Седьмое чувство. Дилогия (СИ)

– Какие змеи?! - воскликнул он, и тут почувствовал укус, за которым сразу же последовал второй. - Что это?

Облако исчезло, и теперь он лежал в клубке извивающихся ядовитых змей. Клемент закричал от ужаса, дернулся, но вырваться не мог. Постепенно он погружался все глубже и глубже в этот клубок, и змеи принялись кусать его лицо. Капли мутного яда стекали по подбородку точно обычная вода.

– Отпусти меня! Убери их! - крикнул он из последних сил. - Мирра!

Лицо девочки принялось стремительно стареть. Будто бы кто-то взялся переводить вперед стрелки ее личных часов, где минуты приравнены к годам. Лоб девочки, нет, уже женщины, покрылся морщинами, щеки впали, нос заострился, у губ пролегли глубокие складки. Кожа пожелтела и покрылась темными пятнами. Глаза закатились, но неумолимое время на этом не остановилось. Монах не мог оторваться от этого кошмарного зрелища. Он смотрел и смотрел до тех пор, пока то, что некогда было лицом, не развалилось на куски, и под ним не обнажился череп. В оцепенении монах стремительно полетел вниз.

Тут сон Клемента прервался.

Над ним мирно покачивались ветки деревьев, уныло каркал ворон.

Он разлепил сухие губы и улыбнулся. Как приятно очнуться от кошмара и осознать, что это всего лишь видение, которому нет места в реальной жизни.

– Клемент? - Мирра склонилась над ним. Ее лицо было в порядке. Оно было измученным после бессонной ночи, бледным, но таким же молодым.

– Да? - монах протер глаза.

– С тобой все в порядке?

– Я здоров, - ответил он, и сам удивился своим словам. - Это правда. Мне хочется принять ванну, побриться и стать приятным на вид.

– Тебе это не поможет, - доверительно сообщила девочка. - Не с таким распухшим носом и разбитой бровью.

– Нашла чем подбодрить… - проворчал Клемент.

– Ты все ночь был горячим, как печка и говорил разные несуразности. А еще кричал.

– Громко?

– Да, - кивнула Мирра, потрогала его лоб и обрадовано улыбнулась. - Жар прошел.

– Это следствие чудодейственного бальзама. Не знаю, что Перроу в него положил, но, судя по моим странным видениям, не обошлось без вытяжки из мухомора.

Клемент осмотрел себя: синяки и ссадины остались, но боль в ребрах заметно уменьшилась. Можно было дышать и двигаться. Теперь он мог снова сесть на лошадь и продолжить поездку. Он посмотрел на одеяло, фляжку в руках Мирры и с благодарностью произнес:

– Спасибо тебе за заботу. Без тебя мне пришлось бы туго.

– Но ведь ты пострадал из-за меня. Рисковал своей жизнью, хотя не обязан был этого делать. Я уже не ребенок и все понимаю, - сказала девочка с серьезным видом и протянула ему кусок копченого мяса, что они взяли с собой в дорогу. - Ешь!

Ее строгий тон не допускал никаких возражений, поэтому Клемент взял предложенное мясо. Присмотревшись, он обнаружил на нем отпечатки маленьких острых зубов, и его брови удивленно поползли вверх.

– Что это такое?

Мирра слегка покраснела.

– Я не хотела тебе говорить… Ночью в сумку забралось какое-то животное похожее на куницу и едва не утащило все наши запасы. Но я не побоялась и отогнала ее, поэтому успела спасти большую их часть. Но все они были уже покусаны. Ты брезгуешь? - она виновато посмотрела на монаха.

– Я?! Вот уж нет! Я зверски голоден и готов съесть даже самого обладателя этих зубов. Вместе с мехом. Кстати, он тебя не укусил?

– Нет, но пытался. - Девочка представила себе куницу во всей ее красе и задумалась. - Клемент, а можно мне будет купить на зиму особую накидку?

– Какую? - не понял монах, имеющий слабое представление о моде и желании девочек красиво одеваться.

– С мехом… - она мечтательно вздохнула. - Она очень теплая. В ней двойной мех и еще черный мех на капюшоне. Я видела однажды похожую у нас на рынке.

– А она дорогая? - осторожно спросил Клемент.

– Она стоит три полновесных золотых монеты. - Мирра сделал круглые глаза.

– Если для тебя это так важно, ты мы сможем себе это позволить. Наверное…

– У меня никогда не было красивых вещей.

– Теперь у тебя есть лошадь. Она же принадлежит тебе.

– Да! Я помню! - девочка вскочила и с радостным лицом побежала к животному.

Теперь, когда жизнь ее друга была в неопасности, на душе стало легко, ей хотелось петь и смеяться. Окружающий мир утратил былую мрачность и приобрел новые краски. Перемена в здоровье Клемента пошла им обоим на пользу.

Быстро позавтракав, они снова двинулись в путь. Клемент стремился быстрее покинуть лес, в котором на них напали, и оказаться под защитой таверны. Через час неспешной езды деревья заметно поредели и они выехали на открытое пространство. Солнце показалось из-за облаков, воздух потеплел. Таверна - высокий добротный двухэтажный дом, окруженный забором, уже виднелась на горизонте.

– Обидно, - пробормотал монах. - Вчера мы не доехали до нее совсем немного. Знал бы, что осталось так мало, ни за что бы не заночевал в лесу.

– Ты обещал, что мы сможем остановиться там надолго.

– Я сдержу обещание, - кивнул монах.

– У меня болит горло, - призналась Мирра. - По-моему я простудилась.

– В таверне наверняка будет молоко или горячий чай. Они избавят тебя от простуды.

Эта дорога не пользовалась большой популярностью, и свободные места были в избытке. Владельцем трактира оказался пожилой гном по имени Ларет. Обычно гномы не берутся за дела, где не будет гарантировано тройной прибыли, но потом Клемент выяснил, что Ларет в свое время уже заработал немалый капитал.

Теперь, когда деньги его больше не интересовали, он решил посвятить свою жизнь искусству. Он писал картины, не заботясь о том, понравятся они кому-нибудь или нет. Писал исключительно для себя. У него была мастерская, заставленная незаконченными полотнами - святая святых, куда он не никого не пускал, хотя прислуга изредка делала робкие попытки там прибраться.

Ларет, одетый в обязательный темно-зеленый костюм, лично налил Мирре молока с медом - при таверне держали пару коров, и поинтересовался у Клемента о его делах. Не заметить, что монах недавно участвовал в драке, было невозможно, поэтому Клемент честно рассказал о том, что произошло. Весть о печальной участи бандитов только порадовала гнома.

– А я гадаю, почему ко мне почти месяц никто не заезжает, - сказал он, по-стариковски покашливая. - Вот оказывается в чем дело…

Собственно трактир ему был нужен только для того, чтобы не оставаться в полном одиночестве и регулярно узнавать новости со всех сторон света. Истории, рассказанные путешественниками, вдохновляли его на написание новых работ. "Ель на три четверти" подходила для этого как нельзя лучше.

– Я оставил тела, как есть, - монах виновато опустил глаза. - Хоронить их у меня не было ни сил, ни желания.

– Я отправлю туда своего работника, - понимающе кивнул Ларет. - Далеко они от нас?

– Всего в часе езды.

– Пусть Бролл возьмет лопату и заодно проветриться. Ему давно пора, - сказал гном, обращаясь к кухарке, которая присутствовала при разговоре. - Пошли за ним. Если не будет лодырничать, то вернется к вечеру. - Он нахмурил густые рыжие брови и посмотрел на Клемента. - Тебе повезло, что жив остался. Обычно они сначала режут, а потом разговаривают. Уже трупом. А ты высокий, но щуплый. И откуда в тебе только силы взялись? Видно, твой бог все-таки не дремлет.

– Так и есть, - согласился монах.

– В Вернсток идешь? - догадался гном. - Говорят, что в Вечном Храме есть галерея необыкновенных картин. Они оживают под человеческим взглядом.

– Не слышал о такой.

– Дурная о них идет слава, - признался гном, - но я думаю, что все это вранье.

– О чем речь? - не понял Клемент.

– У меня был знакомый монах, и он рассказывал, что эти картины - дело рук могущественного мага. Он создал их много-много лет назад для каких-то своих целей, а для каких - никто не знает. Но не это главное… Теперь эти картины оживают, когда на них смотрят другие колдуны.