Солнечный змей (СИ)

- Забудь, – Речник потёр затылок, выразительно глядя на южанина. – Яо Ксази проложит тебе тропу, а твоей деревне – водовод.

Он разорвал пополам лепёшку, разломил по хребту жареную рыбину, плюхнул сверху ложку яусурвы и принялся жевать, не глядя на норцев.

- Фрисс, ты не спешил бы, – покачал головой Некромант, задумчиво разглядывая пришельцев. Они дошли уже до двери, но на пороге обернулись. Речник покосился на них и раздражённо вздохнул.

- Нецис, ты о чём? Теперь и в тебе пробудился долг Речника?

- Не в долге дело, – покачал головой Некромант. – Этот их железный город, Риалтемгел… Нам туда надо, но у нас нет Двухвостки – и ещё два или три дня не будет. А у них есть корабль и жажда приключений. Последнее – их беда, а вот первое нам пригодилось бы.

Речник удивлённо мигнул.

- Ты им так запросто спустишь, что они тебя отравили и чуть кожу не содрали?

- Дела страха, – вздохнул Нецис. – Он на многое может сподвигнуть. А я привык вызывать страх и отвращение. Но вот делу всё это мешать не должно. Если есть корабль – отчего бы на нём не лететь?..

Растопленный жир шипел, остывая в снегу, блестел, стекая каплями по примятой траве. Хийкиммиг настороженно обнюхивал зелень, его уши стояли торчком и вздрагивали на любой шорох. Повозка, сменившая полозья на колёса, стояла у кромки льда, и Хагван косился на неё и судорожно сглатывал – не то думал о погибшем Речнике, не то предчувствовал непрестанную тряску. За три месяца разбитая колея не стала ровнее, только скрылась под низкорослой, прибитой ветрами к земле травой. Кесса тронула землю у корней – она была твёрдой, как камень.

- Мы кормим вас, духи, охраняющие землю травы. Проложите для нас широкую тропу… – Кытугьин выплеснул остатки жира в траву и бросил ложку следом, поворачиваясь к огню. Кесса бесшумно протиснулась в щель в пологе и склонилась над огромным белым коконом.

Ещё в Элуатаа мёртвого Речника завернули в шкуру хийкиммига, её краем, как капюшоном, прикрыли лицо. Лёд пропитал тело Яцека насквозь, оно до сих пор было холодным, твёрдым и белым как снег. Кесса откинула край шкуры, дотронулась до ледяной щеки.

- Мы вернулись уже, Речник Яцек. Мы в Куо. Тут уже лето. Смотри, даже здесь, у северной границы, зелёная трава…

Она просунула пучок травинок под заиндевевшую броню, тихо всхлипнула и села на край повозки.

- У-ух, странная у вас долина, – покачал головой Икымту, растирая в ладонях зелёный лист. – Столько мягкой травы – и совсем нет ниххиков! А там, где на скалах растут копья, – там целые стада!

- Здесь мало травы, Икымту, – неохотно отозвалась Кесса. – Не хватит никакому стаду.

- Каримас милосердный… – Хагван, болезненно щурясь, глядел в небо. – Кесса, посмотри на солнце! Видишь?!

Небо, усеянное мелкими облачками, по-летнему бледное, показалось Речнице нестерпимо ярким после северного марева. Она замигала, утирая слезящиеся глаза, и кивнула.

- Солнце в красном венце. Солнечный змей ещё жив…

- И мы вернёмся ни с чем, – поморщился олданец. – Что же теперь будет?!

- У-ух, у нас нет друзей, – пробормотал Икымту, озабоченно хмурясь. – Лёд нам враг, и огонь нам теперь не друг. Плохо…

- Будем сами себе друзьями, – пожала плечами Речница. – Будем сражаться там, на Реке. Если не повезёт, Речник Яцек встретит нас в Долине Тёмных Рек. Он в Чертогах Кетта, наверное, не могли его туда не позвать, но он к нам выберется.

…Гуделка взвыла отчаянно, словно умоляла о пощаде, и с бревенчатых стен Куомиэси послышались встревоженные крики, а затем ругань – здесь непривычны были к таким воплям. Кытугьин, стоя на краю повозки, раскручивал ремешок, и вой не прекращался, пока навстречу его телеге, замершей чуть в стороне от ворот, не вылетели из города всадники-Хармаканса и очень сердитый Серый Дракон. Солмик спрыгнул с повозки и ждал их, спокойный, как льды Хеливы.

…Койя сидела на краю постели, навострив уши, и крутила головой. Что-то озадачило кошку, но что?.. Кесса поднесла руку к её усам – кошка понюхала пальцы, шевельнула ушами, потрогала руку лапой и недоумённо мигнула.

- Солмикское мыло, – хмыкнул Хагван, с трудом запихнув в рот очередной кусок пирога и тут же потянувшись за следующим. – Она удивляется – её привезли в город и не вымыли! И от тебя костяной золой не несёт.

- Хагван, – Речница со вздохом потянулась за ложкой, олданец пригнулся. – Ты сейчас по-солмикски говоришь. Если Кытугьин не спит…

- Вайнег бы побрал это зелье, – поморщился герольд. – Мне бы в столовой по-солмикски не заговорить! А Кытугьин спит, не волнуйся. И Аса, и Икымту. Странные люди! Тут в кои-то веки принесли человеческую еду, а они ничего в рот не взяли… Кесса, помнишь ту похлёбку из хумики? Речник Яцек ещё… сказал тогда – мол, я есть её не умею? Вот бы снова той похлёбки…

Хагван шмыгнул носом и откусил от здоровенного ломтя, сочащегося жиром.

- Морнкхо умеет её варить, наверное, – вздохнула Кесса. – Вот вернёмся в Замок, найдём его… если только с ним то же не вышло…

Она поёжилась.

Трижды в тот вечер Кессу и Хагвана вводили в купальню. Солмикская раскраска поддавалась неохотно, кровавой водой стекая по коже, пока лицо и руки не побелели. Полосы траурных узоров обвили запястья Речницы, священные знаки Таурт заалели на кистях. Меховую одежду унесли, и Кесса снова надела куртку Чёрной Речницы, вяло удивляясь, как тесна та стала в груди и животе, – хоть сразу же вставляй клинья…

Ночь – тёмная, тёплая и безветренная – была за приоткрытым окном. Кесса, едва открыв глаза, потянулась за оружием. Солмик отступил, показывая пустые ладони. Речница тихо охнула.

- Ничего, это Кытугьин, – громким шёпотом сказал с соседней лежанки Хагван.

- Что случилось? – тихо спросила Речница, спуская ноги с постели – прямо в подготовленные с вечера сапоги.

- Я вернул, – солмик поставил к изголовью кувшин и маленькую коробочку. – То, что дал мне воин Яцек. Это вещи Яцека, у меня остались…

- Кытугьин, это твоё теперь, – покачала головой Кесса. – Это вам, чтобы ледяные демоны не смели вас тронуть. Речник Яцек… он обиделся бы, очень, если бы вы это ему вернули. И ещё… тут янтарь и лезвия, может, от них вам тоже будет польза. Хелега ими не убьёшь, но мясо резать можно.

Она протянула солмику свёрток. Северянин мигнул.

- Что скажет ваш вождь? Вернуть ему эти вещи – так правильно?

- Он отпустил бы вас с хорошими подарками, – вздохнула Кесса. – Не с этой чепухой. Вы защищали нас там, в земле льда. Вы вернули Яцека домой. Берите! Не вздумайте отказываться.

- Мы плохо вас защищали, – нахмурился Кытугьин. – Совсем плохо! Там, на Имлегьине, рядом с Яцеком никто из нас не встал. Ты и Хагван – вы там чуть не умерли, но сразились, а мы спрятались в долине. Больше вождь Свенельд не доверит нам южных гостей.

Мрак уже не казался таким густым, теперь Кесса видела густой мех на длинной накидке солмика, видела неподвижные силуэты за его спиной – Аса и Икымту тоже были здесь, во всей одежде, обвешанные дорожными тюками. Речница мигнула.

- Кытугьин! Ты поднялся уже? Темно же ещё…

- Мы уедем с рассветом, – покачал головой солмик. – Вождь Свенельд отпустил нас. Мы пришли попрощаться. Икымту, иди сюда!

- Уезжаете? – Кесса растерянно заморгала. – Но…

- Вы сложили костёр для воина Яцека, я видел его, – склонил голову Кытугьин. – Мы не делаем так. Я думаю – нам не надо тут быть. Пусть Праматери хранят вас всех. Чиньян!

Он обнял Кессу, и она коснулась щекой его щеки, блестящей от красного жира. Койя негромко мяукнула.

- Хагван, держи, – Икымту протянул олданцу пару тяжёлых солмикских стрел. – Если хелеги прийдут в твою долину, убей их!

- У-ух, странная у тебя повозка, – пробормотала Аса, качая головой. – Возьми шкуры, которые мы привезли, сделай там полог. В небе – лишь прозрачный лёд, долго ли там замёрзнуть…

- Смотри, Кесса, – Икымту показал Речнице неприметный тёмный камешек на кожаном шнурке. – Это я взял из дома, когда мы стояли в Навиате. Отец привёз с горы, где лежит Вольга. Это твоё. Вольга – сильный дух, пусть он за тобой присмотрит. За тобой ходят разные духи, но им только бы шутить и смеяться. А Вольга – защитник. Он будет с тобой, пока твой муж не вернётся, а твой сын не окрепнет. Чтобы ты не отбивалась одна от всех врагов…