Марш Обреченных. Финал

Перепрыгнув через корчащее тело, Лестиан занялся оставшимися молодчиками.

— К шесту! Вяжите щит вокруг…

Лестиан взмахнул ладонью, отправляя в полет зелено-голубое лезвие, более сложного порядка и помощнее.

Теперь досталось сразу обоим: ужасающе-тонкое и смертоносное чудо, зазвенело на морозном воздухе и с шипением врезалось в магов. Крики снова достучались до сознания Лестора, он без малейших жалостей проследил, как дергаются в снегу останки конвоиров. Трое адептов оставшихся в живых пришли в движение, скоропалительно реагируя на бурные события вокруг. Запах крови и паленого мяса сводил с ума. До слуха докатилась волна воя, Аллон пресвятой, волки сбегаются на неостывшие останки? Только их ему не хватало!

На Лестора полетели в ответ односложные и черствые плетения. Веером. Единым, сумбурным аккомпанементом. Он с гадливостью расхохотался, на ходу ставя энергетический щит и создавая леденящее жало, благо материала в округе в переизбытке.

— Ирвик оповести орде-е-ен-н-н… — ледяные когти вырвали из груди адепта жизнь, и со стоном из горла выходили последние глотки воздуха. Стекленеющие глаза превращались в осколочки льда.

Напарник его с криком перепрыгнул затухающий костер и на скаку, выхватывая из-за пазухи листовидное жало кинжала, устремился на могучего врага. К такому повороту Лестиан оказался несколько не готов и, выставив легкий щит, бывший архимаг к немалому изумлению получил увесистый удар в грудь и, кувыркаясь, полетел в снег. Сметая сугробы на пути. С этого и началось его настоящее знакомство со Свергиллем.

Блеснули перепуганные, но решительные глазенки, а за ними — лезвие клинка и Лестору вновь пришлось изворачиваться в снегу, чтобы не получить холодной стали в бок.

— Мра-азь! — дико зашипел адепт, надавливая на рукоять, прижимая острие к горлу противника. Лестиан с упорством мышц отвел смерть чуть вправо, но жало все равно нацелилось в глаз. В темноте борьба усложнилась, но архимаг с придыханием вернулся к диктовке контрзаклинания, и к активации остались уже последние строки.

"Мы рядом… мы идем… идее-ем!" — зашипел в голове голос союзника, отвлекая.

Лестиан застонал от досады, плетение, смазавшись, подкинуло адепта, а рука паренька, дрогнув с кинжалом, оставила на виске глубокий порез. След.

Орденца зашвырнуло в сугроб на пару метров в сторону, выбив на время из строя, Лестиан же заорал от боли, вытирая рукой влажную дорожку.

— Ах-х, паршивец!

"Мы рядо-ом!"

"Да будьте вы!.."

"Сними защитные заклятья! Нейтрализуй шесты! Шесты!!" — звенело в голове, ускользая вдаль.

Да что же это такое, Аллон побери? — он с кряхтением подымался на ноги, кровь заляпала подбородок и потекла за шиворот. Он растер остывающую на морозе полоску по всей физиономии. Надо остановить поток! Надо…

"Щи-ит!!" — стенало вдалеке в самом мозгу.

Рехнуться можно, что же от него хотели? — Лестор огляделся — полная темнотища, ни чего не видно. Даже потух костер. Далекий вой и завывания тварей. Он прислушался. Не об этом твердил внутренний гость? Не факт. Но если он просил снять щит, то…

Лестор рванул к дальним точкам. К шестам. Мимо отражателей к копиям портальных артефактов. Горя желанием успеть. Успеть!

Свист воздуха жужжал за спиной роем пчел, и Лестиан с запозданием осознал, что на самом деле это такое, на этот раз он сам умудрился прохлопать — детально сплетенное, сложное плетение. Увернуться не осталось возможности и сил. Магия сбила его с ног и покатила, ломая кости. Он истошно заорал от боли. Подонок! Оставшийся в живых молокосос пришел в себя и достал его! Суставы выворачивало, а ребра лопались. Падаль! Я превращу тебя в ходячий труп! — верещал на весь периметр Лестиан.

"ЩИТ!!!" — непристойно яростно загорланило в мозгу и оборвалось.

Лестиан почему-то остался один на один с ветром.

— Князек, ты подохнешь! Подохнешь, как твои псы! Как твоя… — шмаркач не договорил, заткнулся и захлебнулся сперва от судорог, а потом, от первобытного ужаса. — Твари!! Гоблины!!! А-а-а!!

Жалящий хлопок прокатился по барабанным перепонкам.

Лестиан запоздало содрогается. Выблюдок, ты что делаешь?

Нет! НЕ-Е-Е-Т!!!

Шесты звенят, активируясь, и столбы энергии раскалываются по периметру. Адепт в страхе обрушивает на артефакты уничтожительную команду и магические инструменты повинуясь приказам, приходят в действие.

Безмолвный крик сотрясает лесторское сознание…

Сумасшедшая по объемам энергия свертывается в эпицентре площадки, испепеляя все живое и даже… снег, высушивая воду и редкую траву под пластом льда, и выжигая сам воздух, а затем, обратной ударной волной: расширяясь на всю округу!..

В угасающем навеки сознании Лестиана Тормана проносится ликующая, торжественная, чужая мысль:

"Приветствую, мой друг, теперь ты среди нас!.."

Пропасть боли и холода…

Ударная волна несется на десятки миль — уничтожая обезумевших от яростного магического потока свергилльских захватчиков!..

— Милсдарь Родж, дай вам светлого разума Аллон, подумайте еще разок! Может, все-таки одумаетесь? Крон за зря молоть языком не будет, знает, что говорит. Свернули б с нами к поселку, а там поутру тесной компанией да в тепле и карете, под прикрытием, отправились бы вдогонку. А так… так… — старичок не знал как дальше уговаривать твердолобого хлопца, чтобы тот наконец послушался и одумался. Ведь Приграничья Свергилля — это край "колючих" морозов и лютого зверя.

Храмовник в душе улыбался, хоть кому-то не безразлична его судьба, хоть кто-то проявляет участие к его одинокой, заблудшей в чужой стороне персоне.

— Они не могли проскочить мимо поселка, там одна дорога, а объездные тропы завалены снегом. И лесного зверья голодного хватает. Вы должны понимать, милсдарь Родж, пустынный, лесной тракт — это чудесное место для разбойников.

— Откуда они возьмутся в этой глуши, господин Роджек? — в отместку забубнил подмастер. Время уходило и следовало поторапливаться.

— А следы? Вы совсем забыли про следы? — не угоманивался скупщик. — Крон в жизни таких не видывал! Говорит, чересчур опасный зверь, не созданный нашей природой, а выкованный из темной магии, — зашипел вкрадчиво старичок, крестясь Аллону. — Поберег бы себя, сынок.

Родж в ответ: потуже затянул ремни удил и отдернул попону, лошадь, купленная у Роджека тихо похрапывала и переступала ногами. На развилочной дороге, где одна широкая вела к поселку Вольному, а другая, наоборот, узкоколейка, сворачивала в заснеженную тропку между лесными чащами, лентой, огибающей пристанища людей и снова, петлей, выворачивая к главной дороге, но уже за поселком. Мысль, что Роджу предстоит продолжить погоню самостоятельно, без компании скупщика Роджека и его телохранителей настораживала и пугала подмастера, но иначе карету Хлебчика с арестантами никак не догнать. По подсчетам он отставал от конвоя на дня два и потому, учитывая рассуждения Роджека, что эскорт с узниками не должен был обминуть поселок и остановиться на ночлег, то объездной маневр Роджа мог дать ему форы и скоротать время. О том, что он будет делать, когда настигнет Хлебчика и арестантскую карету в лесной глуши, подмастер пока не задумывался, благо под рукою есть верный меч и магия. Главное — успеть догнать Эвелин до Гранитной Балки. В Мейдрин возвращаться им будет крайне опасно, синьоры Гильдий во главе с Метьезом шкуру с них обоих спустят. Шутка с градоначальником Топщиком так просто с рук не сойдет, Роджа по-любому станут искать, поэтому сейчас зависело насколько удачно, он сможет спрятаться в какой-нибудь норе и хватит ли у мейдринской своры терпения обшаривать континент в поисках мальчишки-храмовника? Удача и милость Аллона — вот что могло спасти его и Эвелин, по-другому никак.

Родж вскочил в седло, конь помотал гривой, скидывая искорки-снежинки под копыта. По обочинам дороги росли чахлые кущи вербняка и бузины — молодые, еще первогодки, укрытые мелким саваном инея и корочками тоненького льда. Жеребец потянул к ним свою голову, Родж натянул поводья, за седлом приторочено полмешка овса, за поселком он накормит животину, а пока — в путь.