Бастард (СИ)

— Прощай.

— Не могу.

Я отвернулся и пошёл прочь от этого места, уже не глядя на то, как первые лучи рассветного ярко–красного солнца ложатся на плечи Главы, как будто заживо превращая его в бронзовый памятник. С ним мы больше никогда не увиделись.

Теперь, когда мы все мирной сидим в замке, принадлежащем отцу моего хорошего друга Рилиана, мне совершенно не верится в то, что где–то за его стенами может идти кровопролитная гражданская война, к которой примешиваются не только политические интересы сильных мира сего, но и какие–то события, которые двигают силы пока ещё неподвластные человеку, но о которых мы, к счастью и благодаря моему неожиданно обнаружившемуся умению быстро бегать по совершенно незнакомым болотам, знаем. Я успел предупредить всех своих спутников об ошибочности нашего первоначального плана до того, как они привели его в исполнение, тем самым наделав множество непоправимых ошибок, погрузив тем самым мир в непроглядную темноту всеобщей паники и хаоса, изрядно вместе с тем приправленной серым пеплом пожарищ, который во рту оставляет неприятный привкус гари и чего–то ещё, о чём не очень хочется задумываться в силу тех не слишком эстетичных событий, что обычно предшествуют, собственно, возникновению огня на жилой территории в таких пугающих до глубины души масштабах. На месте, разумеется, нам ничего быстро придумать не удалось, что не удивительно, принимая во внимание тот факт, что предыдущий неправильный план мы составляли внушительное количество времени, а потому мы все вместе решили выдвинуться в замок бывшего барона Харосского, где должны были в рекордные сроки составить очередной план действий и тут же привести его в исполнение, поскольку все мы прекрасно помнили о том, что время продолжает играть с нами злые шутки и толкать в спину, при этом используя не только руки, но я всякого рода прочие острые предметы, прикосновения которых к упомянутой части тела, вряд ли у кого–то с нормальной психикой могут вызвать хоть сколько–нибудь положительные эмоции. Однако, как я уже сказал, в первые часы после нашего приезда, замок находился в такой блаженной полудрёме, что все, кто оказался невольными гостями под его гостеприимной крышей, попадали под это влияние против своей воли и совершенно забывали обо всех своих проблемах. Хотя, наверное, так же на нас сказался и утомительный переезд, поскольку, несмотря на всё магическое искусство, интеллект и опыт в подобного рода предприятиях моего друга из народа эльфов, он всё же немного прогадал с телепортацией (хотя вряд ли можно ставить это ему в вину, ибо всё–таки не стоит забывать о том, что в нашем мире с каждым днём магии становится всё меньше, а, значит, и колдовать становится куда сложнее, к тому же вряд ли любой уважающий своё ремесло посмеет отозваться о массовой телепортации, как об «одном из самых лёгких видов волшебства, что ему когда–либо приходилось применять», а на всё же было семь, включая и самого мага, переместив нас не прямиком в замок, точные координаты которого он не знал, а без подробной карты ни я, ни Рилиан, побывавшие в этой чудной резиденции цвета ландестерской аристократии, в отличие от Нартаниэля, не могли ему их указать с полной уверенностью в своих словах. Мы оказались где–то в лесах близ замка, по которым мы скитались добрых два дня, снова теряя драгоценное время и уповая лишь на то, что пока правители всё же медлят, а горячая голова Дорниса всё ещё держится на плечах, а не улетает куда–то в неведомые края из–за своей крайней взрывоопасности. Выбравшись оттуда грязные, злые и голодные, мы тут же поспешили разойтись по своим комнатам, которые владельцы замка благосклонно тут же предоставили в наше распоряжение сразу по прибытии нашей пёстрой разношёрстной компании. Честно сказать, кислые мины моих товарищей за эти пару дней, проведённых без отрыва друг от друга в лесах, где, казалось, каждый куст питал к нам какую–то кровную ненависть, норовя то зацепить, то подставить свой бартасов корень, заставляя нас попеременно ругаться самыми грязными словами и набивать очередную порцию синяков и ссадин; порядком надоели, а потому я был совершенно рад сейчас остаться наедине со своими весьма тревожными мыслями и дать им успокоиться, благодаря богатому обеду и вкуснейшему вину, которые я попросил принести мне сразу в комнату, ибо присоединяться к семейной трапезе, как понятно, не имел абсолютно никакого желания. К тому же, у меня был весьма веский повод гордиться собой, ибо я, кажется, начал устраивать личную жизнь Адриана, на которого вряд ли сейчас посмотрит хоть одна, даже самая непривередливая девушка, и сестры моего друга молодого паладина Рилиана. На одном из привалов в лесу (забыл сказать, что нам там приходилось спать прямо на голой земле и мхе, что так же не могло сказаться хорошо на настроении моих спутников, не говоря уж о здоровье, благо, провели мы там не так много времени, чтобы успеть простудиться и подхватить лихорадку) мне удалось выполнить просьбу Лины и тайком подкинуть её письмо в вещи принца–бастарда, которых, надо сказать, было не так уж и много, за что, безусловно, Адриана, выросшего в дворцовых покоях, можно уважать, поскольку обыкновенно люди из его круга берут в путешествие целые залежи совершенно ненужных в походе вещей, считая, что без них им ну никак не выжить в суровых условиях, видимо, совершенно забывая о том факте, что передвигаться им, скорее всего, предстоит не пешком, и даже не на лошади, а в удобнейшей новейшей карете, единственной бедой для которой могут являться лихие люди с дорог, ибо подобные способы путешествий всегда привлекают к себе их внимание, потому что, несмотря на все досужие толки, которые ходят об этих парнях, разбойники не так уж и глупы, а потому всегда нападают лишь на ярко разукрашенные экипажи, поскольку владельцы таковых обычно, взяв с собой те самые горы хлама, считают себя защищёнными от всех возможных опасностей, при этом совершенно не задумываясь о том, что не плохо было бы нанять охрану, так как в последнее время работники ножа и топора уж очень активны в наших краях. Судя по его выражению лица, вернее, по тому месиву шрамов, которое оно из себя сейчас представляло (это, надо сказать значительно затрудняло определение настроения по физиономии, что обычно так легко и даже несколько приятно проворачивать с обычными людьми, которые не умеют притворяться), он нашёл моё, точнее, не совсем моё, послание чуточку раньше нужного времени, ибо я надеялся, что момент этот будет отложен хотя бы до того момента, как мы прибудем в замок, потому что тогда не пало бы подозрение ни на кого из нас, а вот теперь Адриану придётся гадать, кто же ему это подложил и не является ли это чьей–нибудь не слишком удачной шуткой. Хотя, думаю, мне не стоило беспокоиться на этот счёт, поскольку, как и следовало ожидать, первым, на кого подумал принц–бастард, оказался Рилиан. Я видел, как они говорили в стороне от всех, после нашего весьма скудного обеда, который состоял в основном из кореньев и ягод, раздобытых для нас Сином ночью. Сам он, кажется, хронически страдал приступами бессонницы и, несмотря на то, что, скорее всего, знал прекрасное средство от них (всем известно, что даргостцы, помимо всего прочего, отлично разбираются в разного рода целебных травяных отварах), никак не хотел его использовать, ибо в то, что он не мог найти нужных ингредиентов, мне как–то не особо верилось, по правде говоря. Думаю, принц–бастард всё же вспомнил, что у Рилиана была сестра, да и, думаю, паладин уже не раз обмолвился о ней, в то время, как я метался в бреду и странных видениях в своей одинокой хижине в Городе На Воде, ибо молодой паладин действительно души в ней не чаял и мог говорить о своей любимой сестрёнке действительно без конца. Конечно, это бы, наверное, невероятно раздражало меня, потому что я не люблю, когда кто–то уж очень долго восхваляет человека, которого я пусть и не знаю близко, но пару раз видел в лицо и даже разговаривал, но Лина действительно была исключением, да и нельзя не отметить то, что в своих речах Рилиан говорил одну только правду, потому что льстить он просто не мог по своей природе, да и, так сказать, занимаемой должности. Не стоило мне так же сомневаться и в том, что молодой паладин хоть и сказал Адриану правду на счёт того, что он ничего не знает об этих письмах, но при этом и словом не обмолвился обо мне. Рано или поздно принц, конечно же, всё равно всё поймёт, но, поскольку уже в замке, то я надеюсь, что это произойдёт гораздо позже, а потому сейчас я могу просто сидеть на чудесной удобной кровати, смотреть в окно и потягивать вино, совершенно забыв о том, что там, не так уж и далеко, за этими лесами, под тем же самым небом сейчас, возможно, умирают люди, а мы можем всё это остановить, если верить словам призрака освободителя Хароса. Но, в любом случае, нам нужно восстановить силы и освежить головы, иначе мы можем лишь набедокурить и только ухудшить положение, а вряд ли Дарс имел в виду именно это. Так что этот отдых я считал вполне заслуженным. Жаль, что он продолжался так недолго.