Лиловый (I) (СИ)

Первым это заметил Абу Кабил, с самого утра ехидным взглядом (будто отыскивая жертву для шутки) обводивший своих спутников, пришпорил своего коня и поравнялся с Алией; та не посмотрела на него, надменно сощурила глаза.

-- Эй, да Северных стражей убыло, верно? -- окликнул ее Абу. -- Никак кому-то из вас приснился дурной сон?

-- Заткнись, -- огрызнулась Алия, и только теперь стало заметно, что она мрачнее обычного. -- Хашид ушел с честью!

Эти слова, впрочем, немедленно привлекли внимание остальных, и Острон резко обернулся на женщину.

-- Мубаррад! -- воскликнул он, потом наспех пересчитал конников: и действительно, теперь их было лишь тридцать девять, не считая самой Алии. -- Отчего ты не сказала нам?

-- Ни к чему вас тревожить этим, -- гордо отозвалась она и еще будто выпрямилась, хотя и так сидела на лошади прямо. -- Мы в состоянии сами разобраться.

Острон нахмурил брови.

-- Алия, -- строго сказал он, -- мы должны знать об этом, это важно! Впредь, пожалуйста, сообщайте нам, если...

-- Да, -- резко произнесла Алия и отвела глаза. С этим ее взгляд наткнулся на Абу, по-прежнему ехавшего рядом. Она ничего ему не сказала, фыркнула и отвернулась в другую сторону.

-- А как ваш закон велит, -- спросил Абу, -- после первого же дурного сна на меч бросаться или немного погодя?

-- Не шути с этим, ассахан! -- воскликнула она. -- Это человеческие жизни!

-- Ага, а еще поступок, достойный звания героя, -- вполголоса ответил он. -- Так я серьезно!

Алия нахмурилась, глядя перед собой.

-- Как только почувствуешь, что не можешь противостоять ему более, -- сказала она тогда. -- Иногда долг собрата по оружию -- указать тебе истину. Сны могут сниться годами, ассахан, и мы все прекрасно знаем это.

-- А тебе, случаем, не снятся сны?

Она явственно скрипнула зубами.

-- Тебя это не касается. Это дело Северной Стражи, и чужаков мы в него не посвящаем.

-- Стало быть, я чужак? -- будто бы обиделся Абу Кабил, но в его глазах по-прежнему плясали смешинки. -- Я, между прочим, еду вместе с вами и буду сражаться наравне с этой твоей Северной Стражей, и поверь, ничуть не менее героически, чем ты!

-- Это мы посмотрим.

-- Абу, -- мягко окликнул его Острон. -- Оставь Алию в покое.

Он и не ждал, что тот послушается, но Абу Кабил на удивление пожал плечами и обогнал коня Алии, почти поравнявшись с самим Остроном; Сунгай тем временем принял на плечо Хамсин, полосатая сова хлопала крыльями и даже отчего-то куснула его за ухо. Джейфар обернулся к Острону.

-- Впереди большая толпа одержимых.

-- Приготовьтесь к бою! -- крикнул Острон. Всадники немедленно растянулись в линию, позади остались только Леарза и Сафир с Лейлой; даже Абу Кабил посерьезнел. Алия, невольно оказавшаяся рядом с ним, сердито щурилась и не сводила взгляда с горизонта.

Мурашки побежали у него по спине; Острон стиснул зубы. Он почти успел позабыть это ощущение, но теперь оно накатило на него со всей силой.

-- У них мариды! -- предупредил он, попытался сосчитать, но сбился и добавил: -- Несколько десятков, не меньше!

-- Долгара они не привели, -- крикнул ему Исан, скакавший чуть позади. И то облегчение, подумал Острон и выхватил ятаганы: он уже видел серую массу бегущих им навстречу людей с прямыми клинками. По пустыне разнеслось улюлюканье сотен голосов. Он еще пришпорил своего коня, вырываясь вперед, и был готов использовать пламя, намеревался вызвать огромную полосу огня, быть может, не такого сильного, но чтоб опалило всех понемногу, и...

Огня не было.

-- Исан! -- закричал Острон; внутренности у него оледенило мыслью: предательство! Он резко осадил коня, отчего животное встало на дыбы; жеребец белоглазого едва не врезался в него, остальные всадники не успели сообразить и пролетели мимо них.

-- Что случилось? -- невозмутимо спросил Исан, уставился на нари. Острон раскрыл рот, потом стремительно обернулся в сторону нападающих безумцев.

-- Ты говорил, что ты такой только один!

-- Был один, когда принял вашу сторону, -- возразил белоглазый, проследив за взглядом нари. -- Видимо, кто-то из моих братьев также пробудил Дар.

-- Проклятье!

Отчаяние на мгновение полоснуло его клинком, но думать было некогда, ятаганы всадников уже встретили свои первые цели, и Острон помчался вперед. Прогремело сразу два, три взрыва: Леарзе майяд явно был не помехой, и от его пламени, рукотворного, загорелось тряпье нескольких одержимых, вызвав среди них суету.

Потом вдруг поднялся ветер. Резко, почти неестественно, только что воздух мирно дрожал под лучами палящего солнца, и вдруг засвистел настоящий вихрь, поднимая песок и камушки, и горизонт окутала дымка.

-- Что происходит?.. -- услышал Острон восклик Сафир, немедленно устремился на звук ее голоса, прорубил себе дорогу до нее. Рядом с ней обнаружился и Исан, не подпускавший к ней одержимых; ветром растрепало его плащ, сделав его похожим на большую ворону на спине лошади.

-- Это ненатуральный ветер, -- крикнул белоглазый, когда заметил Острона.

-- Знаю! -- рявкнул тот. -- Попробуем уйти!

Вихрь все усиливался, пока не началась настоящая песчаная буря; бурой мглой заволокло все вокруг, и Острон мог видеть лишь в паре касаб от себя, и в основном он видел головы одержимых, но песок летел и им в глаза, так что противники из них были никудышные, они лишь толклись вокруг всадников, как слепые котята, а Острон сжимал зубы и изо всех сил старался не думать о том, что они люди, срубая эти растрепанные головы с плеч.

Утешением ему был силуэт Сафир, которой тоже пришлось взяться за меч, неподалеку. Кажется, с другой стороны от нее все еще сражался Исан, но в этом Острон уже не мог быть уверен.

Они все бестолково вертелись на месте, как показалось ему, когда наконец ветер начал стихать; Острон было обрадовался, воздух вокруг них прояснился.

Они были окружены со всех сторон.

-- Проклятье, -- без особого чувства в голосе произнес Исан. Безумцы нападать не спешили и скалились, собравшись вокруг восьмерых людей: Острон, оглядевшись, заметил, что еще пятеро Северных стражей прибились к ним.

Острон между тем попробовал поселить пламя на клинке, и оба его ятагана, к его счастью, послушно всполыхнули; это будто послужило сигналом к нападению, и одержимые завопили, кинулись на всадников, но уже было поздно.

За прошедший год Острон давно научился призывать пламя, не успевая даже подумать об этом как следует, и теперь он наполовину инстинктивно передернул плечами; от всадников, оказавшихся в огненном круге, с огромной скоростью распространилась раскаленная добела волна, пламя возникло так внезапно, что раздался гулкий взрыв, от которого перепугались и встали на дыбы лошади, да только дело уже было сделано: те несчастные двое уцелевших, которые затем попробовали напасть на них, были немедленно порублены Северными стражами, быстро пришедшими в себя.

Теперь у них было время на то, чтоб оглядеться. Острон сообразил, что вслепую они отошли назад, и совсем недалеко еще были видны следы ночной стоянки, и полузнакомые скалы поднимались по обе стороны от них. Северные стражи молчали, их суровые лица были закрыты платками на манер маарри, ятаганы по-прежнему наготове. Сафир поглаживаньем успокаивала свою нервно фыркавшую лошадь. Острон оглянулся на Исана.

-- Мы должны отыскать остальных, -- сказал тот. -- Видимо, разделить нас и сбить с толку входило в их планы.

-- Ты чуешь остальных одержимых? -- спросил Острон. -- В какой они стороне?

-- Повсюду, -- отозвался Исан и покачал головой. -- Кажется, они учли и мое присутствие, я везде чую небольшие группы одержимых, но которые из них окружают наших -- сказать не могу. Ведь наших я не чую.

Острон нахмурился.

-- Мы не можем просто стоять на месте, -- заметила Сафир, поднимая голову. -- Острон, из всех нас ты сильнейший, и если кого-то из остальных, например, Хансу или Элизбара, окружат безумцы, они не выстоят.