Пути неисповедимых

Сначала я подумал, что мне показалось, что пламя что-то загородило от меня, но потом я понял, что нет. Арланд в самом деле наклонился и нюхал пышные волосы ведьмы, даже касался носом ее виска, а она делала вид, что совсем ничего не замечает, хотя и закрыла глаза, чтобы не видеть его страшного лица.

Это вызвало во мне очень неприятные чувства. Мне Бэйр никогда не позволяла так вести себя, она была против того, чтобы я даже сидел к ней так близко, как сейчас сидел инквизитор. Она говорила, что это невежливо и неприлично, что ей неприятно, когда нарушают ее личное пространство… Хотя, судя по ее напряженной позе и выражению лица, ей и сейчас все это не нравилось, только она ничего не говорила, потому Арланд и не думал прекращать.

Вдруг рука в белой перчатке мелькнула возле талии ведьмы. Длинные пальцы, как лапки паука, настойчиво обхватили ее мягкий живот. С тем же удовольствием, с каким мурлычущий кот мягко скребется когтями по одежде того, кто его гладит, Арланд мял ее кожу сквозь рубашку, уже без стеснения прижимаясь носом к ее волосам. Бэйр при этом не улыбалась, казалось, она едва терпела, прикрыв глаза, но ничего не могла сделать, только руку положила на плечо инквизитора, в бессильной попытке отстранить.

В этих действиях было что-то странное и неестественное. Я никак не мог понять, зачем он делает это. Может, это у Арланда такая особая демонстрация силы? Моральное подавление? Я могу делать тебе неприятно, но ты будешь так мне подчинена, что будешь получать от этого удовольствие?

Какое жуткое извращение! Они же не животные, тогда зачем так делать? Не понимаю!

— Арланд… — Бэйр очнулась от оцепенения и, наконец, заговорила.

— М? — он как будто не расслышал и наклонился к ней, коснувшись кончиком носа ее щеки.

Бэйр вновь замерла, как будто испугавшись, и перестала толкать вцепившиеся в ее кожу пальцы. Она медленно опустила глаза вниз, очень похоже, что в знак полного повиновения. Тогда произошло нечто совсем уж несуразное: Арланд вдруг прижался к ее губам, а рука, держащаяся за талию, резко и властно толкнула ее на грудь инквизитора.

От этого неприятного зрелища у меня закололо где-то в сердце. Я почувствовал, как сильная злость начала растекаться по венам вместе с кровью: от нее задрожали все мышцы в теле. Мне казалось это унизительным, недостойным Бэйр. Невыносимо было смотреть, как он нависал над ней, как она бессильно обмякала в его руках, как он зачем-то мял губами ее губы, что даже выглядело отвратительно… Но я все равно смотрел, потому что отвернуться означало сделать вид, что ничего не происходит, что мне все равно.

А мне не все равно на то, что он с ней делает! Может, я чего-то не знаю, но сердцем чую, что это мерзко, гадко и что это неприятно Бэйр! Если Арланд позволяет себе такое идиотское насилие, значит, уже совсем двинулся… если это так, то мне необходимо сделать все, чтобы он больше не трогал Бэйр, а то неизвестно, чем это может кончиться!

Да когда же это прекратиться!? Почему она не оттолкнет его, не ударит? Почему позволяет так унижать себя? Неужели он настолько ее подавил, что она просто не смеет отказать?

— Хватит, — наконец, Бэйр отстранила его. Я почувствовал в душе такое ликование, как будто сам только что набил змеиную морду Арланда.

Он не ответил, продолжал властно смотреть на нее.

— Если так пойдет дальше… — она судорожно вздохнула, вставая с земли. — Я пойду на реку, — она посмотрела на Арланда, а потом почему-то вдруг быстро кинула взгляд в мою сторону. Я тут же закрыл глаза, хотя их и не было видно под челкой, и сделал вид, что сплю.

— Не вздумай ходить за мной, — велела Бэйр и, взяв из сумки мешок со своими волшебными шампунями и мылом, отправилась к речке чуть ли не бегом. Видимо, ей хотелось побыстрее уйти от него, может даже ей хотелось скорее смыть с себя его стойкий запах.

Арланд не посмотрел на нее, только скосил в глаза в сторону, где она скрылась.

У меня зашумело в ушах, я насторожился.

«Если он сейчас ослушается и пойдет, я отправлюсь за ним», пообещал я себе и стал внимательно следить за каждым его движением.

В глубине души мне хотелось, чтобы он все-таки пошел, и я мог законно выплеснуть всю ту злость, которая во мне собралась.

Так прошло, наверное, несколько минут. Арланд неподвижно смотрел в костер, а я сосредоточенно наблюдал за ним до боли в глазах.

Медленно, очень медленно черты лица инквизитора ожесточились, а брови сдвинулись.

— Что же она со мной делает?… — пробормотал он и повернулся в сторону, где скрылась Бэйр. — Это же безумия, меня могут заметить… Но… — он всмотрелся в глубь леса.

Этот жест был решающим: посмотрев туда, он уже не мог отвернуться. Как гончего пса его потянуло в лес, и он не мог сопротивляться обуревавшим его инстинктам: мне хорошо знакомо это состояние, когда что-то животное внутри перекрывает разум.

Он поднялся и медленно, все еще сопротивляясь этому животному, пошел за Бэйр. Но вскоре, через пару секунд, его оставили сомнения, и он ускорил шаг, уже зная, что не остановится.

Я превратился в ласку и последовал за ним, ловко пробираясь по палой листве и не издавая ни малейшего звука.

По резко подувшему прохладному ветру я понял, что мы вышли к реке, и прыгнул в ближайший куст, откуда стал наблюдать. Неподалеку, метрах в двадцати от нас, раздавался плеск воды: там была Бэйр.

Арланд остановился на берегу, не решаясь не то что идти дальше, даже смотреть в сторону, откуда раздавались всплески. Я почти физически ощущал, как его рвет на две части.

Ему хотелось пойти туда, к ней, опять почувствовать то, что он чувствовал, когда она была рядом. Но еще ему хотелось оставаться человеком и стоять на месте, а лучше всего уйти и навсегда задушить в себе все эти чувства.

Мне были слишком хорошо знакомы эти моменты, когда злая и добрая сторона сталкиваются вместе, когда инстинкты берут верх над разумом и творишь ужасные вещи. Грызешь молодые деревья, чтобы сточить зубы, убиваешь себе подобных, чтобы сожрать их и наглотаться крови, мучаешь мышей, доводя их до безумного страха перед кошмарной смертью, поедаешь птенцов, хотя знаешь, что они после этого никогда не полетят… Я годами учился сдерживать это в себе, заглушать малейшие позывы к убийствам, которые неминуемо приходят за такими вот «зовами крови», как иногда называют инстинкты.

Но если у меня внутри бесится животное, то одни боги знают, что живет в душе Арланда… сердцем чую, это куда страшнее и опаснее.

Я следил за Арландом и за обеими его частями. Долго, очень долго они были на равных, и он не решался даже посмотреть в сторону Бэйр, но в итоге он все же не выдержал и посмотрел. Произошло то же, что и у костра: он не смог отвести взгляда, его опять потянуло туда могущественной силой желания.

— Всемогущие боги, не оставляйте меня, молю, дайте мне пожить немного хотя бы один этот час! — взмолился он тихо и стал расстегивать свою накидку.

Когда она оказалась на земле и сомневаться в намерениях Арланда уже было нельзя, я выскочил из-за кустов и, приняв свой истинный облик, прижал гада к широкому дереву неподалеку, так, чтобы Бэйр не могла нас видеть.

Инквизитор удивился, но не более. В силе он со мной тягаться не мог, как и в ловкости, он знал это, потому даже не попытался сопротивляться. Арланд только сильно напряг мышцы, когда я сдавил руками его плечи и посмотрел в глаза.

— Еще раз ты ее тронешь!!!… - зашипел я, раздумывая, что бы с ним лучше сделать.

— А если я закричу, и Бэйр все услышит? — спросил Арланд, когда я вынул у него с пояса ножик и приставил к его горлу.

— Посмотрим, как долго ты будешь кричать без головы!

— Ты вправду думаешь, что я боюсь смерти или боли? — спросил он с усмешкой. Инквизитор уже очухался и пришел в свое обыкновенное состояние. — Хорошо, оторви мне голову. А можешь перерезать горло моим же кинжалом: в этом будет некая приятная ирония.