Вечный мент или Светоч справедливости

– Он ни за что не пойдет на кладбище один, – я нахмурился.

– Пойдет. Обязательно пойдет. Ты забываешь, с кем мы имеем дело.

– Я бы не пошел.

– Ты бы не пошел. А он пойдет. И угодит в ловушку. Нам останется с тобой только сделать работу и получить заслуженную награду, – Кухериал потер ладони. – Будем купаться в золоте. Станем влиятельными чертями в аду.

– Чертями?! Я?!

– Да не ты. Я, конечно, я… А ты будешь в золоте купаться. Станешь самым влиятельным человеком на земле. В твоем распоряжении будут все самые красивые женщины…

– Они и сейчас в моем распоряжении, – проворчал я, – а толку?

– Чего тебе не хватает, Васисуалий, так это умения радоваться жизни. Впрочем, это неумение заставляет тебя идти вперед и стремиться к лучшему. Тебе все время кажется, что еще немного – и у тебя будет все. Но пока надо потрудиться, чтобы в будущем обрести благо… – Бес снова примерил на себя личину телевизионного психолога. – Не будем медлить, Васисуалий, – сказал он, – лучшая жизнь не за горами. Дождись своего помощника и расскажи ему, что нужно сделать. Кстати, он сейчас как раз идет из ближайшего бара и несет с собой кучу бутылок. На твоем месте я прежде, чем поручать ему дело, заставил бы его протрезветь.

– Ладно. А потом пусть убирается на все четыре стороны.

– Это уже тебе решать, – проговорил Кухериал вкрадчиво, – я бы на твоем месте свидетелей в живых не оставлял. Тем более таких свидетелей.

– Ты хочешь, чтобы я пристрелил Владика?

– Я? Ни в коем разе. Это ты хочешь его пристрелить, потому что понимаешь – это в твоих интересах. Он столько о тебе всего знает. К тому же, он законченный невротик и алкаш. Стоит его немного прижать, и он сдаст тебя с потрохами.

Этот разговор мне не понравился.

– Я подумаю, – пообещал я.

– Вот-вот, подумай хорошенько. Разве настоящий профессионал оставляет свидетелей?

– Настоящий профессионал действует по обстановке. Пойду ему навстречу. Заодно прогуляюсь. – Пребывая в задумчивости, я сунул пистолет его в кобуру. Прошел в прихожую, надел кожаную куртку. Бес провожал меня, накручивая бородку на указательный палец.

– Сколько же нас с тобой связывает воспоминаний, Васисуалий, – заметил он. – Я буду по тебе скучать, когда все закончится.

– А я нет, – сказал я и вышел, хлопнув дверью.

Интересно, размышлял я, что он имел в виду, когда говорил, что будет скучать. Мы, что же, не будем видеться? У меня из головы не шли слова Самаэля. Я не хотел в этом признаваться, но разговор с архангелом определенно на меня повлиял. Я испытывал смешанные чувства. Пожалуй, даже согласился бы с ним насчет угрызений совести. Раньше это никчемное чувство меня не беспокоило. Чаще всего мне вспоминалась Полина Сахнова и бегущие на меня белокурые детишки. Кошмарное это видение являлось ко мне почти каждую ночь, вместе с прочими кошмарами. Я просыпался, задыхаясь от ужаса, и долго лежал в темноте, стараясь унять дрожь.

Неправы те, кто встретив через несколько лет хорошего знакомого, думают, что общаются с тем же человеком. Люди меняются с течением времени. Каждое прожитое ими мгновение, каждое слово, каждый поступок, накладывают отпечаток. Правда, сами они зачастую не замечают произошедшие с ними перемены. Я отдавал себе отчет, что со временем превратился в настоящее чудовище, способное убить человека, похитить ребенка, сжечь храм. При этом внешние изменения – седина, железные зубы – вовсе не были столь значимы, моя душа претерпела трансформацию. И я сам не узнавал себя, пытаясь осмыслить просходившее в последние недели после моего возвращения из ада.

– Ты стал совсем другим, – сказал мне Владик. – Я тебя не узнаю… Этот заказ так изменил тебя.

– Дело не в заказе, – резко ответил я. – Я всегда был другим.

– Мне казалось, мы друзья.

– Так и есть. И мне тоже не по себе… – Нужно было его хоть немного успокоить. Я отнюдь не был уверен, что отпущу его. И я вовсе не был уверен, что его отпустят падшие. Если я не убью Владика, они могут прислать к нему Кристину. Со Светочем ей не справиться, но она вполне может прикончить моего помощника. – Недавно я расстрелял целую толпу детей, – поделился я.

– Ты меня разыгрываешь?!

– Не совсем детей, – поправился я. – Это были фантомы. Их вызвали, чтобы сбить меня с толку. Но выглядели совсем как настоящие. И да, я стрелял по ним. Совсем свихнулся. Палил, будто по мишеням в тире. А их маленькие головки так и разлетались. – От полноты чувств я замахал руками, показывая, как именно они разлетались.

Владик помолчал, не зная, что сказать.

– Тебе, наверное, было тяжело по ним стрелять, – проговорил он.

– Еще как, – согласился я, – они приседали, уворачивались. Но я их всех все равно пострелял, да…

Владик посерел лицом, сглотнул. Сел в кресло. Эта история его напугала еще больше. И то, что я делюсь с ним подобными вещами. Справедливости ради, надо заметить, на его месте любой бы наложил в штаны. Летающие священнослужители, палящие из помповых ружей, похищение ребенка, мои железные зубы…

Я заметил, что он торопливо перекрестился, когда я отвернулся. Его колотила нервная дрожь. Стакан с водкой так гулял в его руке, что он расплескал половину. В таком состоянии человек способен на любое предательство. Я подумал, что Кухериал прав. Видимо, его придется убрать.

– Я хочу поручить тебе кое-что, – сказал я.

– Ты снова что-то придумал?! Я… я бы не хотел…

– Я знаю, что бы ты хотел, – перебил я, – ты бы хотел выйти из дела. И ты выйдешь. Обещаю. Выполни это последнее задание, и я больше тебя не побеспокою.

– Последнее?.. – Голос его упал.

– Да не переживай ты так. Стрелять не придется. Надо просто попросить о помощи одного хорошего человека. Причем, попросить так, чтобы он не смог тебе отказать.

– Кого? – на Владика было жалко смотреть.

– Ну да, – подтвердил я. – Того самого мента. Надо заманить его на красногорское кладбище. Чтобы там упокоить навечно.

– И на этом все?

– Да. На этом все.

– Раньше ты не просил меня никого заманивать, – прозвучало укором.

– Раньше все было по-другому. Для меня это дело тоже последнее.

– Да? – удивился Владик. Он, похоже, считал, что быть киллером – мое призвание.

– Если я завершу это дело, то получу много денег. Много-много денег. Столько, что смогу больше не беспокоиться о наличных. Уеду куда-нибудь из России. И заживу там тихой жизнью простого обывателя.

– Ничего себе, – проговорил Владик. – Хорошо. Я все сделаю.

– Скажешь, что у тебя похитили близкого родственника, – сказал я. – В милицию обращаться нельзя. Иначе преступники убьют заложника. Они просят денег. Назовешь какую-нибудь крупную сумму, но не запредельную. Знакомые порекомендовали тебе Андрея Счастливцева. Сказали, лучше идти не в милицию, а прямо к нему. Он поможет. Ну и сообщи, что для предварительных переговоров можно встретиться на кладбище. В полночь.

– В полночь? На кладбище? – удивился Владик. – Да он ни за что не пойдет.

– Я бы не пошел, – согласился я. – И ты бы не пошел. А он пойдет, поверь мне. Во-первых, он ничего не боится. А во-вторых, всегда готов помочь. Очень отзывчивый.

– Все равно звучит странно. Кладбище. В двенадцать ночи… – запротестовал Владик.

– Просто расскажи ему о месте встречи. И все. С ним туда не ходи. Незачем.

– А если он попросит?

– Не попросит. Он любит действовать в одиночку. Он немного того. Тронутый. Ты вот что, иди к нему прямо на службу. Он в кабинете один сидит. Изложишь все подробности. Встречаемся здесь.

– Что, прямо сейчас идти? – удивился Владик.

– Ну, да.

– Я же поддал слегка, и все такое…

– Ничего страшного. Больше ты пить не будешь.

Мой помощник вышел в прихожую и принялся наматывать шарф. Двигался он неуверенно.

– Что-то не так?

– Я хотел спросить… – Владик замер на пороге комнаты. – Когда я это сделаю, ты меня… не убьешь?

Я приблизился, положил ему руку на плечо.