Вечный мент или Светоч справедливости

– Мне все равно, – проворчал я, – дай в себя придти.

– Тебе-то, может, и все равно, а время уходит, – назидательно заметил бес. – Я бы на твоем месте поторопился.

– Сейчас меня больше волнует вопрос, где в этом районе купить пиво, – я пошарил по карманам и нашел пару тысяч рублей – все, что осталось от кредита адского герцога. Хорошо погулял, нечего сказать.

– Первый признак алкоголизма – проблемы с деньгами, – констатировал бес. – Если хочешь, я могу избавить тебя от пристрастия к алкоголю. Будешь пить один только морковный сок. И радоваться каждое утро, просыпаясь трезвым.

– Спасибо, если мне потребуется нарколог, буду знать, к кому обратиться… И вообще, не мог бы ты отвалить? У меня был плохой день.

– Ты думаешь, у тебя был плохой день? – Кухериал захохотал. – Что ты, Васисуалий? Ты весело проводил время, развлекался. Я тебе расскажу, что такое плохой день. Давай возьмем девушку Таню из во-о-он того дома. У нее сегодня день рождения. Но ее никто не поздравил. Даже родная мама. Она просто-напросто забыла, что у нее день рождения. Да и как не забыть. Она пьет вторую неделю с соседом по лестничной площадке. Несмотря на цирроз печени. Кстати, вчера он узнал от врача, что ему больше нельзя влить в свой потасканный организм ни грамма. Или он сыграет в ящик. У него есть брат, тот не пьет ни капли. Но его все равно выгнали с работы за профнепригодность. А его жена так расстроилась по этому поводу, что ушла к другому. Но тот, другой, ее не принял. А улетел с новой любовницей в Сочи, и там разбился на мотоцикле, ему сделали уже вторую операцию, но, кажется, дела его совсем плохи, ходить он будет только под себя… Продолжать?

– Спасибо, не надо, мне уже полегчало.

– Ничто так не способствует улучшению настроения, как чужие неприятности, – заметил Кухериал.

– И все же, сгинь, – попросил я. – Тоску нагоняешь.

– Как знаешь, – бес пожал плечами. – Мой тебе совет, Васисуалий, займись делом. А я пока отправлюсь в ад. Сдается мне, мы получим помощь в нашем небезнадежном деле.

– Безнадежном, – поправил я.

– Небезнадежном. Не зря же меня призывает сам сатана, чтобы разработать четкий план действий.

– Передавай ему привет, – сказал я, откупоривая пиво.

– Не сатанохульствуй! – укоризненно заметил бес.

– Да пошли вы все.

– Придется последить за тобой, чтобы не натворил глупостей, – Кухериал покачал головой. – Тяжкая работа…

Вместо того чтобы ехать за девчонкой, я продолжил пить – благо теперь мне некого было опасаться, и я мог накачиваться алкоголем хоть целую неделю кряду, причем во всех районах Москвы. Я купил две бутылки портвейна «13» и отправился на пустующую «конспиративную» квартиру. Бес недовольно ворчал, обзывал меня синим чертом, падшей личностью, стращал циррозом печени и водянкой мозга. Но мне все было нипочем. И Кухериал через некоторое время растворился, как предрассветная тень.

Первую бутылку я распечатал и ополовинил на скамейке в сквере, без всякой закуски, и сразу же ощутил, что тринадцатый портвейн поддерживает меня, делает сильнее. Забористое пойло забрало сразу все мрачные мысли. Второй пузырь я припас для домашних возлияний.

В холодильнике обнаружился соленый огурец и несколько сосисок. Я сварил их, залил кетчупом и собрался отужинать, размышляя, как выйду попозже на улицу и организую себе досуг. Можно взять любую красотку. Но я возьму двух! Я ощущал в себе силы заслужить пребывание в Пределе похоти при жизни.

«Мужчина должен быть самцом, – думал я, – пока его не охватила половая немощь и старческий склероз. Второе, пожалуй, еще хуже. Раздеваешь женщину, и в процессе забываешь, зачем ты, собственно, ее раздел».

Я откупорил портвейн, отхлебнул из горла и едва не закричал. В кресле у дальней стены сидел суровый громила с бесцветным лицом, словно высеченным из белого мрамора. Голубые глаза смотрели пронзительно и строго. Над головой гостя из потусторонней реальности поблескивал нимб – тонкий, как золоченая нить. Из-за плеч выпирали крылья в белесом оперении.

«Вот тебе раз, подумал я, обычным алкоголикам всегда являются черти, а мне – архангел. Хорошо, что не святая Троица».

– Меня зовут Самаэль, – проговорил гость глубоким грудным басом. Таким только оперные арии голосить.

– Чего надо?! – ответил я грубо.

Кухериал предупреждал, что святые способны на любые провокации.

Габариты архангела, отметил я, самые внушительные. Мускулатура, как у Шварценеггера в лучшие годы. А ростом может посоперничать с любым баскетболистом. Бес, правда, утверждал, что ни один из святых человека и пальцем коснуться не может. Но кто знает, что он может сделать. Если Гавриил вселялся в Счастливцева и заставлял его проделывать разные штуки, то почему бы Самаэлю не завладеть моим разумом и телом для ритуального харакири.

– Нам есть, что обсудить, человек.

– Возможно, – ответил я дипломатично, медленно нацедил полный стакан портвейна и выпил залпом, не выпуская архангела из поля зрения.

– Я здесь по велению бога. Так что тебе стоит выслушать меня.

– А я не хочу ничего слышать. Убирайся.

Мои слова Самаэль проигнорировал.

– Мы знаем, что ты получил дары герцогов ада, – сказал он, – что сейчас ты сильнейший из смертных, и что ты не оставляешь попыток убить Светоча.

– Ну и что с того?!

– Мы можем сделать так, что ты отправишься во тьму уже сегодня…

– Вот только угрожать не надо, – возмутился я, – могли бы, уже давно бы сделали.

Глаза Самаэля подернулись белесой пленкой. Губы его продолжали шевелиться, но я не слышал ни единого слова. Затем взгляд его просветлел.

– Он сказал мне, тебе дарован шанс, потому что ты не пал на самое дно. В твоей душе еще теплится свет.

– Ерунда! – сказал я твердо. – Я с падшими. Моя душа черна.

– Но ты испытываешь угрызения совести…

– Ничего я не испытываю. Только желание выпить.

– Падшие искушали тебя, использовали. Прозрей. Открой зеницы, почувствуй свою душу, взгляни в божий мир.

– Странный разговор, – буркнул я. – Не могу понять, зачем ты явился.

– Предостеречь тебя. Оставь попытки убить Светоча, пока еще не слишком поздно.

Пока продолжался наш разговор, в комнате все больше темнело. Затем сумрак стал приобретать зримые очертания. Злые духи явились мне на подмогу. Они кружили возле архангела, плели паутину, то и дело из темноты выныривали жестокие лица с тонкими ртами и черными провалами глазниц.

– Мне обещана награда, и я намерен ее получить, – сказал я.

– В таком случае, берегись. – Мраморное лицо архангела посерело.

– Неизвестно, кому надо больше опасаться, – проворчал я, ощущая кожей, как вокруг меня растекается, наполняя комнату, эманация зла.

Самаэль поднялся. Темные сгустки шарахнулись от его сияющей фигуры. Белый плащ плеснул в воздухе, и архангел исчез. Там, где он только что стоял, мгновенно сгустился мрак. И осталась только пропитанная злом маленькая комната, и я внутри нее, словно заключенный в стеклянный куб грешник. Отчего-то захотелось кричать. Меня снова обуял ужас. Страх стал моим постоянным спутником. Я так сроднился с ним, что порой мне казалось – я всю жизнь чего-то боялся…

Открыть окно. Вдохнуть свежий воздух. Я поспешно распахнул створки, и в лицо мне полетели капли холодного осеннего дождя. Из комнаты сплошным потоком хлынули духи зла, словно рой потревоженных черных пчел. Они разлетались в разные стороны, кружили над двором, носились вдоль окон, проникали через форточки в квартиры. Видением потусторонних существ меня наделил не Кухериал, а архангел Самаэль. С какой целью? Показать, как низко я пал? Продемонстрировать, что вокруг меня все пропитано злом? Я надеялся, что в ближайшее время бес объявится – и изменит мое восприятие действительности. Потусторонние создания меня порядком нервировали.

Возле уха внезапно свистнуло. Со звоном раскололось стекло. Сработал звериный рефлекс. Я упал на пол и обалдело уставился на лежащий рядом предмет. Деформированная двухцветная монета, какими палили из помповых ружей экзорцисты. Этого просто не могло быть – их сожгли в старой церкви. Но десятирублевка валялась на старом паркете, служа наглядной демонстрацией того, что я ошибаюсь. Стреляли с улицы. Значит, кто-то из помощников святых уцелел. Я быстро пополз к двери, стащил с кресла кобуру с пистолетом, на карачках выбрался в коридор.