Вечный мент или Светоч справедливости

– Послушай, мне казалось, мы давно знаем друг друга…

– Ну, да…

– Погоди. Выслушай меня. Я тебе обещаю, с тобой ничего не случится. Только сделай то, о чем я тебя прошу. Потом приди сюда и сообщи – дело сделано. Это все. После этого ты меня больше не увидишь. Я не причиню тебе вреда.

– Хорошо, – Владик заторопился, надел куртку, глянул на меня полным тоски и надежды взглядом и вышел.

Я не обманывал его. Я действительно принял в последний момент решение оставить своего помощника в живых. Если все получится, то мне будет совершенно неважно, сможет Владик что-нибудь рассказать обо мне или нет. К этому моменту я буду настолько могущественным и богатым человеком, что смогу купить любую биографию. А если я не убью вечного мента, то мне уже будет не до земных дел. «Интересно, – подумал я, – на какой из кругов ада меня определят? Наверное, в Предел гнева. Там томится большинство убийц. Буду ли я обречен на вечные муки, если не выполню задание? Или мне позволят занять высокое положение в адской иерархии? Я бы мог, наверное, помогать падшим с наказаниями, как тогда, когда загонял грешников в кипящее озеро».

– Я все сделал, как ты сказал, – поведал Владик. – Рассказал, что мне нужна помощь. Что преступники похитили мою сестру и что в милицию я боюсь обращаться.

– Он согласился придти?

– Да. Сказал, чтобы я не переживал, он разберется с этим делом. Сегодня на кладбище в полночь он встретится с преступниками и поговорит.

– Расчет был верный, – пробормотал я задумчиво, – вот только придет ли он один или потащит за собой оперативную группу. Ты писал заявление?

– Да, он сказал, это нужно сделать обязательно… Не надо было, да? – Владик заискивающе заглянул мне в глаза.

– Да нет, ничего. Все в порядке, – я похлопал его по плечу. Затем сунул руку в карман и извлек из нее конверт. – Значит так, вот тебе деньги, Владик. Здесь двадцать тысяч долларов. Конверт перекочевал в его дрожащие руки.

– Это все, что у меня осталось. Ничего не спрашивай. Последнее время я порядком поиздержался. Расходы… расходы… Хорошо, что осталось хотя бы это. Возьми билет на самолет, и улетай куда-нибудь. Россия большая. Не первое время тебе хватит. А там устроишься.

– А как же ты?

– Не пропаду.

– Они совсем тебя прижали, да?!

– Никто меня не прижимал, – проговорил я с раздражением. – Иди… Удачи тебе. И еще, один совет. Никогда больше не связывайся с криминалом. Тебе это не нужно. Найди себе хорошую девушку. Нарожайте детей. Живи счастливо. И ни о чем не думай.

– Ты говоришь так, как будто собрался… умирать, – выдавил Владик. – Может, я чем-то могу помочь?

– Иди, – я почти насильно развернул его и подтолкнул в спину.

Он, все же, обернулся.

– Спасибо, Вась, ты лучший человек из всех, кого я знал.

– Если это действительно так, то тебе очень не повезло в жизни.

Сам не знаю, почему я его отпустил. Почему-то хотелось совершить сегодня что-нибудь хорошее. И ангел-хранитель, внушающий человеку любовь и добросердечие, здесь был совершенно ни при чем.

Видимо, я слишком глубоко задумался. И даже не заметил момента, когда в руке Владика вдруг оказался пистолет.

– Не ожидал? – спросил он угрюмо. – Думаешь, я не догадался, ты выстрелишь мне в спину, когда я выйду из подъезда. Небось, винтовку уже приготовил.

– Ты рехнулся? Я же сказал, ты можешь уйти.

– Ну, да. Конечно. Ты бы меня так и отпустил. Ну, хватит болтовни, – Владик вскинул руку и спустил курок.

Пуля толкнула меня в левую половину груди и с визгом отрекошетила в стену. Я пошатнулся, но остался стоять. Второго шанса убить меня, я ему не дал. Схватил со стола бутылку водки и швырнул во Владика. Попадание было точным – прямо в лоб. У моего малохольного помощника тут же помутилось сознание, он рухнул на колени и стал заваливаться на ковер. Я схватил его за предплечье, аккуратно забрал пистолет из ослабевших пальцев и только после этого позволил продолжить падение.

Обезоружив безумца, я прошел к зеркалу, расстегнул рубашку и осмотрел рану. Пуля пробила мягкие ткани, грудину, наткнулась на сердце-кристалл и вышла через то же отверстие.

Теперь надо было принять решение, что делать с Владиком. Я перевернул пребывающего в бессознательном состоянии помощника на живот. На лбу росла, прибавляя в размерах, крупная шишка. Сбросить его с балкона? Застрелить? Но какой мне прок от его смерти? Тем более, падшие, вполне возможно, сами до него доберутся. Пожалуй, я оштрафую его за недоверие. Я вытащил из кармана Владика деньги, оделся и ушел бродить по городу.

Не делай добра – не получишь зла. Так говорят люди, оправдывая себя за нежелание помогать другим. Мне всегда казалось, это от душевной лени. Но сегодня я убедился в правильности этой пословицы. Это означает только одно – наш мир устроен неправильно. В его четкой, стремящейся к порядку структуре, есть изъян хаоса. И хаос вползает всюду, искажая самые простые истины. Делая их неверными.

На душе было муторно. Давил груз прожитых в бездарной суете дней и лет.

Помню, у меня было однажды похожее состояние. Накануне я как раз убил одного известного человека и получил солидный гонорар. И почему-то мне вдруг стало тошно. Нет, он не был хорошим человеком, наоборот – пил, гулял, растратил казенные деньги, от написания романов окончательно перешел к ничтожно малой прозе – некрологи, смс-сообщения, слоганы на поздравительных открытках… Но дело не в этом, а в том, что в тот самый момент, когда я нажимал на курок, мне вдруг перестало казаться, что он в чем-то виноват. Все эти нелепые грешки, за которые я его осудил, стали ничем, пустотой – они сделались совершенно неважны. Зато он любил своих детей, дарил им подарки, регулярно водил в кино и зоопарк. А то, что изменял жене, так этой фригидной бабе не было до него никакого дела. Целыми днями она была погружена в работу, делала карьеру. И плевать она хотела не только на мужа, но и на детей. В общем, человек умер. Очень простая штука, если вдуматься. Тем более что в окружающей действительности со смертью одного человека почти ничего не меняется. Нет, поначалу его всем недостает – детям, жене, друзьям, коллегам по работе (как же, такой профессионал ушел). А потом след его становится все тоньше, и память имеет свойство рубцевать рану, и родные и близкие вспоминают о нем все реже, что уж говорить о коллегах. В общем, человека не стало. Обыкновенного человека. А мне стало вдруг так хреново, что захотелось выть. И еще – повидать кого-нибудь родного. Помню, я еще подумал – жаль, с Кристиной мы больше не вместе. Она была едва ли не единственной женщиной, с которой я чувствовал тепло. Кристина, какой я знал ее той холодной осенью. Нашей осенью. Лучше бы мы прислушивались к нашим ангелам-хранителям, которые внушали нам ту самую неземную любовь.

Я некоторое время побродил по улицам, а потом поехал на кладбище. Плохо, если для того, чтобы повидать хоть одну родную душу, вам надо ехать на погост. Родители умерли несколько лет назад. Сначала отец, потом ушла мама. За все годы, прошедшие со дня их смерти, я так ни разу и не побывал у них. Лежали вместе, на Котляковском.

Могила вся поросла травой, ограда покосилась, проржавела от времени, и буквы на сером граните выцвели, стали почти незаметны. Я положил букет цветов, постоял, думая о том, что придти сюда было плохой идеей. Им, должно быть, абсолютно все равно, пришел я или нет, ведь они пребывают в другом, гораздо лучшем мире. Они были хорошими людьми и почти наверняка после смерти попали в небесный чертог. Там для них звучит музыка ангельских труб, в граненый стакан отца льется столь любимый им при жизни сорокаградусный нектар, а живут они в огромной оранжерее, в окружении цветущей герани и бегонии – мама была помешана на комнатных растениях.

Последнее время, она почти не выходила из квартиры. Все сидела за книгами и у телевизора, разговаривала с растениями. Как-то раз я ей позвонил.