Другой (рабочее название)

   И если с гонцом и семейством Муров было все более-менее понятно, то Имперский шпион и эльф, найденные в лесу, наводили на мысли сложные и малоприятные. Да еще и эльфа этого кто-то пытал, перед тем как он дух испустил. А уж когда выяснилось, что эльф этот не кто иной как местный убийца Серый, так и вообще неясно стало, что здесь произошло.

   А тут еще это письмо, вообще бред.

   "Многоуважаемый барон, настоятельно прошу вас найти сына хозяина таверны в коей вы сие письмо найдете."

   И все. Ничего более. Хорошо хоть Брэму известно кто отправитель этого письма. А то бы точно ни слову не поверил. Уж кому-кому, а Архимагу Первого Пламени, то ли по рассеянности крайней, то ли еще по какой причине, всегда удавалось поставить Мерсера в тупик своими просьбами, вернее их изложением. Тут же вспомнились обстоятельства окончания последней войны, когда эта одиозная личность заявилась на военный совет и погрозив пальцем, как сорванцам каким, заявила: - "У меня от вашей грызни, мигрень начинается" И тут же растворился в воздухе.

   Смешно, небось, что такая вот будничная фраза войну остановила? Ан нет, намек поняли все, даже эльфы, каким-то своим чутьем(Барон подозревал, что за....й), поняли и благополучно мир заключили.

   - А чего ж его гневить-то господ магов? - Сказал тогда командующий конницей. И был прав. Господ магов гневить совсем не стоит.

   Ну а в этот раз Архимаг превзошел самого себя. "Найти сына хозяина таверны", а где искать и собственно, зачем ни слова. И ладно б просто просьба была, а то ведь, считай, приказ. Так что найти придется, чтобы сильных мира сего не расстраивать. От одной мысли, на что способен расстроенный Архимаг, холодели руки, а сердце словно замирало в груди.

   - Сальд, - негромко позвал Мерсер.

   - Тут, - секунду спустя, раздался голос за спиной барона. - Что прикажете?

   - Я хочу чтобы ты нашел сына хозяина этой таверны. Живым, слышишь, он мне нужен ЖИ-ВЫМ. - На всякий случай уточнил Брэм. А то с этими ликанами... Он поморщила от одной мысли о том, КЕМ (или ЧЕМ) ему, иной раз, приходится командовать. И оборотни не самые худшие его подчиненные...

   - Спутники? - Невозмутимо уточнил Сальд

   - Не нужны. - Коротко ответил маг и ликан скрылся за дверью.

   Утро выдалось на редкость холодным и отвратительным. Всю ночь лил, пусть и небольшой, но холодный дождик, от чего дорога превратилась в настоящее месиво, а промокшие вещи отказывались согревать "задубевший" организм. Низко-висящие тучи, мало что закрывали светило, так еще и мир орошали этаким тягучими но тонкими струйками. А вот появившиеся вдалеке вспышки, на черно-сером небе, явственно говорили о приближающейся грозе.

   Едва согревшись пробежкой, хоть и неприятно было в мокрой одежде бегать, уселся к костру источавшему такое тепло и умиротворение, что я даже немного примлел.

   - С пробуждением, - Хмыкнул Лекс, заметив, как я тяну озябшие руки к костру.

   - И тебе, - отозвался я, покосившись на укутанного в плащ наемника.

   Выглядевший обеспокоенным Ватлай, посмотрев на горизонт, освещаемый вспышками, произнес: - Чую, беде быть. - И многозначительно посмотрел на десятника.

   - Да уж, - отозвался тот. - Если до начала грозы дойти не успеем плохо будет всем. А если еще и сборщики, под шумок, заскочат, то вообще Беда.

   - Сборщики? - Кажется, это я сказал.

   Лекс, нерадостно улыбнувшись, объяснил. - Видишь ли, дорога-то королевская, а знать местным земельным прибыль с нее не положена, а ведь хочется. Вот и нападают, иной раз, этакие "сборщики" податей. За для них-то нас и нанимают. Разбойники-то что? Мужичье в основном да мещане всякие. Никто толком и драться не умеет. А вот "сборщики", обычно, что ни на есть настоящие вояки, зачастую даже гвардейцы баронские, или кто похуже. - На последних словах десятник состроил полную омерзения гримасу, рассмотреть которую не помешали ни дождик, ни тень капюшона.

   - Похуже? - Удивленно спросил я.

   - Ага, - кивнул Ватлай. - Наемники, чтоб им пусто было.

   И снова где-то в глубине сознания к постепенно складывающейся мысли добавился еще один кусочек мозаики.

   - Так что, паря, ты меч поближе к себе держи, а то мало ли. - Посоветовал десятник.

   Со стоянки уходили со всей возможной прытью, несмотря на это грозы избежать не удалось. И спустя два с небольшим часа над нами развернулась небесная битва впечатляющих масштабов. Молнии полыхали одна за одной, а раскаты грома не затихали не на секунду. Усугублялось все это еще и изрядно размокшей дорогой и непрекращающимся ливнем отчего и так медлительный обоз двигался со скоростью старой черепахи. Да и видимость, благодаря сплошной стене воды, низвергающейся небесами, была такой, что я едва различал неясный силуэты движущихся следом.

   Мы то и дело останавливались, по приказу носящегося мимо Лекса, а когда застряла и наша повозка (та в которой ехал я), то я и вовсе спрыгнул с нее, чтобы хоть немного облегчить работу лошадям. Памятуя наставления десятника захватил с собой меч и даже не поленился зарядить арб, скрывавшийся теперь под плащом.

   Несмотря на экспроприированный у Серого плащ, вымок я преизрядно и холод пробирал, просто-таки до костей. Заставляя тело непроизвольно дрожать.

   Началось все совершенно неожиданно. Просто, вдруг, сквозь раскаты грома, я услышал истошный вопль и почти сразу различил чей-то силуэт, слева от себя. А секунду спустя эта тень превратилась в всадника, на поднявшейся на дыбы лошади. Лошадь стала на дыбы, едва заметив телегу на которую она неслась, а если бы не это, то плакала бы моя голова, но это я понял уже потом.

   Как только лошадь опустила передние копыта я, не долго думая, и почти не целясь выстрелил из арба, с удовлетворением услышав, едва различимое, дзинь и всадник завалился назад. Испуганная же лошадь, дико заржав, бросилась прочь. А я, сделал глупость, шагнув на свободную дорогу. Тут же, словно из под земли, вырос другой силуэт, и я почувствовал удар в грудь. К счастью он прошёл слегка по косой, разрезав лишь кожу куртки и развернув меня правым боком к атакующему. А мой меч, словно живя своей жизнью, уже скользил по древку копья, лишь на миг замерев, упершись во что-то твердое, но шагнувшая вперед лошадь помогла ему преодолеть препятствие и заоравший противник, бросив копье, помчался прочь, едва не прихватив меч. Только я успел развернуться, подгоняемый чувством опасности, как увидел перед собой еще одного всадника, наносящего удар. Как-то неловко подставив клинок, я не успел, толком, блокировать несущуюся ко мне смерть и в следующий миг уже летел под повозку, а в левом плече пульсировала боль, становясь сильнее с каждым ударом сердца. Перед глазами кружились цветные мушки, а реальность расплывалась в мешанину бело-серо-черных цветов. В итоге я потерял сознание.

   Очнулся от криков ужаса, полных страха и безысходности и тут же снова провалился в пустоту.

   Очнувшись снова я куда-то полз и снова вопли ужаса и какой-то звериный рык. И снова темнота.

   Сколько продолжалось мое беспамятство я не знаю, также как и сколько раз ко мне возвращалось сознание. Окончательно я пришел в себя подпирающим спиной колесо и сидящим в луже. Голова гудела, а плечо постоянно давало о себе знать тупой и до отвращения сильной болью.

   Ко мне подошел странный зверь, отдалено смахивающий на гориллу, но имевший голову скорее огромного волка. Обнюхав меня, он удовлетворенно фыркнул (как мне показалось). А потом завыл, подняв голову к небу, как-то совсем не по-волчьи завыл. И вдруг я обнаружил перед собой, сидящего на корточках, голого мужчину. Тело которого, словно замысловатый узор, украшали шрамы. - Живой, - утробно рыкнув, произнес он. - Хозяин будет рад. - Улыбнулся оборотень, хотя больше его улыбка походила на оскал. Я ответил ему таким же оскалом и "Последний вздох" легко вошел между ребер твари, вырвав из пасти ликана нечеловеческий крик. В следующий миг, на моей шее сомкнулась волчья пасть, и я полетел в пустоту, успев лишь подумать, что он умирает со мной.