Василиск и волшебница (СИ)

- Может быть, землетрясение, - неуверенно отозвалась та, оглядываясь по сторонам.

Постепенно смолкло даже эхо земной дрожи, и над горами снова воцарился покой. Фади хотелось спешить вперед, невзирая на усталость и наступающую темноту, но Тола едва переставляла ноги, и им пришлось сделать привал на нешироком плато. Будто чувствуя себя виноватой в задержке, девочка наломала сухих ветвей боярышника и раздула костер. Как только они устроились возле огня с кусками вяленого мяса, страшный грохот, услышанный несколько часов назад, повторился снова. На этот раз он звучал громче и был ближе, и обе путешественницы замерли возле костра, чувствуя, как содрогается плато под ними.

- Что это такое, черт возьми? - прошептала Фади. Голос ее почти утонул в оглушительных раскатах, но Тола, казалось, услышала его. Она безмолвно указала рукой куда-то за спину Фади, глаза ее были расширены не то от страха, не то от удивления. Фади обернулась: позади нее, не так уж далеко на севере, находились три небольшие горы, упирающиеся острыми вершинами в облака. Над ними непрестанно сияли зарницы, именно в их свете ей померещилось, что средняя гора отдаляется от своих соседок. Некоторое время они с Толой смотрели в ту сторону в полном молчании, затем Фади произнесла, даже не пытаясь скрыть ехидства:

- Об этом твой отец ничего не говорил?

- Нет, - медленно отозвалась Тола. - Но матушка рассказывала, пока была жива, что на самом краю мира горы сходятся в битве и сталкиваются друг с другом. Госпожа, - глаза ее внезапно расширились, хотя казалось, сделать их еще круглее невозможно, - госпожа, что если это и есть край мира и за ним ничего нет? И мы провалимся в пустоту, если пойдем дальше на север?

- Глупости говоришь, - оборвала ее Фади. - Всем известно, что край мира лежит за морем, а море далеко на западе. Ложись лучше спать и постарайся не тревожиться понапрасну.

Однако выспаться в тот раз получилось плохо. В середине ночи земля задрожала снова, и теперь Фади ясно видела, как вторая из трех гор приблизилась к своим соседкам, с силой ударилась об их склоны, вызвав бесчисленные камнепады, и снова медленно встала на свое место. Фади не понимала, как горы могут двигаться по собственной воле, и на какой-то миг ей сделалось страшно: уж не достигли ли они в самом деле края земли.

Ничего удивительного не было в том, что наутро обе путешественницы оказались утомлены и хотели побыстрее оставить позади место битвы.

- Мы идем туда? - Тола с ужасом взирала на узкую тропу между второй и третьей горами. - Их никак нельзя обойти?

- След ведет между гор, если мы примемся обходить их, то легко его потеряем, - ответила Фади, которую также не прельщала собственная задумка. - Давай подождем, пока они снова не сдвинутся и не разойдутся, тогда у нас будет достаточно времени, чтобы пройти между ними.

Так и ждали они почти до самого заката, но каменные громады, словно в насмешку, и не думали шевелиться. В конце концов, Фади не выдержала и повела Толу вниз по склону, по черной скалистой пустоши, лежащей перед горами. Наконец, они подошли так близко, что, сойдись горы в битве, путешественницы определенно оглохли бы, но острые вершины были неподвижны.

С дрожью в сердце входила Фади между мощных подножий. Ее не покидало чувство, что она загоняет себя в смертельную западню и та захлопнется, если вести себя слишком шумно. Тола позади тоже двигалась едва слышно. Девочка настолько пыталась слиться с окружающими скалами, что почти перестала дышать. И все-таки, когда они были уже почти на середине тропы, Тола не выдержала и прошептала:

- Матушка говорила, это не горы бьются, а Нур-Гайят чешет свою косу.

Чешет косу? Фади не уставала поражаться грубости и глупости сравнений, придуманных этими невежественными людьми, но высказать свое недовольство не успела. Оглушительный грохот толкнул ее наземь, заставив зажать уши. Гора по левую руку от нее начала придвигаться к своей соседке. Путешественницы находились в середине тропы и не успели бы убежать, да и о каком бегстве могла идти речь, когда от ужаса и грома ноги их ослабли и приросли к земле. Не видя спасения, Фади в отчаянии вытянула руку, словно хотела задержать надвигающуюся громаду, и выкрикнула:

- Госпожа моя Нур-Гайят, не губи меня, я расчешу твои косы!

Голос ее потонул среди грохота камней, и Фади застыла в ожидании ужасной гибели, но гибель не пришла. Вместо этого Фади увидела на узкой дороге женщину, страшную как смерть, лишь очень отдаленно напоминающую человека. Все ее тело состояло из камня, а косы стекали вниз расплавленной магмой. Горные породы образовывали сероватую пленку на ее волосах, которая тут же сворачивалась от жара и пропадала в раскаленном красном море. То была Нур-Гайят, супруга Северного ветра, каменный панцирь земли. В отличие от братьев-ураганов, их жены не так часто общались с людьми, и ходили слухи, что до знакомства с маленькой Ратуле старшие из сестер: Нур-Гайят и Янгире, жар земной, - вовсе не умели принимать человеческий облик.

Голос свирепой госпожи звучал как грохот камнепада и был так же жуток, как она сама.

- Чеши, если не боишься за свои руки.

Гранитная ладонь протянула ей гребень из алмаза, и Фади, дрожа, приняла его. Нур-Гайят опустилась на колени, и Фади, зайдя ей за спину, прикоснулась гребнем к пылающим прядям. Она ожидала, что пальцы ее превратятся в прах от одного прикосновения к страшному жару, но алмазные зубцы неожиданно легко вошли между раскаленных пород, а руки Фади не почувствовали ничего, как будто их защищали невидимые перчатки. Каменная госпожа не двигалась и не произносила ни слова, пока Фади трудилась над ее волосами, и лишь когда опустились сумерки, произнесла:

- Довольно.

Фади отошла от нее и положила гребень на землю, но Нур-Гайят мотнула головой:

- Забери его себе в награду - и будешь сиять, как бриллиант, а сердце твое станет крепче алмаза. Я люблю смелых людей, а ты смелая: будь иначе, я раздавила бы тебя. Мой супруг с уважением отзывается о твоем доме, и мой деверь, Западный ветер, дружен с тобой. Иди дальше спокойно: ни один камнепад больше не потревожит тебя, ни одна дорога больше не провалится под твоими ногами.

Фади, как ни обмирала от усталости и страха, нашла в себе силы ответить подобающим образом:

- Да хранит тебя Небесный Отец, добрая госпожа. Я вовек не забуду твоего милосердия и с гордостью буду носить твой подарок.

Не суть важно, что о милосердии могущественные силы природы знали еще меньше, чем о любви. Каменное тело Нур-Гайят рассыпалось обломками, лава расплескалась по ним, остывая в холодном воздухе ранней весны, но только когда они с Толой покинули тропинку между злосчастных гор, Фади смогла вздохнуть с облегчением.

Ночь путешественницы провели у подножия пологого холма, поросшего лещиной и боярышником. Место битвы находилось не слишком далеко от их ночлега, но обе были так утомлены, что не проснулись бы, даже обрушься небо им на головы. Ложась спать, Фади потянула носом воздух, словно принюхивающаяся ищейка. Темные чары были так близко, что ей хотелось немедленно продолжить и завершить путь. Но усталость не позволяла подобной роскоши: Фади уснула как только опустилась на землю.