Ветер из Междуморья. Джай (СИ)

   - А почему вы все говорите, что она ведьма? - Джай откинулся на спинку стула, наконец, почувствовав некоторую сытость - отток отступал. - Что она натворила?

   - Так ведьма ведь! Ты разве ж не видел? А? Кто, как не ведьма?!

   - И давно она такая? - Адонаш, лениво потягивая вино, косился на подмигивавшую ему блондинку, ожидающую, когда Курог уйдет.

   - Да с год ужо... С год... Она дочка Бирбиса-сапожника.

   - Да? - Джай взглянул на свои ноги в новых сапогах, довольно неплохих, надо признать. Он купил их сегодня у этого самого Бирбиса. Точнее обслужил его не сапожник, тот отлучился, а подмастерье.

   - Если бы ее отца так в деревне не уважали, то давно отдали бы ее Рыцарям Очищения. Раньше-то Асия хорошей девушкой была, только глаз радовала. А вот год назад пропала... Три дня ее не было, а на четвертый объявилась - пришла со стороны Ведьминого леса. Растрепанная, как щас вот помню... голая... и... - он перешел на шепот, - бабы говорят, что не девушка ужо... То есть... отдалась она нечистой силе! С тех самых пор она слова человеческого не скажет, бубнит что-то, воет по-волчьи, и смеется... страшно так... Бирбис говорит, что она разум утратила, а люди говорят, что не разум - душу она свою продала - огонь жизни! Вот и мучит ее теперь порождения тьмы! Надобно ее до князя сводить... Там люди знающие... посмотрят... Скажут, что - ведьма!

   - А если ее признают ведьмой, - вмешался бледный и перепуганный Скайси, - то что с ней сделают?

   - Что, что?.. То же, что со всеми ведьмами делают... Повесють ее... Глаза выколють... чтоб больше никого не сглазила... Ведьма такое может. Даже после смерти может, от чтоб меня мой баран забодал!

   - Спасибо за совет, Курог, - сдавленно произнес Джай, пытаясь отделаться от, всплывающего то и дело перед ним образа, мертвой растерзанной женщины, привязанной к сосне...

   Тем временем в корчме прибавилось народу: сюда решил заглянуть кузнец - их старый знакомый. В руке у скалившегося, как обычно, Дишика красовался громадный глиняный бутыль, который тот нежно прижимал к сердцу, время от времени отнимая от груди и демонстративно потрясая перед Джаем.

   Сопровождали Дишика человек семь, и седовласые, и их с Адонашем возраста (того возраста, на который они выглядели - тридцать лет для неодаренного), и совсем еще безусые сосунки. Эскорт этот дружно поднял длинный соседний стол, согнав оттуда парочку пьянчуг, и приставил к столу, где сидели Джай с товарищами и пастух.

   - Шо, вы тута, прысни мне кот у сапог, пьете? Во-о-на! - Дишик снова потряс своим бутылем, - Вуривиха! Крепчайшая! Ща мы испытаем, какой ты междуморец!

   - Та берет эта зараза междуморцев, как миленьких! - вмешался худой мужик с усами почти такими же длинными, как у старосты. - Я у прошлом годе купца междуморского подпоил, так тот мне три отреза шелка за два огонька продал!

   - Ну ты и брехло, Пуйс! Ты ж казав, шо за три огонька?

   - Та, кода я так казав?

   - Молчи лучше! Вот, менястрель, спробуй! - протянул ему Дишик чашу, наполненную мутной жидкостью.

   Пить Джай не хотел. Нет - опьянеть не боялся. Он не пьянеет. И не потому, что междуморец, а потому что Путь Целителя-Отсекателя тут же выведет из организма всякий яд, коим эта брага и является. Ему не нравился внешний вид и запах пойла.

   - Что это? - скривился Джай. - Конская моча?

   - Да ты шо!!! - Дишик вскочил, выпучил глаза, похоже - оскорбился не на шутку. - Пе-е-ей! - заорал он громовым голосом.

   И Джай, решивший не злить больше кузнеца, зажмурившись, залпом выпил налитую жидкость... Язык и горло обожгло, во внутренностях полыхнуло похлеще пламени Огненосца и пробрало жаром до самых костей.

   - Молодец!.. - похвалил Дишик. - Давай еще!

   - Наливай всем! - потребовал пастух.

   - Наливай!..

   В этот раз попробовать огня на вкус придется и Адонашу со Скайси.

   Аккуратно и трепетно разливая по чаркам вуривиху, Дишик представил Джаю с друзьями всех, кого привел в корчму. Те же алчно смотрели на содержимое чаш, с нетерпением ожидая, когда будет произнесен очередной тост.

   - За гостив! За чужестранцов! - Пуйс вскочил, высоко поднял руку, запрокинул голову, вылил в глотку вуривиху, задрожав, сказал: "У-ух!", и только после этого сел на место.

   Увлеченные уничтожением содержимого бутыли, низинчане не заметили, как Скайси склонился к Джаю и тихо спросил:

   - А можно ли исцелить душевную болезнь?

   - Можно... - вздохнул Джай, понимая, что он об Асии, - но только если человек не противиться?

   - Противиться?.. Исцелению?

   - Да. Бывает такое... Но если физическую болячку можно исцелить и без желания больного, то душевную...

   - Эй, менястрель, давай! За нашу Низинку!

   Адонаш, судя по всему, собирался после этой чаши, выскользнуть из корчмы вместе с хорошенькой пухленькой блондиночкой, которая щебетала с подружками и не переставала подмигивать Мастеру.

   - Тайця?.. - вдруг крикнул один из пришедших с кузнецом мужиков, обращаясь к девушке. - А ты шо тут делаешь?

   - Я слушала... баллады, тата... - полепетала она.

   - Ишь, шо удумали! Баллады они слушали! А ну кыш усе по домам!!! Шоб я вас тут не видел, а то щас выломаю хворостину и погону через усю деревню!!! - Слова эти были сказаны тоном, не терпящим возражений, и девушки мгновенно разбежались.

   На суровом и хладнокровном обычно лице Адонаша, на долю мгновения отобразилось выражение искреннего разочарования. Он схватил свою чашу, залпом, не поморщившись, выпил и откинулся на спинку стула, сложив на груди руки - признаки, крайней для него степени недовольства.

   Снова разлили вуривиху, Скайски спрятал свою чашу, со смиренно-печальным видом поведав собутыльникам, что:

   - Монах во всем должен соблюдать сдержанность... - И это говорил Скайси, поглощающий за один присест больше всяческой еды, чем они с Адонашем вместе взятые за завтрак, обед, ужин да еще и завтрак следующего дня.

   Джай отправил в горло новую порцию вуривихи, ощутил себя так, будто проглотил собственный огненный меч, которым убил гипока... Кстати, про гипока... Ведь именно в Низинку тварь, должно быть, наведывалась, выползая после спячки.

   - А много тут в окрестностях поселений? - спросил он.

   Икнув, ответил невысокий и круглый ткач Мирик:

   - Да не-е-е... Вы откудова? С востока приехали? На востоке тама ничего нет... Пустошь... И как вы токмо туды забрели? Ну забрели-забрели - и ладно, а вот как вас тама не сожрали? Вот это вопро-о-ос!

   - И кто бы нас сожрал?

   - Есть кому! Не зря ж мы частоколом огородилися и башню выстроили...

   - Я думал это от разбойников.

   - Какие здеся разбойники, побойся Мастера Судеб, менястрель!.. Князь их давно поперевешал. А вот нечисть всяку не так-то просто поперевешать... Истребляет он ее, конечно, на то он и есть - Истребитель, да вот только много ее очень. Есть такие гады, которых железо не бярёт, - слизень, к примеру! Он пока у нас одного-двоих не сожрет... не успокоится... Огня только боится... Мы, как дожди начинаются, вокруг деревни навесы строим и костры палим... днем и ночью... Вот и в этом году, скоро начнем. А иначе - не спастись...

   - Шо ты чешешь там, Мирик? - встрял, вслушавшись в разговор, мельник Вайк - обладатель лоснящейся лысины и голубых водянистых и мутных глаз. - Если б не ведьмы, то не лезла бы к нам нечисть. Кажу те, шо нужно эту Асию повесить! И все! Не одна тварюка не залезет!

   - Нечисть, Вайк, як лезла, так и будет лезть! - авторитетно заявил Дишик. - Воробей меня склюй! Слизень и год назад приходил и два года, и при деде моем приходил, когда еще Аськи и в помине не было!

   - Другие ведьмы были! Вот Броды - сдали Рыцарям свою ведьму, и живут! Ни одного кафтайфа с тех пор не видывали!

   - Это ты про ту, что в Белой роще на сосне висит?