Локумтен

Солнечные лучи пронзили тяжелые волны, белоснежную пену и висевшую в воздухе водяную пыль, окрасив всё вокруг в яркие сочные цвета. Берег будто стал ближе. Почуяв надежду, мальчик сильнее замолотил ногами. Но неожиданно замер. Привыкнув за ночь к определенному ритму волн, он ощутил, как его тащит вниз, всё сильней, слишком долго даже для очень большой волны, и в ужасе оглянулся.

Она росла за ним, заслонив собой небо, изогнутая дуга многометровой стены воды, вобравшая в себя мощь породившего ее шторма. Она вспухала за его спиной гигантским монстром, готовая одним ударом снести с лица земли гору, что встала на ее пути. С трудом заставив себя отвернуться, мальчик набрал полную грудь воздуха, выпустил из рук отслуживший своё обломок дерева и глубоко нырнул.

Он очнулся в пещере настолько большой, что свод ее терялся в темноте. От проглоченной воды его стошнило, потом опять. Отдышавшись и утерев рот, еще не веря в свое спасение, он попытался рассмотреть, куда попал, но силы оставили его, и, свернувшись калачиком в углублении, напоминавшем исполинскую раковину, он уснул. Когда он проснулся, в пещере снова было светло и тихо играла музыка.

Удивленный, он вскочил на ноги, поняв, что музыка раздается из волнистой стены рядом с ним. И тут же попятился, заметив, что в нескольких шагах от него в стене пещеры появилась тонкая трещина. Филь в изумлении смотрел, как трещина становится шире, и сначала перетрусил, потому что за исчезавшей стеной было темно, но затем услышал потрескивание факела, чьи-то возбужденные голоса и с любопытством подошел к разверзшейся перед ним огромной дыре.

Филь уже догадался, что эмпарот видит это, но остановить поток воспоминаний не мог, хотя и пытался.

После первых дней проведенных в замке, проскочивших перед его глазами стрелой, он очутился с Габриэль на Дозорной башне, откуда пролетел по тросу на Мостовую, высадив окно в комнате визитов и получив головомойку от Лентолы. Затем случился пожар факельного склада, и «спасение» Габриэль, и последующее за этим наказание, а также визит с Эшей в кузню. Всё это проскочило у него перед глазами одно за другим, довольно быстро, и он ничего не мог с этим поделать. Филь взопрел от страха, осознав, что его перехитрили.

Наверное, остановить эмпарота можно, подсунув ему что-то из ряда вон выходящее, грозящее нешуточными неприятностями. Но мальчик слишком близко подошел к тому, что хотел скрыть, ведь он уже взбирался вверх по куполу. И тогда он решил пожертвовать своим самым большим сокровищем.

Успев зажмурить глаза в тот миг, когда Мастер вбегал в Хранилище, Филь открыл их уже в этом кабинете, сидя за столом и шарясь в бумагах г-на Фе. Ему было невыносимо жаль отдавать свой трофей, который упустил эмпарот, но выбора у него не оставалось.

— Ах ты любопытный маленький засранец! — услышал он гневный возглас и понял, что оставил Мастера в дураках. — А ну, неси ее сюда!

Первое, что Филь увидел, открыв глаза, это стоявшего перед ним измотанного эмпарота, по лицу которого тек пот. «Так тебе и надо, круглая башка!» — подумал он со злорадством.

Оглядев карту, покрывающую стол, Мастер приподнял ее. Заметив пятна от чернил, он оглянулся на портьеру, затем уставился на Филя. Взгляд его был странный, но не злой.

— Присваиваем имперскую собственность? — серьезно проговорил он. — Не советую! Тут за это жестоко карают, одним ударом кнута за два года жизни не обойдешься. Я тебе правда не советую, это не угроза. Тащи ее сюда и будем считать, что ничего не было. Хотя постой! — остановил он Филя, дернувшегося бежать.

Мастер бросил косой взгляд на эмпарота, который мешком повалился в кресло, выглядя как старый бурдюк из-под воды.

— Властью, данной мне Императором над этим поселением, — произнес Мастер несколько патетично, — я назначаю тебе наказание! Ты перерисуешь испорченную карту, здесь в этом кабинете, сегодня. И мне неинтересно, сколько сил и трудов у тебя это займет. А теперь иди!

Залившись краской до ушей и ликуя, что ему дают шанс запомнить карту, Филь вынесся за дверь как ветер. Точнее сказать, он попытался это сделать. Если бы не Руфина, потерявшая что-то за самым порогом, и не Габриэль, которую Филь сбил с ног, покатившись кубарем после того, как споткнулся о Руфину. Одна Лентола избежала кучи-малы, успев вовремя отпрянуть к стене.

Филь неуклюже ворочался в месиве кружев и бантов, пытаясь разобраться где верх и где низ, когда над ними всеми раздался насмешливый голос.

— Я вижу, в вашем воспитании имеются изрядные пробелы, — сказал Мастер. — Для начала, ваша одежда излишне нарядна — ни я, ни моя свита не нуждаемся в цветнике, да и вам всем завтра рано уезжать. Во-вторых, я хочу заверить, что ваш локумтен вполне в силах постоять за себя, нет никакой нужды подслушивать под дверью. В-третьих, императорский эмпарот только что провел его допрос, и я заверяю, что никаких преступлений ваш проказник не совершал, кроме тех, за которые он уже понес наказание. А теперь позовите-ка сюда вашу мать!

Выкарабкавшись наконец из-под Габриэль, которой оказалось неожиданно много, Филь вскочил на ноги, затем помог подняться девочке. Он с трудом узнал ее в разрумянившемся прелестном создании с густыми волосами, заплетенными в две длинные косы, и красивом пышном платье.

Руфина также выглядела нарядно, как и застывшая поодаль, с кислым выражением на лице, Лентола. Соображая, какой нынче праздник, что девицы Фе так вырядились, мальчик опасливо попятился, чтобы побыстрей оказаться вне досягаемости этих лент и юбок. Лентола заступила ему дорогу.

— Я не верю своим ушам, эмпарот?! — воскликнула она изумленно. — Ты правда был под формальным допросом?

— Был, — буркнул Филь, стараясь обойти ее, не задев. — Мне надо спешить!

— Филь, это же здорово, это страшная редкость! — восхитилась Габриэль, быстро оправляя на себе многочисленные оборки. — Такие допросы навечно заносят в императорский архив! Филь, ты попадешь в историю, ты станешь знаменитым!

Услышав это, мальчик невольно приосанился.

— Не болтай глупости, — оборвала сестру Лентола, розовея лицом. — Иди лучше, приведи матушку!

Когда Габриэль скрылась из виду, она спросила Филя, сузив глаза:

— И куда ты теперь спешишь, позволь спросить?

«Разбежался я тебе докладывать», — чуть не ляпнул Филь, но вовремя прикусил язык. От ответа его избавила Руфина. Приведя себя в порядок двумя движениями — одним поправив платье, другим волосы — девушка взяла Филя за руку и сердито сказала, шагая с ним мимо приставучей Лентолы:

— На кого ты похож! А ну, пошли, умоемся и смажем твои царапины, потом дальше побежишь. Как не стыдно являться в замок в таком виде!

Волей-неволей Лентола дала им дорогу. Филь видел, что недовольство Руфины ненастоящее и был страшно благодарен ей за спасение. Глянув на свои руки и колени, он признал, что она права — он успел забыть о своем спуске с купола.

— Руфина, — поторопил он, — только мне надо быстрее!

— Конечно, быстрее… Пока матушка не увидела.

— Да ей без разницы, в каком я виде!

— Только не сегодня.

— А что сегодня? — заинтересовался Филь.

— Эша пришла в себя, — сказала Руфина.

— 9 —

Янус Хозек, из манускрипта «Биография предательства»,

библиотека Катаоки

Солнце перевалило за зенит, когда Филь поднялся из-за стола и устало потянулся. Ему было хорошо, как бывает, когда сделаешь большое дело. Новая карта лежала перед ним во всей своей красе.

Опоздав к началу обеда, мальчик решил целиком его пропустить. Г-жа Фе знала, где он, и если не послала за ним никого, значит, он не нужен. К тому же семья Фе собиралась в дорогу, и Филь мог только радоваться, что Мастер избавил его от помощи в этих сборах, и не желал напоминать семейке лишний раз о своем существовании.