Пламя возмездия

— А во-вторых, — купец загнул средний палец, — вы можете навлечь на себя и на нас маульпу.

— Что это еще за тварь? — удивленно отозвался Хапри.

— Она чувствует запах человека за тысячу шагов. Затем абсолютно бесшумно подбирается к жертве и нападает. Двигается под землей. Нападает стремительно и без единого шанса на спасение. Запах слюны, испарившейся на горячем песке, разойдется на многие тысячи шагов отсюда. И лучше нам быть подальше от места вашего презрительного плевка.

Асир хотел было сплюнуть вновь, но, услышав слова купца, нервно сглотнул слюну.

— Так вот зачем вы заставили нас обмазаться этой пахучей дрянью, — сказал Конан и поморщился, вспоминая.

— Эта, как вы выразились, дрянь спасла мне жизнь, — спокойно отозвался Амаль, поправляя чалму. — В первое мое путешествие на караван напала маульпа, изорвала в клочья слуг и верблюдов. Когда она атаковала меня, то ударила по мешку с благовониями, обильно окропив меня пахучей жидкостью. Я упал в песок, каждое мгновение ожидая удара в открытую спину. Но маульпа только покрутила надо мной своей уродливой головой, я даже слышал на затылке ее свистящее дыхание, и ушла.

— Нам повезло, что мы вас встретили, — сказал Конан, осмыслив услышанное.

Купец кивнул и поторопил верблюда, уходя вперед.

— На твоем месте я бы не вертел головой, Хапри, — бросил киммериец. — У тебя осталось не больше пяти часов сна.

— Боюсь, я не понимаю, — пробормотал молодой воин.

— У нас не будет другого времени на отдых и сон. Мы третьи сутки в пути. К концу четвертых суток нашего путешествия мы должны быть у Мертвой Долины. Ты видишь время на отдых? Я — нет. Спи, через пять часов твое место займет Вашти.

— Я никогда не... — начал было ас, но Конан остановил его взглядом.

— Это приказ, Вашти! — сказал он. — Не забывай, что по землям Аквилонии уже четвертые сутки безнаказанно шагают зингарцы! И я буду в Мертвой Долине, чтобы сполна омыть меч их трусливой кровью. С вами или без вас, но я прибуду вовремя. Мне тоже не нравится мысль ехать на этом создании, но и я оседлаю его для сна. Спи, Хапри, твое время пошло!

Киммериец задумчиво осмотрел безмятежный горизонт, где со всех сторон сталкивались безоблачное небо и серая пустошь, изгибающаяся ленивыми волнами. Ветерок ласково потрепал по щеке, прокатил несколько песчинок под ногами и тут же стих.

Идти стало легче.

Вечерело.

Крик боли вырвал Хапри из сладостного сна, в котором он сражался сразу с сотней отчаянных рубак, легко повергая нескольких врагов одним ударом. И делал все это на глазах сотен млеющих женщин всех когда-либо виденных молодым воином народностей.

Крик повторился, сгоняя остатки грез. Хапри выровнялся и понял, что он явно не доспал отведенное ему время. Солнце ненамного приблизилось к своему ночному укрытию. Все тело молодого воина ныло, возмущаясь краткостью отдыха.

Но Хапри этого не замечал. Его взгляд был направлен на могучую спину Конана, взявшего меч наизготовку. Выхватив саблю, молодой воин неуклюже соскочил с верблюда, едва не наступив на лежащего в песке Вашти.

— На морду не наступи, — процедил асир, сплевывая песок.

— Что случилось? — спросил Хапри, осматриваясь. Верблюды стояли небольшой дугой, у ног каждого животного лежал караванщик, держащий горизонтально лук с наложенной на тетиву стрелой. Амаля видно не было.

— Тихо! — сдавленно отозвался Конан, слегка повернув голову к молодому воину, обнажающему саблю.

— Где купец? Кто кричал? — не унимался Хапри.

— Вон он. — Вашти ткнул пальцем в сторону, куда были направлены все взгляды. — Он и кричал.

В пятидесяти шагах от каравана лежал окровавленный купец. Кровь на его лице смешалась с песком, потеряв яркость. Ниже пояса Амаля укрывал песок. Его чалма развернулась, превратившись в полоску ткани. Теперь голову купца украшала только примятая феска из красного фетра.

Киммериец сделал шаг.

— Не ходи, господин, — тихо сказал ближайший слуга. — Лепуги хотят заманить нас.

— Разве твари могут быть, настолько умны? — недоверчиво покачал головой Конан, делая еще шаг.

— Могут, господин. Эти — могут.

— Помоги мне подняться, — пробормотал Вашти, протягивая Хапри руку. Встал, отряхиваясь. — Проклятые твари! Даже саблю не дали вытащить. Я им еще покажу.

— Что за твари? — раздраженно спросил Хапри. — Маульпы?

— Лепуги какие-то.

Конан уже отошел от каравана на десять шагов.

— Не ходи, господин, — едва ли не хором советовали слуги. — Хозяина не спасешь и сам пропадешь!

— Чего мы здесь стоим? Мы же не эти трусливые свиньи, неспособные защитить собственного хозяина, — быстро сказал Вашти, мельком взглянув на караванщиков, и подбежал к киммерийцу, пристроившись от него по правую руку.

Хапри не нужно было особого приглашения. Его сабля заблестела по левую руку от короля Аквилонии.

А следующий шаг заставил Хапри изумленно замереть. Словно стрелы, пущенные из мощного лука, рядом с купцом вылетели из песка несколько десятков остроклювых птиц.

— Лепуги! — дико заорал кто-то их слуг.

— Преклоните колени! — приказал Конан, становясь на одно колено.

Вашти не колебался. Хапри удивленно повиновался.

— Иначе они собьют вас с ног, — пояснил киммериец, не отрывая взгляда от быстрых птиц, мечущихся в вышине. — Не обманитесь их небольшими размерами: Амаля утащила всего одна тварь.

Позади троицы зазвенела тетива: караванщики не выдержали пытки ожиданием, которое устроили диковинные птицы. Ни одна стрела не попала в цель. Словно издеваясь над лучниками, одна из птиц в стремительном рывке догнала стрелу и перекусила пополам. По спине Хапри заструился холодный пот. Вашти растрепал слипшуюся бороду. Только Конан гордо стоял на одном колене, выставив перед собой длинный меч.

Тетивы продолжали нервно звенеть за спиной, отправляя стрелы в бесполезный полет.

— Не стрелять! — рявкнул Конан так, что у кого-то из вздрогнувших слуг началась икота. — Вы все равно не попадете в них!

Твари еще некоторое время покружили, затем ловко выстроили узкий клин и ринулись на воинов. Выставленные в стороны кончики крыльев, плотно прижатых к блестящим бокам, со свистом рассекали воздух. В рядах караванщиков зародилась паника.

— Мы все погибнем! — заорал один из слуг и побежал прочь от каравана.

Конан встал с колена, развернулся и сорвал с плеча Хапри лук, подарок купца. Наложил стрелу на тетиву. Поднял, растягивая. Слуга бежал, страх полностью завладел его сознанием. Остальные караванщики были на грани паники. Короткий свист оборвал позорное бегство. Слуга упал, проехав животом по песку. Между его лопатками блестело оперение стрелы.

— Никому не позволено бежать с поля боя без команды! — выкрикнул киммериец, наводя новую стрелу на приближающуюся стаю. — Без моей команды! Ибо сейчас вы воины! Приготовить луки! Стрелять на опережение! Только по моей команде!

Караванщики загудели, немного оправившись от шока.

— Не слышу! — прокричал Конан, пустив стрелу. Одна из птиц дернулась и по узкой спирали устремилась к земле. — Не слышу!

— Хорошо, господин, — отозвался тот самый слуга, который первым остерегал киммерийца.

— Не слышу! — пророкотал Конан, бросая лук и подхватывая меч, который наполовину воткнул в песок.

— Хорошо, господин! — дружно закричали караванщики.

И твари упали на них смертельным дождем.

— Стрелы в воздух! — закричал киммериец и прыгнул навстречу первой птице, выставляя перед собой меч.

Лепуга встретилась с металлом, падая позади Конана двумя обагренными серой кровью половинами. Киммериец ловко увернулся от другой твари. Чтобы избежать клюва третьей ему пришлось упасть, зарывшись в песок. Внезапная боль заставила Конан крепко сцепить зубы. Одна из пролетавших лепуг полоснула его клювом по спине.

Киммериец рывком перевернулся, пятная песок своей кровью, и махнул мечом слева направо, перерубая пролетающую птицу. Затем перекатился, уходя от острого клюва, и встал на одно колено, готовый в тот же миг поразить врага поднятым над плечом мечом. Но стая пролетела, заходя на второй круг.