Беспокоился, ох как беспокоился Гарольд. И было из-за чего.

Взвизгнул металл. Хвостовое крепление вместе с огромной тяжелой металлической плитой взвилось в воздух и с грохотом приземлилось прямо за хвосторогой.

— Мерлин и Моргана! Ну и силища! — восхищенно заорал Уизли. В поднявшемся шуме его никто не услышал. — Гарри, это точно из-за зелья! Я знаю! Наверняка, хвосторога еще и защиту какую-то получила магическую! Мне брат рассказывал… — он повернулся к другу, чтобы в красках передать ему особенности своего детства, связанные с рассказами Чарли о бытье-житье драконоводов. Однако Гарри Поттеру такие тонкости были, как любили выражаться в Магическим Мире, «до Люмоса». Он упустил-таки из-под контроля свою вторую оболочку. И теперь в дело снова вступил Ангол собственной персоной, который, между прочим, по обоюдной договоренности все с тем же Гарри пытался сэкономить как можно больше времени для пребывания в этом мире.

Испуг от грохота и прошедшей по песку дрожи от падения многофунтовой плиты пробрал драконицу даже сквозь мутную пелену вызванной зельем ярости. Коротко рявкнув, хвосторога прижалась всем своим длинным хитинистым брюхом к земле и пружинисто распрямила лапы. Цепи просто-напросто лопнули. В воздух вместе с драконицей взвилась целая туча песка. Суетливо и совершенно без толку забегали по полю авроры. Повскакивали в панике первые ряды трибун. Бывшие зрители, они же — ярые болельщики, бросились к выходам. Перекрикивая друг друга в невыносимом шуме, в панике орали что-то непосредственные организаторы Турнира, присутствовавшие на первом состязании. Короткими, резкими движениями взмахивал палочкой Альбус Дамблдор, быстро и точно возводя щитовые купола над теми участками поля, куда приходились «точки соприкосновения» с обломками стен загона и всеми частями тела взбесившейся хвостороги. Последней полет давался особенно тяжеловато — мешала намертво прицепленная к хвосту плита, болтавшаяся на весьма длинной и, как ни странно, все еще держащейся «молодцом» цепи.