Право на доверие (СИ)

- Что случилось-то, Марфа?

- Да вот батюшка снова спиной мается. Не посмотрите? – похоже, отдых отменяется. Хаос, а я только расслабилась! Но деваться-то некуда – надо помочь человеку. Ланка, соберись, будь чело… Не важно, просто будь.

- Сейчас приду.

Тяжелый вздох, способный вызвать муки совести у любого, было бы у кого. Марфа, получив утвердительный ответ, поспешила исчезнуть: дел по хозяйству всегда невпроворот.

Я распотрошила свою сумку, ища невзрачную коробочку с мазью. Надо как-нибудь рассортировать барахло, а то постоянно трачу кучу времени, ища нужную вещь в общей свалке. Сегодня вечером и займусь. Мда, свежо предание… Небрежно бросив сумку на кровать (все, что могло быть разбито, давно разбилось, в течение первого месяца после моего побега из Южного Храма), я спустилась вниз.

Господин Хок отыскался на кухне. С мученическим выражением лица, старичок замер около очага, неестественно прямой, словно верстовой столб. Вокруг него, охая и ахая, суетились старшие дочери, топили печь, кипятили воду, грели кирпичи. Трактирщик посмотрел на меня с потаенной надеждой, держась рукой за поясницу.

- Вот, Госпожа Целительница, незадача. Спину прихватило.

Я окинула взглядом кухню, зацепившись за брошенный у стены грязным мешок, доверху наполненный картошкой. Живенький старичок, однако. Я, может, и подниму, но я-то дракон! Сколько раз предупреждала: в его возрасте вредно носить тяжести. Хаос, что за народ! Два раза сходить им лень – гробят свое здоровье, лечи их потом.

- Сейчас посмотрим Вашу спину. Раздевайтесь и ложитесь, - устало вздохнула я и не удержалась от упрека. - Я же Вам говорила, беречься надо.

Трактирщик тяжело, виновато понурился, ничего не ответив. Сначала игнорируют полезные советы, а потом же сами жаловаться бегут. Временами я решительно не понимаю людей. Да и драконов, если честно, тоже.

Дочери помогли отцу стянуть рубаху и аккуратно уложили на жесткую скамью, около стены. Я зачерпнула мази, села на корточки рядом и принялась втирать ее в дряблую кожу старика. Плавные однообразные движения совершенно не отвлекали от чародейства. Что нам нужно? Согреть, расслабить напряженные мышцы, усилить приток крови.

-…Госпожа Целительница.

За колдовством я прослушала, что мне сказал господин Хок.

- Не могли бы Вы повторить?

Трактирщик, кряхтя, поменял положение, устраиваясь поудобнее, повторил.

- У Вас хорошие руки, теплые. Кажется, помогают не мази, а касание Ваших пальцев.

Хаос, я снова прокололась! Скорей бы уже растаял перевал, тогда я наконец-то смогу добраться до Затерянного города и сбросить маску. У меня решительно не получается притворяться человеком, постоянно ошибаюсь в мелочах. Да уж, Ланка, не возьмут тебя в Теневое братство[3], если даже деревенские заметили некоторые странности (благо, можно все сваливать на мистические способности, которыми якобы по вере простых людей обладают выпускницы Южного Храма), то что говорить об охотниках[4], этих выродках, помешенных на идеи освобождения подлунных королевств от тирании драконов. И как эти балбесы не могут понять, что нам не нужна власть, мы были оставлены Древними, чтобы направлять и помогать!

Интересно, как они отреагировали, если бы узнали, что большинство посвященных жриц Южного Храма – ненавистные им драконы? Впрочем, после Войны, когда Западный Предел шел в бой под ало-черным крылатым знаменем, драконов многие не любят.

- Я закончила. Вам надо полежать и спину погреть. За хозяйством дочери присмотрят.

Я встала, провела рукой по лбу, смахивая капли пота. Накатила привычная слабость. Хаос, когда же я, наконец, смогу черпать силу из мира снов, а не отрывать от собственного организма. Так ведь можно и не дожить. Ладно, мне грех жаловаться – я скоро получу свою магию, а люди обречены навсегда оставаться бескрылыми.

Я добрела до любимого кресла, буквально упала в него. В полутемном зале трактира в этот час совсем не было посетителей. Чуть-чуть приду в себя, наберусь сил и отправлюсь в свою комнату. Спать. Подумаешь, рано, солнце еще не село. Может дракон устать….

Из кухни неслышно выскользнула Дана, старшая дочь господина Хока, впихнула мне в руки горячую миску с только что сваренной картохой, к которой прилагалась луковица и пара соленых огурцов. Понимающе улыбнулась на мой благодарный кивок и так же быстро исчезла – отец захворал, значит вся готовка на девицах. А время к вечеру, скоро из шахт вернется дневная смена, часть народа придет сюда – кто по молодости лет али по глупости еще не обзавелся семьей. Большинство в надежде на горячий ужин, некоторые за компанию пропустить пару кружек пива, прежде чем отправиться к женкам и детям.

Меченый тоже иногда заглядывал, хотя чаще возвращался домой к Марии и Диньке. Но он сегодня в ночную смену работает, иначе бы не гулял днем по лесу с мелкой. Надеюсь, скоро вообще свалит – третьего дня в долине появился караван, остановился в одной из низинных деревенек, до Шахт пока не добрался. Наймется охранником, как и обещал, и, в конце концов, исчезнет.

Кстати о караване. Кажется, местные собирались руду везти на обмен, господин Хок хотел запасы пополнить да прощупать почву, нельзя ли Рину как-нибудь в Южный Храм переправить – так и не отказался за зимовку от идеи. Мне тоже не помешало бы пару обновок прикупить: запасная рубаха вся изорвалась, разве что на тряпки годится (а вы попробуйте на полном ходу влететь в колючий кустарник, считай, легко отделалась – одежда да куча царапин). И еще всякого по мелочи. Выменяю на снадобья, а где-то в сумке запрятано несколько золотых на черный день. Надо расспросить трактирщика подробнее о караване.

Пообещав себе, что узнаю и сразу же в кровать, я заставила себя встать и пошла на кухню. Марфа, перемывавшая тарелки, даже не обернулась, когда я добавила в гору грязной посуды еще одну.

- Спасибо.

Дана на секунду подняла взгляд от доски, небрежным движением руки заправила выбившуюся из-под косынки пшеничную прядь. Наверно, у их матери были светлые волосы, потому что у господина Хока среди седины до сих пор встречается чернота. А фигура в отца: что он – худой, жилистый, так и не набравший жирка, несмотря на хлебную профессию, что дочери – стройные, даже немного хрупкие, и это при том, что на селе ценится дородность. Опять я отвлеклась.

- Я слышала, в долину пришел караван, - не вполне доверяя ногам, я устроилась на краешке стула.

- Купцы приехали-то, - отозвался с лавки господин Хок. Приподымая голову и тут же болезненно морщась. – Но до нас не дошли. Остановились в леске недалеко от Запруды. Да люди-то мы не гордые, сами съездим.

- Батюшка, Вы спокойно лежите, а то припарки сдвинете, - Дана сурово взглянула на отца. Пожалуй, старшая дочь – единственная, кто решается спорить и пререкаться с отцом, остальные девочки голос не повышают и под горячую руку трактирщику стараются не попадаться.

- Молчи, бестолковая, когда умные люди разговаривают. Мало я тебя в детстве порол! – несмотря на суровый взгляд, посланный Дане, в голосе господина Хока не было недовольства.

- Да уж не мало, батюшка, - девушка беззлобно ухмыльнулась. Она не боялась отца, я тоже не могла представить, чтобы господин Хок поднял ремень на взрослую дочь.

- Так что с купцами-то? – решилась напомнить я.

- Купцы как купцы. Намедни Толька Черный три подводы руды отвез, хвастал, что дали на осьмушку больше против обычной цены, может потому что ненашенские. А поедемте завтра вместе, Госпожа Целительница, сами все посмотрите, может и Вам чего приглянется. Встанем пораньше, на зорьке, к обеду обернемся.

- На зорьке так на зорьке, - пожала плечами я. У меня оставалось еще десять часов сна, более чем достаточно для того, чтобы отдохнуть и прийти в себя. – Коли сама не проснусь, не сочтите за труд – разбудите.

Я встала, отмечая окончание разговора. Поблагодарив за обед, я поднялась в свою комнату, уголком глаза отметив, что Алис куда-то исчезла, шатаясь добрела до кровати и рухнула, уткнувшись лицом в подушку. И сразу же провалились в бездонную тьму, в которой не было сновидений….