Долгое лето (СИ)

- Да, - потупилась Речница. - Но я не причинила никому зла...

- Несомненно, Кесса Хуррин Кеснек, - зелёный глаз на мгновение сомкнулся. - Стрражники Льоке либо ослепли, либо обезумели от стрраха перред тьмой... ты отмечена дарром Нуску, и это очевидно - а никто из живых не смог бы сочетать дарр Нуску и дарр Каимы. Нелепое оскоррбительное обвинение! Они так боятся Янакатекиля, что не смеют даже узнать о нём как следует. Веррно, прравду говоррят, что Льоке сам с ним в рродстве...

Кесса рассматривала камень. Ей было очень неловко. Сказать правду?..

Что-то золотистое сверкнуло во мгле у закованных рук Речницы - две тускло светящиеся жёлтые кромки. Они шевельнулись, и под ними зажглась пара янтарно-рыжих глаз. На Кессу, дрожа широкими ушами и едва заметно мерцая в темноте, смотрела маленькая жёлтая кошка.

- Это ты? - изумлённо прошептала Речница. - Но откуда ты пришла?

- Для сегонов, насколько я знаю, заперртых дверрей не существует, - отозвался из темноты Уску. Судя по голосу, он был удивлён не меньше Кессы. Кошка вздрогнула и выронила что-то из пасти. Что-то тёмное, отражающее тусклый свет сегоньих ушей, зазвенело по полу и полыхнуло россыпью красных искр. Кесса тихо охнула - перед ней лежало Зеркало Призраков. Кошка заглянула в него, зачем-то тронула его носом, потом посмотрела Речнице в глаза и склонила голову набок.

- Ты нашла его в пустыне? Спасибо тебе, - прошептала Кесса, с опаской глядя туда, где должна была быть дверь. Кто знает, есть ли тут у стен уши...

- Не знаю, что на уме у этого ррассветного стрранника, - Уску, повернув голову, рассматривал сегона, - но твоя судьба, дева, ему небезрразлична. Что в очерредной рраз подтверрждает - обвинить тебя в Некрромантии может только недоумок. Что я могу сказать о Льоке...

Речница вдруг обнаружила, что смотрит в пустоту. Рядом с тускнеющим Зеркалом уже никого не было. Она посмотрела на Уску, он медленно смежил веки.

- Думаю, она веррнётся, - сказал он. - А пока постаррайся задрремать. Так быстррее прройдёт врремя. В этом скверрном положении каждая секунда кажется вечностью...

- Уску, - Речница попыталась поймать его взгляд, - ты совсем не боишься смерти? Тебя ведь тоже... навряд ли отпустят с миром.

- После тррёх дней в камне смеррть покажется прриятной, - отозвался Уску, и Кессе почудилось, что он усмехается. - Оставь стррах, Кесса Хуррин Кеснек. В нём уже нет прроку.

Кесса опустила голову на камень и закрыла глаза. Сон накрыл её, как морская волна, - так сказывалась усталость от долгого бегства. Когда Речница вновь подняла веки, рядом что-то шуршало и брякало, а о её плечо тёрлось что-то мохнатое и горячее. Кесса изумлённо мигнула.

- Ты вернулась? Что там у тебя? - спросила Речница, щурясь в темноту. Свет, исходящий от ушей сегона, уже казался ей ярким - и в нём Кесса разглядела борт большой корзины и торчащий из неё гладкий белый шип - нож, подаренный когда-то Речником Фриссом.

- Да, этот сегон кррепко к тебе прривязан, дева, - удивлённо заметил из темноты Уску. - Такие большие прредметы они старраются не перреносить. Смотрри!

Кесса повернула голову, но не увидела ничего. Кошка топталась по её спине, источая жар и время от времени вспыхивая. Речница захихикала - ей было щекотно. Со спины растерянно мяукнули, и сегон спрыгнул на каменную плиту и понюхал её. Он тыкался носом в руки Речницы - там, где они уходили в камень, трогал лапой гранит и мерцал ушами. Что-то сильно его беспокоило.

- Она и тебя перреместила бы, - сказал Уску без тени сомнения в голосе, - если бы не священные оковы. А эта махина для неё тяжеловата.

Кошка оглянулась на белого пленника и протяжно мяукнула. Уску моргнул.

- Скверрно я понимаю язык сегонов, - посетовал он. - А говоррю ещё хуже.

Он издал несколько странных фыркающих звуков и басовито мявкнул. Сегон прижал уши, оглянулся на Кессу и подбежал к белому коту. Вернулся он скоро, боком потёрся о плечо Речницы и ткнул лапой туда, где скрылся в темноте вырезанный на граните знак. Он вспыхнул снова - золотое око, высеченное в камне. Кошка трогала его и сердито шипела. Теперь светились не только уши, но и распушившийся хвост.

- Ты хочешь открыть замок? - шёпотом спросила Речница. Кошка виновато посмотрела на неё и опустила уши.

- Если бы желания было достаточно... - с явным сожалением подал голос Уску. - Священные оковы хорроши тем, что откррыть их может только потомок бога... иначе говорря - Ханан Кеснек. Напрримерр, Льоке. Ррассветные стрранники почему-то к потомкам богов не относятся. Да, непрриятно...

Кошка встряхнулась всем телом, захлопав крыльями, и свернулась в клубок рядом с Кессой. Её свечение медленно угасло, как и золотое око на граните. Наступила тишина. Речница опустила голову на камень и закрыла глаза, но сон к ней не шёл.

- Уску, - решилась она нарушить молчание, - скажи, когда тут кормят узников?

Зелёные светящиеся глаза медленно раскрылись - йиннэн, как видно, дремал всегда, когда его не будили, каждую свободную секунду.

- Знаешь, дева, за трри дня мне еду не прриносили ни рразу.

Речница вздохнула. По её ощущениям, день клонился к закату, а ела она в последний раз на рассвете. Да, умеют тут сделать смерть желанной...

Жёлтая кошка зашевелилась, зажигая огоньки на кончиках ушей, и растаяла во мраке. "Наверное, ушла на охоту," - подумала Речница, пытаясь удобно устроиться на камнях. "Вот же напасть! Она тут весь день, а я ей даже воды не могу дать. Нехорошо..."

Кесса зашевелила пальцами и еле слышно прошептала слова сжигающего заклятия. Может, камень всё-таки лопнет от перегрева?

Сквозь звон в ушах, белые круги перед глазами и нестерпимую боль - Речнице казалось, что её руки кто-то сунул в лаву - Кесса услышала короткий мяв и недовольное ворчание Уску:

- Не торропись так, дева, казнить нас успеют...

Золотистые огоньки сверкнули рядом с каменным блоком. Из темноты высунулась мордочка жёлтой кошки. Из её пасти свисали хвост и голова некрупной ящерицы. Сегон положил добычу перед носом Кессы и тихо мяукнул, подталкивая ящерицу лапой.

- Ррассветный стрранник говоррит, что прринёс тебе еду, - перевёл из темноты Уску.

- Я не голодна, - покачала головой Речница. - А вот Уску не ел три дня. Отнеси ему, пусть он поест.

Сегон шевельнул ушами, внимательно глядя на Кессу, подобрал ящерицу и убежал на другой край каменного блока.

- Благодаррю, ррассветный стрранник, - отозвался Уску и проглотил еду, не жуя. Кошка тихо мяукнула, поставив уши торчком. Кот зашевелился, перекладывая с боку на бок закованные в валун крылья.

- Эта сегоница говоррит, что её зовут Койя, - сказал он вполголоса.

- Койя! - Речница повернула голову, высматривая в темноте зверька. Он незаметно появился из пустоты и уставился на Кессу, вскинув широкие уши.

- Утром тут будет очень опасно, - вздохнула Речница. - Если стражники тебя тут найдут, они могут тебя ранить. Не оставайся тут до рассвета. Тут недобрые люди.

Сегон качнул ушами, тихо фыркнул и притронулся носом к носу Речницы. Она растерянно хмыкнула.

- Койя говоррит, что не боится недобррых людей. Она будет тут, чтобы знать, что тебе ничего не сделали, - перевёл Уску. - Так или почти так - я ррасслышал не все звуки.

- Спасибо, - выдохнула Кесса и опустила голову на камень. Рук и ног она уже не чувствовала. Сквозь тяжёлую дрёму она чувствовала, как сегон ложится рядом и щекочет усами её щёку.

Ей снилась Река, чайки над обрывом, рыбачьи плоты и солнце, то прикасающееся лучами к лицу, то уходящее в тучи. Они смыкались и набухали влагой - и когда оглушительный раскат грома заставил Кессу вздрогнуть всем телом и распахнуть глаза, она не сразу поняла, сон это или явь.

У темницы не было стены - вместо неё, тускло блестя золотой чешуёй, торчал из камня нос диковинного колючего корабля. Вдали слышались взрывы и крики, под потолком тесной норы горел золотой шар. Двое воинов в жёлтых панцирях стояли у пролома, придерживая откинутые дверцы в бортах корабля. Рослый человек, укутанный в белую накидку с угловатым чёрным узором, возился над крыльями Уску. Спустя мгновение каменные тиски разжались, человек подхватил валун и легко, как комок пуха, швырнул его в стену. Гранит разбрызгался крупными каплями.