Меч Шаннары

Теперь королем Каллахорна стал Балинор, но радости это ему не принесло. Возлюбленный брат лежал без сознания, и смерть уже витала над его головой. Лучшие лекари Тирсиса с величайшим усердием осмотрели принца, пытаясь установить причину его внезапного безумия, и пришли к выводу, что долгое время Паланс получал сильное снадобье, совершенно сломившее волю юноши и превратившее его в послушную марионетку. В конце концов измученный разум принца не мог более сопротивляться убийственной дозе, и он действительно сошел с ума.

В мрачном молчании Балинор выслушал их приговор. Часом раньше в заброшенной комнате северной башни он нашел отца. Старый король был мертв уже несколько дней, и лекари утверждали, что правителю Каллахорна долго подсыпали в пищу яд. Стенмин никому не позволял входить в покои Рула Букханна, кроме его полубезумного сына, поэтому сохранить тайну смерти короля было бы несложно. После этого оставалось только убить Балинора и уговорить Паланса открыть ворота перед Повелителем чародеев, и город был бы обречен. Подлый замысел Стенмина почти удался, и он все еще был опасен. Несмотря на все усилия братьев-эльфов, злодей сбежал и затерялся где-то в городе.

Будущее всех Южных земель теперь зависело от принца Каллахорна. Народ ждал от славного рода Букханнов надежного правления и защиты. Пограничный легион под командованием Балинора всегда был готов отразить любое нападение на древнюю крепость. Отныне принц был единственным наследником королевского рода и их последней надеждой, и жители Тирсиса, открыто или тайно, признавали в нем своего нового правителя. Если с ним что-нибудь случится, непобедимый легион потеряет своего полководца и станет беспомощным, а трон королевства осиротеет. Те немногие, кто до конца осознавал всю серьезность положения, понимали, что Тирсис необходимо удержать любой ценой, иначе Юг падет и армии эльфов и гномов будут разобщены. Алланон предостерегал о такой опасности, поэтому именно от Тирсиса сейчас зависела судьба всех Южных земель, а судьба Тирсиса зависела от Балинора.

Тем же утром Янус Сенпре тоже пытался спасти родной город. Простившись с Менионом у ворот, он немедленно разыскал Фандвика и Гиннисона. Вместе с командирами легиона они втайне собрали офицеров распущенного войска и без лишнего шума стремительно захватили городские ворота и солдатские казармы. Не встречая почти никакого сопротивления, они решительно двинулись по городу, собирая немалые силы, пока наконец не подошли к стенам королевского дворца. Дожидаясь сигнала от Мениона, они услышали крики о подлом убийстве короля и, предчувствуя неладное, вломились в ворота, оказавшись во дворце как раз в тот момент, когда Балинор гнался за удирающим Стенмином. Мятеж прошел почти бескровно, и сторонники Паланса были либо заключены в тюрьму, либо получили возможность вернуться в прежние подразделения легиона. Очень быстро было восстановлено два из пяти полков, остальные три предстояло собрать и вооружить до захода солнца. Однако разведчики доложили Балинору, что северяне уже подходят к Мермидону, и решено было действовать немедля, чтобы помешать переправе.

Хендель и братья-эльфы в беспокойном ожидании стояли на ступеньках дворцовой лестницы. Угрюмый гном как обычно выглядел решительным и невозмутимым, время от времени украдкой поглядывая на горца и его прекрасную спутницу. Дьюрин, казалось, постарел за эти несколько дней, его тонкое лицо туманилось в ожидании неизвестности, а вот его неунывающий брат, также обеспокоенный неясным будущим, просто светился от радости. Менион снова посмотрел на Балинора, стоящего в окружении командиров легиона. Вот Гиннисон — крепыш с ярко-рыжими волосами и мощными ручищами, рядом с ним седой Фандвик с белоснежными обвислыми усами и сердитым взглядом, невысокий Эктон с непримечательной наружностью, которого считали лучшим наездником королевства. Надменный Мессалайн, напротив, был высок и широкоплеч, слушая Балинора, он с беспечным видом раскачивался на каблуках; и наконец, Янус Сенпре, только что произведенный в командирский чин за дерзкую операцию под Керном и неоценимую помощь в спасении Тирсиса. Несколько минут принц Лиха внимательно рассматривал каждого из них, словно его пытливый взгляд мог оценить все достоинства доблестных воинов. Балинор наконец закончил переговоры и направился к нему, махнув по дороге Хенделю и эльфам.

— Я немедленно отправляюсь на берег Мермидона, — сообщил он негромко, когда все подошли. Менион хотел что-то сказать, но Балинор быстро перебил его: — Нет, Менион, я знаю твой вопрос. И мой ответ — нет. Вы все останетесь в городе. Любому из вас я, не задумываясь, доверил бы свою жизнь, а жизнь Тирсиса для меня важнее. Поэтому я прошу вас любой ценой защищать город. Если со мной что-нибудь случится, только вы сможете продолжить битву. С вами останется Янус, он будет командовать защитниками города, я велел ему во всем полагаться на вас.

— Эвентин скоро придет, — быстро проговорил Даэль, отчаянно стараясь придать голосу бодрости.

Балинор улыбнулся и согласно кивнул.

— Алланон никогда не подводил. Не подведет и на этот раз.

— Не рискуй без пользы, — мрачно посоветовал Хендель. — Этот город и его народ пропадут без тебя. Ты нужен им живым.

— Прощай, старина. — Балинор крепко пожал руку гнома. — А вот я пропаду без тебя. Без твоего опыта и умения. Береги себя.

Махнув командирам, он быстро отвернулся и сел в ожидавший экипаж, который должен был довезти их до городских ворот. Янус Сенпре ободряюще кивнул Мениону, когда королевская карета тронулась с места, и конный эскорт ровным строем двинулся следом, грохоча подковами по мосту Сендика. Четверо друзей и Ширл Рейвенлок смотрели им вслед, пока величавая вереница не скрылась из виду и стук конских копыт не стих вдали. Затем Хендель рассеянно пробурчал, что неплохо бы еще раз поискать Стенмина, и, не дожидаясь ответа, заковылял во дворец. Дьюрин и Даэль поспешили за ним, чувствуя неутешную печаль. Впервые за время их долгого пути из Кулхейвена они надолго расставались с Балинором, и смутная тревога терзала их сердца.

Менион прекрасно понимал чувства эльфов, он сам едва сдерживался, чтобы не броситься вслед за принцем, чтобы вместе с ним вступить в страшную схватку с Повелителем чародеев. Но силы его были на пределе, последние двое суток принц Лиха почти не спал. Напряженная битва у острова Керн, долгий путь на плоту по бурным водам Мермидона, невероятное освобождение Балинора в Тирсисе истощили даже его неуемную энергию. Пошатываясь, горец послушно побрел за Ширл в дворцовый сад и без сил рухнул на широкую скамью. Девушка тихо присела рядом, обеспокоенно глядя в его лицо, а Менион наконец закрыл глаза и позволил себе немного расслабиться.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сквозь туман услышал он ее нежный голос. — Ты хочешь пойти с ним.

Горец улыбнулся и медленно кивнул, мысли его пугались.

— Но тебе необходимо поспать.

Менион снова кивнул и неожиданно вспомнил о Ши. Где же он? По-прежнему скитается по свету в напрасных поисках неуловимого меча Шаннары? Горец быстро встряхнулся и встал, испуганно поворачиваясь к Ширл. Он словно боялся, что девушка может исчезнуть. Несмотря на усталость, ему отчаянно хотелось выговориться, потому что другой возможности могло и не быть. Тихо и печально он принялся рассказывать о своей долгой дружбе с пареньком из Дола. Сбивчиво, путано он вспоминал славное время, проведенное в горах Лиха, и постепенно подошел к началу их путешествия в Паранор за великим мечом. Время от времени он предпринимал тщетные попытки объяснить девушке их общие взгляды на жизнь и вечные разногласия, которые всегда порождали жаркие интересные споры. Слушая горца, Ширл начала понимать, что Менион не столько рассказывает о пропавшем друге, сколько пытается открыть свою душу. Наконец она остановила его, решительно прикрыв его рот узкой ладошкой.

— Он был самым близким твоим другом? — спросила они тихо. — Как брат? И теперь ты чувствуешь себя виноватым за то, что случилось с ним?