Страждущий веры (СИ)

— Не-е-ет! — Йорден вцепился в ноги Микаша и заискивающе заглянул в глаза. — Это же казнь для простолюдинов!

— Так ты же отрёкся от Сумеречников. Да и по чести никогда им не был.

Микаш оттолкнул его и поспешил к Лайсве, которая уже призывно улыбалась возле дверей. Дальше разберутся без них. Стражники тащили Йордена прочь, Голубые Капюшоны степенно перешёптывались.

Они вернулись в искрящуюся от солнечного света спальню. Как только дверь захлопнулась, Лайсве подтолкнула его к огромной кровати с раздвинутым балдахином. Микаш обхватил её за плечи и опрокинул на шёлковые простыни.

— Я сержусь. Ты испортил мою забаву и теперь должен мне, — шутливо угрожала она, нависнув над ним. Тоненькие пальчики расстёгивали рубашку на его груди, играли с волосками. Она взяла с подноса на прикроватной тумбе несколько ягод винограда, кормила его с руки и смеялась: — Моя любимая зверушка, мой ручной ярмарочный медвежонок.

Она слизывала виноградный сок с его губ. Хотелось прижать её к себе крепче, но ей не понравится.

— Нельзя быть таким мягкосердечным, ты же знаешь?

Он кивнул, с тревогой наблюдая, как она поглаживает пальцами его грудь с левой стороны.

— Люди не прощают доброты. Все войны из-за неё. На тебя уже косо посматривают, хотят избавиться, но я не позволю. Я сама вырву твоё сердце!

Он судорожно сглотнул. Она запустила пальцы ему под рёбра. Стальные клещи сжали сердце. Стало больно дышать.

«Микаш!» — слышал он краем почти угаснувшего сознания.

Глава 28. Убить пересмешницу

1527 г. от заселения Мидгарда, долина реки Агары, на границе Норикии

Я обняла себя за плечи и брела, куда несли ноги. Как тяжело не сдаваться, когда все повторяют, какая ж ты дура, что выбрала этот путь. Какая дура, что ошибаешься на каждом шагу, кому-то веришь, кого-то пытаешься спасти. Проще плыть по течению: ты не ошибаешься, виноваты другие, которым ты позволяешь над собой издеваться, потому что не знаешь лучшего. Есть ли лучшее? Как же трудно верить в себя и не отчаиваться!

Дождь прекратился, небо прояснилось, показались звёзды. Я прислушалась к их молчаливой песне. Они успокаивали. Я поступаю правильно, а даже если ошибаюсь, то никому от этого хуже не станет.

Я бродила к реке и обратно, снова и снова, пока не загорелся ярким заревом край неба на востоке. В лицо подул холодный ветер, указывая направление. Две сотни шагов, и я заметила наших лошадей. Они повернули головы и зафырчали. Видно, были рады встрече не меньше меня. Я проверила их самих и поклажу. Всё цело, даже мой никудышный мечик и, главное, еда! Я повела обоих в поводу в кедровую рощу. То-то Микаш обрадуется.

Только под сенью деревьев стало ясно, что что-то не так. Тишина давила на уши, воздух застыл ленивым комом, внутренности натянулись в ожидании беды. Я привязала коней к деревьям и побежала к Микашу, продираясь сквозь ветки. Поляну заволокло туманом, лишь костёр тусклым огоньком указывал путь. За ним чёрным силуэтом высился демон. Он копошился в груди Микаша ладонью! Я вскрикнула. Он посмотрел на меня моими глазами и облизал окровавленные пальцы.

Оцепенение прошло. Я выхватила из костра ветку и замахнулась, мысленно зовя: «Вставай, увалень, вставай! Нас сейчас убьют!»

Тварь увернулась.

— Какого?! — Микаш подскочил и схватился за меч.

— Доплер!

Демон тоже выхватил свой, то есть мой меч. Микаш двигался, как сонная муха, замахивался слабо, будто не всерьёз. Помогать ему или нет? Вдруг он в пылу схватки не сможет разобрать, кто настоящая? Вот оно! Микаш не может сражаться, потому что доплер похож на меня!

«Это не я! Борись, ты сможешь!» — мысленно подбадривала я, но без толку.

Увёртывался он неплохо, ритм держал, но ударить не решался. Да что же демон... или я с ним сделала?!

Замах. Доплер, танцуя, ушёл в бок. Выпад. Микаш отбил клинок своим, снова атаковал. Слишком нерешительно. Как будто на преграду наткнулся. Доплер рассмеялся. Микаш запнулся об корень, запутался в ногах. Доплер занёс меч, целясь в грудь. Микаш парировал мудрёным финтом. Ещё! Почти достал!

Между ними вспыхнула молния. Гром ударил по ушам. Я ослепла и оглохла. Когда пришла в себя, демона уже и след простыл, а Микаш лежал, уткнувшись лицом в землю. Я перевернула его на спину и осмотрела. Хвала богам, раны от руки демона не осталось, иначе как бы Микаш дрался с дыркой в груди? Я ударила его по щекам. Он разлепил глаза:

— Оно ушло?

— Убежало, — кивнула я и ободряюще улыбнулась. — Ничего, потом настигнем.

— Уже ночь? Сколько я проспал?

О чём он? Утро. Светло почти как днём.

— Я ослеп, да? — он уставился на меня пустым взглядом.

Я сглотнула. Нет-нет, он не навсегда покалечился, вот-вот снова станет несносным собой. По-другому и быть не может!

Микаш остервенело тёр глаза.

— Ты отдохнёшь — и всё пройдёт. А потом мы прищучим этого наглого доплера.

— Это пересмешница, — ответил он, продолжая терзать глаза.

Я схватила его за руки.

— Что за пересмешница?

Он моргал и жмурился, ладони подрагивали. Я гладила их, посылая волны спокойствия, но вместо этого заражалась его страхом. А если он навсегда… останется слепым?!

— Редкий демон, помесь доплера и суккуба. Подражает чужой внешности и питается похотливыми снами. Когда человек ослабнет, поедает его внутренности.

— Чем-чем питается? Нет, не хочу ничего об этом знать!

— Я не могу победить, сражаясь против тебя! — Микаш вскинул голову и бешено вращал глазами. — Я знал про неё и ничего не делал. Она кормила меня счастьем с рук, и я упивался её грёзами!

Я коснулась его щеки рядом с натёртыми до красноты веками. Хотелось обнять его, унять боль, но он оттолкнул меня и едва не упал.

Нужно по-другому поднять его дух.

— Погоди!

Я привела в лагерь лошадей. Микаш сидел на земле, вжимая голову в колени и раскачивался, словно в приступе. Страшно! Было спокойнее, когда он орал и обзывал меня дурой.

— Лошади вернулись, за ними и удача придёт.

— Езжай одна, — перебил он. — От меня никакого проку. Я слаб и глуп, я поддался на соблазн и не смог тебя защитить. Не хочу быть калекой! — он разогнулся, нащупал у себя за пазухой гербовую подвеску и протянул мне.

Я снова надела подвеску ему на шею и вложила в ладонь эфес меча. Оружие обязано вернуть ему силы, хотя бы веру!

— Соберись, ты же воин, а не сопливая «сцыкуха», как я. Все, кто хоть что-то делает, иногда ошибаются и падают. По-настоящему силён тот, кто может подняться, по-настоящему умён тот, кто может осознать свои ошибки.

— Угу, смел лишь тот, кто может преодолеть свой страх. Не потчуй меня своими проповедями! — он отшвырнул меч и чуть не попал в костёр.

Я достала из седельной сумки флягу с водой, сухари и мясо и сунула ему в руки.

— Съешь — полегчает.

Кормить побоялась: ещё больше озвереет. Микаш долго целился, чтобы приложить флягу ко рту, глотнул и облился. Его согнуло пополам и вытошнило. Я подхватила его и приложила руку ко лбу. Рана воспалилась, здоровую кожу покрывала испарина.

— Пересмешница ядовита?

Его губы бледнели, под глазами наливались синяки.

— Оставь; лучше сдохнуть, чем калекой!

Микаш встал и, щупая перед собой воздух, сделал шаг, запнулся и полетел на землю. Я подбежала и принялась его поднимать. Он ослаб настолько, что не сопротивлялся. Нет, я не брошу его; он бы меня не бросил! Должен быть способ его спасти. Я подбежала к сумке, нашла карту и развернула.

— В дне пути есть Храм Вулкана. Там тебя вылечат.

— Калек не лечат, — простонал он и закрыл глаза, притворяясь мёртвым.

— Поехали. Я расскажу тебе сказку про слепого рыцаря.

Я проверила сбрую лошадей и собрала вещи.

— Пожалуйста! — я дёрнула его за руку. — Если ты не поедешь со мной, я буду охотиться на пересмешницу одна. Тогда ты будешь виноват в моей смерти, ясно?!

Он с кряхтением поднялся. Я завязала ему глаза тряпицей, помогла забраться в седло Беркута, и мы поехали.