Поводок для пилигрима

Я прикинул, чем мне привлечь к себе внимание Лидии ди Гошен, до которой недалеко ˗ четыре прибора влево. Падать лицом в салат исключалось. Пришлось с молчанием Чайльд-Гарольда вкушать содержимое бокалов. Разливала" замер за моей спиной с бутылью амароне.

— Почему вы не едите? — спросила Итта. Сама она только ковырнула кусочек фазаньей грудки. ˗ Вы быстро захмелеете.

— Еда не то, что мне требуется, — отказался я.

Волнения её напрасны. Амароне не огуречный лосьон. Не проберет и с четвертой сотки. Ректификату бы дернуть гастрит прижечь, кровь в жилах разогнать, холестериновые бляшки в сердечнососудистой системе растворить.

Подавляю вздох сожаления.

— Что может привнести вино? Только божественный вкус и грусть одинокого сердца.

Дела за столом шли бодрее. Приглашенные, накатив по второй, весело закусывали. Кое-кто, на халяву, старался впрок. Ну, насчет еды вопрос спорный, а вот напиться впрок ни кому не удавалось. Утром вспомнит, как было вкусно. Или увидит на дне тазика.

— Итта, не вижу вашего отца, — обратилась к моей соседке Лидия ди Гошен. ˗ Дон Энрике такой приятный собеседник.

— Отец занемог, — ответила Итта не уверенно.

"Надо припадать ей пару уроков актерского мастерства", — сделал я себе наказ на будущее.

— У тебя нынче другой провожатый? ˗ продолжала спрашивать ди Гошен.

"Добрались до меня", ˗ заерзал я на стуле.

Беременный глобусом сосед графини, что то шепнул ей на ухо.

"Интересно, кто этот толстяк? — пронаблюдал я за стукачом. ˗ Может пригодиться."

— Представь нам сеньора-незнакомца, — попросила Лидия, чей взгляд я почувствовал на себе. На банальное любопытство гостеприимной хозяйки не похоже.

Встаю из-за стола. Теперь на меня смотрят все. Ах, кто это? А что случилось? Это любовник донны ди Юмм? Да что вы говорите! Бедняга Мос! Сотни вопросов растеклись по столу, что жирное пятно от пирога по тетради школяра.

— Ваша Светлость, — легкий почтительный поклон, побледнеть не удалось и над этим стоило поработать. — Князь Лех фон Вирхофф.

— Что привело вас в наш город, князь? ˗ последовал вопрос-улыбка ди Гошен.

— Обстоятельства личного порядка, — еще поклон и короткий взгляд глаза в глаза. Я специально припомнил визит к дантисту. Взгляд влюбленного должен отображать неизбывную муку.

— Проявите уважение к прекрасной хозяйке, — произнесли недовольные моим скользким ответом.

— Мне рассказывали, — новая улыбка ди Гошен. Похоже, мои страдания не дошли до неё, — о дуэли.

"Когда успели?" ˗ подивился я оперативности здешней госбезопасности.

— Но они запрещены эдиктом, — опять подсказал ей стукачек. — И запрет подтвержден специальным указом.

— Дуэли ни кто не может запретить, — ответил я.

— Выходит вы приступили закон? — ди Гошен отложила вилку.

— К сожалению законы пишутся бесчувственными клерками…, ˗ склонился я, гадая повяжут или нет. ˗ Я в вашей милости.

— Из-за чего вы дрались? ˗ слух неприятно коснулось едва различимое раздражение.

— Из-за женщины, — подсказали ей доброжелатели. По-моему пижон в синем.

— Вашей женщины? ˗ милый голос перестал быть милым.

Пока я размышлял, что ответить и изображал на роже такую муку, словно стоял на доске, утыканной гвоздями, толстопузый подсунул графине небольшой листок. Она развернула его, пробежала взглядом.

˗ Может, подскажите, про кого эти куплеты? Их нынче распевают на каждом углу в моем городе.

Сам ни мало когда-то разбивший сердец,

Он в тенета любви угодил на конец.

Но признаться он в том ни кому не хотел

Все молчал, выводя на листе букву эЛ.

"Удавлю писаку", ˗ пообещал я, отсутствующему барду. Он что спятил? С рифмовал, сердец" и, на конец"! Точно удавлю этого Пушкина!

Буква эЛ? Это имя иль морок любви,

Что сжигает беднягу всего изнутри?

Всяк из ныне живущих вам может сказать,

Имя страсти хотел он своей начертать.

˗ Что вы скажите?

Голос графини ровен. Не дошло или не проняло? Взгляд не ласков.

Как бы невзначай, согнул столовый нож в бараний рог. Это не осталось не замеченным.

Допрос прервали. Ди Гошен отвлекли подношением подарка. Она кивком головы дозволила мне присутствовать в её доме. А показалось, хотели выпроводить под белы рученьки. Не садился бы ты не в свои сани!

Выручил меня и дирижер оркестра. Судя по его роже, малый не хило вкусил винца и решил удивить хозяйку исполнением особо трудной партитуры.

— Ваша Светлость. В вашу честь, прозвучит увертюра к третьей симфонии Кёнига.

И не дожидаясь одобрения, взмахнул палочкой. На мой медвежий слух ˗ кошачья джига. Но что оркестранты старались, то старались. Трубач так остервенело дул в валторну, что сидевший позади него виолончелист совсем задохнулся и к концу уже смычком по струнам не водил, а обмахивался им.

˗ Что это за стихи? ˗ пристала ко мне Итта. Барышня явно рассержена.

˗ Амадеус, племянник. Я вам рассказывал.

˗ Так значит все таки Леодора ди Лерпи, ˗ уничижительно прошипела Итта и посмотрела куда то в конец стола. Еле сдержался не проследить её взгляд.

˗ Клянусь вам, что нет, ˗ поспешил я заверить Итту. Не стоило терять союзников из-за пустяков.

˗ Тогда кто? ˗ потребовала подробностей ди Юмм.

˗ Вы узнаете первой, ˗ пообещал я.

Закончив играть маэстро низко поклонился. Ему похлопали. Неизменная улыбочка ди Гошен была дополнительной похвалой.

Трапеза продолжалась, но я так ничего не съел. Вбухал в себя еще полтонны мускату и остался довольным течением событий. Закрепиться на новом рубеже удалось. Предстояло двигаться дальше. А на счет дальше? Проблемы-с… Ни одного соображения как развить выпавший шанс и втереться в лучшие друзья ди Гошен, с правом читать сказки перед сном. А если все не так здорово? Переключится на Итту? Но сойтись с ней мешала мною же выдуманная легенда. Вот если она только захочет хапнуть чужой кусок. Я исподволь покосился на ди Юмм. Не похоже что бы она этим когда-нибудь занималась, следовательно, не факт что задумает сие в будущем.

После трапезы, отяжелевшая и осоловевшая, публика отправилась танцевать политесы и мазурки. Я был в числе первых покинувших бруствер со жратвой.

В приличном обществе всегда найдется неприличный человек. И не трудно догадаться кто. Капитан. Мало мне в свое время крови попортил Хедерлейн, так теперь Эймфгельс. Я постоянно ловил на себе его взгляд. Уж не влюбился ли? Кружил вокруг меня, теребил усы, расправлял плечи. Так и подмывало предложить ему прокукарекать. Но это скандал и полный провал всей моей диверсионной деятельности.

Прием продолжался. Звучали веселые наигрыши, пары танцевали. Я понятно всякий раз отказывался, изображал разнесчастного влюбленного, да и русская плясовая смотрелась бы крайне дико на благородном паркете дворца. Выбрав бокал с крепкой мадерой, пошел получать обещанный поцелуй. Миа разгоряченная танцем выдула девять десятых и поцеловала меня в губы. И как поцеловала! Я бы сравнил это с запуском часового механизма в бомбе. Мне расхотелось быть несчастным влюбленным. Больше личил образ сексуального маньяка. Однозначно будут жертвы! И много!

— И так, кто она? — спросила меня в несчетный раз Итта. Привычка подкрадываться когда-нибудь сыграет с ней плохую шутку. Застанет собственного мужика на служанке, спросит чем, он тут занимается, супруг отвлечется в неподходящий момент и все! Будущий бастард зачат!

Я посмотрел на Итту. Её кандидатура меня устраивала больше всего.

— Можно узнать имя вашей эЛ? — совсем близко подступила Итта. Её горячее дыхание коснулась моей щеки. ˗ Не разочаруйте меня своим выбором…

— Лидия ди Гошен, — ответил я, что бы услышала не только она одна.

Лицо Итты можно было снимать на видео, для составления карты нормалей в анимации компьютерных игр. Все известные чувства поочередно отобразились на нем. Недоверие, негодование, заинтересованность, гнев, ревность и дальше по списку.