Солнечный змей (СИ)

Ослепительный свет полоснул по глазам, и нескоро Фрисс смог посмотреть по сторонам – лишь когда над ним вместо раскалённого докрасна вечернего неба оказался каменный свод, а воины потащили его вниз по бесконечной винтовой лестнице. Мимо плыли стены, сложенные из гладких мраморных плит – белый и розовый мрамор словно врастали друг в друга, едва заметны были щели меж камнями. Иногда Речник видел узкие окна, ничем не прикрытые, и за ними, вдали, верхушки деревьев.

- Что это за башня? – спросил он, с трудом ворочая языком, – от яда тяжелело всё, не только мысли. – Изнутри – как длинная витая ракушка…

- Молчи! – дёрнулся стражник, на которого упал взгляд Речника. – Даже перед смертью ты ищешь, что ещё осквернить!

- Верно говоришь, – кивнул другой. – Почему ему не вырвали язык?!

Фрисс запрокинул голову и уставился в потолок. «А-а… башня Уджумбе, вот что это. Видел…» – усмехнулся он. «Тут такая же. А Нецис говорил, что норси в каменный город под страхом смерти не войдут…»

Ему довелось увидеть башню и снаружи – краем глаза и всего на мгновение. В закатных лучах она окрасилась пурпуром. Сбоку грохнули о камень копья, Речника сдёрнули с шеста и поставили на ноги – вернее, он повис на руках стражников. Голова упала на грудь, Фрисс с трудом поднял её и увидел Нециса. Некромант так же бессильно свисал, и воины Ксази держали его за плечи. Вокруг стрелы, впившейся в грудь, расплывалось багровое кольцо.

- Мррф, – устало выдохнул Алсаг. Его не стали отвязывать – он так и болтался на палке, свесив язык и лениво помахивая хвостом.

- Во имя Укухласи и силой её! – Речник увидел покрытую красной бронёй спину «почтенного Яо». Стражники расступились, пропуская понурых жителей Миджити. Их было всего двое – Акитса и Нкуву, и оба избегали смотреть на пленников и глядели только под ноги. Перед ними стояли шестеро в красной броне – и Фрисс видел, что у кого-то доспехи сшиты из шкуры Скарса, а кто-то выкрасил кожу Существа Сиркеса багрянцем и покрыл чем-то блестящим… или каждый день натирает маслом, чтобы от шкуры Скарса было не отличить. Речник покосился на себя – и его кожа блестела и по цвету едва отличалась от начищенной медяшки. Он подумал мельком, что доспех из него получится неважный – а потом поднял взгляд и увидел седьмого Ксази.

Его лицо перечёркнуто было красными полосами, капюшон из шкуры, снятой с головы ушастого Квэнгина, опускался до самых бровей. И этот человек был облачён в доспехи, вот только рассмотреть их Речник не смог – поверх пластин натянута была тонкая бледная кожа. Фрисс мигнул – не так часто он видел кожу, содранную с человека, но не узнать её было трудно…

- Укухласи хранит нас, – отозвался он на приветствие и поклон Яо, но сам едва наклонил голову. – Ты достоин похвалы, Яо Ксази. Я прочел донесение – и рад, что ты был тогда в Миджити и защитил его людей. Вдвойне похвально то, что ты довёз захваченных тобой до Джегимса, несмотря на то, что случилось в пути. Ты сделал всё, что должен был сделать. Теперь отойти и дай мне взглянуть на этих Нээр’иси…

Речник на мгновение встретился с ним взглядом, и ему стало не по себе. Чёрные, как провалы в Запределье, глаза не вытягивали силы – но ничего, кроме пустоты, в них нельзя было рассмотреть. Унгвана не подошёл к нему и смотрел на него недолго, не более секунды. Затем он покосился на Алсага и остановился перед Нецисом, глядя на него сквозь растопыренные пальцы. Нахмурившись, Унгвана шагнул назад.

- Я их видел. Теперь слово за богиней. Кто с тобой, Яо Ксази? Эти люди – уасига, те, кто упомянут в донесении?

- Да, они стали уасига, – кивнул Яо, выталкивая южан вперёд. – Акитса, охотник из Миджити, и Нкуву из Умма Хвани. Моей силы мало, чтобы очистить их. Они ждут твоей милости и слова Укухласи.

Верховный жрец притронулся к плечу Акитсы – охотник вздрогнул и съёжился. Унгвана сдвинул брови и кивнул.

- Вода, дым и песок не очистили их? Что же, омоем их кровью и огнём. Если и это не поможет – я дам им мясо этих Нээр’иси. Вы, уасига, живыми и чистыми вернётесь домой. Я, Унгвана Ксази, обещаю.

Он повернулся к своим воинам и указал на пленников, но тут же опустил руку и посмотрел вниз. По его наколеннику стучал лапой Призыватель.

- Что такое, Тарикча Ксази? Говори!

- Н-нерси… Водяной Стрелок – он хочет что-то сказать тебе, почтеннейший Унгвана, – выпалила крыса и распушила усы. – Хочет поговорить с тобой!

Жрец повернулся и смерил Речника тяжёлым взглядом. Фрисс усмехнулся – Унгвана выставил вперёд ладонь и нахмурился.

- Не надейся, коатек. Твои уловки уже не принесут пользы. Забирайте их!

Стражники Яо кинули пленников воинам Унгваны, Фрисс думал, что шмякнется на мостовую, но его подхватили и развернули вверх лицом. Шест не принесли – потащили так, ухватившись за лианы. Краем глаза Речник увидел понурую крысу – Призыватель сел на мостовую и подпёр голову лапами.

Сверху проплывали сплетённые из листьев навесы, иногда – столбы и перекладины со свисающими с них лозами, выступы белокаменных и красновато-жёлтых стен. Мокрый речной ветер холодил кожу. Река была совсем рядом – большая, полноводная, медлительная, но не затхлая, чистая, как хрусталь.

Когда навесы разомкнулись, и Речника вновь поставили на ноги, он изумлённо замигал. Прямо перед ним уступами поднимался к небу каменный храм – ступенчатая башня, едва отличимая от тех, что он видел в Нерси’ате. Чаши, наполненные огнём, стояли вдоль лестницы, под ней, за каменной плитой, слегка отодвинутой, зияла дыра. По ступеням, закрывая высеченные на камнях узоры, сползала цветущая лоза – Фрисс увидел на поворотах кадки с землёй, из которых свисали пучки корней, толстые, как корабельные канаты. Он усмехнулся и покосился на Нециса – что Некромант теперь скажет насчёт норси и их страха перед нерсийскими руинами?!

Нецис не сказал ничего – его вытащили вперёд, к подножию лестницы, и бросили на мостовую. Трое норцев в куртках из бледной человечьей кожи ждали там – и Унгвана, подойдя к ним, склонил голову.

- День на исходе, Унгвана Ксази, – отрывисто сказал один из них. – Ты отдаёшь их?

- Отдаю до рассвета, – кивнул жрец. – Слово за Укухласи – да не оставит она нас во мраке!

Фрисса и Алсага бросили рядом с Нецисом. Трое склонились над ними. Фрисс резко выдохнул – то, что он принял за меховой шлем, было лицом. Над ним стоял, сверкая жёлтыми глазами, Инальтек из клана Идэвага.

Речник собирался вытерпеть всё без стонов – и всё-таки не закричал, когда демон провёл ножом по его груди, оставив узкий длинный надрез. Рядом хрипло мяукнул Алсаг – с ним сделали то же. Над головой мелькнула чёрная арка, и Фрисса накрыл прохладный красноватый мрак. Его внесли внутрь храма, за толстые стены, и он увидел пролом в крыше, отчасти прикрытый огромным листом лозы. Листья, высеченные из камня, ступенями спускались по стенам, и самый нижний краем лежал на резной беломраморной чаше. Над чашей, протянув к ней руку с таким же пятипалым листком – его черешок казался таким тонким, что Фрисс удивился, как он не подломится – стояла, раскинув по стене широкие крылья, полуженщина-полукошка с двумя руками и двумя чёрными лапами. Дымчатый кварц мерцал в её глазницах. Фрисс встретился с ней взглядом и почтительно склонил голову.

- Силы и славы, о Укухласи, защитница земель и небес! – Унгвана вскинул руки, подставляя ладони под края каменных листьев. – Мы привели к тебе троих Нээр’иси. Мы схватили их, когда они ещё не сделали явного зла – но ты знаешь, что они успели сделать в тайне. Реши их судьбу так, как тебе угодно.

Блики задрожали на листьях, как будто камень качнулся под ветерком. Жрец склонил голову и повернулся к подручным, но им ни к чему были приказы – они знали, что делать.

Речника снова положили на жёсткие камни лицом вверх, и край резного листа в руке богини теперь свисал над ним, а закатное солнце светило в глаза. Рядом, на локоть от Фрисса, положили Некроманта, а за ним – Алсага.

- Здесь твой путь завершится, коатек, – прошептал над его головой Яо – Речник даже вздрогнул, он и забыл уже о младшем жреце. – Такие, как ты, не заслуживают милосердия. Скоро твоя кровь омоет эти листья.