Лиловый (I) (СИ)

-- В момент, когда ты признаешь, что у твоего врага есть чувства, -- хмыкнул Острон, -- ты признаешь его равным себе.

Сунгай не ответил. Острон обнаружил, что все остальные уже готовы тронуться в путь, негромко ойкнул и побежал к своему верблюду.

***

Под вечер Исан стал подолгу и задумчиво смотреть на запад, даже направил своего верблюда налево, оказавшись на самом краю отряда. Остальные всадники заметили это, и довольно быстро белоглазый обнаружил, что рядом с ним едут и Острон с Сунгаем, а другие смотрят в их сторону.

-- Что там? -- спросил Исан, указывая на запад. -- Какое-то селение?

Сунгай оглянулся на нахуду Дагмана, который знал местность лучше всех; маарри задумался будто, почесал бороду.

-- Там был небольшой ахад, -- наконец сообщил он. -- Крошечный, буквально четыре семьи. Тот оазис в стороне от дороги, и к тому же озерцо там в последние годы пересыхает. А что?

-- У меня... странное ощущение, -- сказал Исан, когда их взгляды устремились на него. -- То появляется, то пропадает. Это бывает, когда одержимый где-то далеко. На грани восприятия. А что дальше того поселка?

-- Ничего, -- пожал плечами Дагман. -- К северу, разумеется, лежит ахад Санджар, в который мы и направляемся.

-- Далеко до него?

-- Фарсангов девять, -- ответил нахуда. -- По моим расчетам, мы как раз находимся точно к востоку от того маленького ахада, как же он назывался... и в девяти фарсангах к югу от Санджара.

Исан снова оглянулся на запад; солнце опускалось за горизонт и оставило огненные отсветы в его глазах. Верблюды стояли, люди выжидали.

-- Я могу ошибаться на таком расстоянии, -- наконец сказал Исан. -- Я всегда хорошо чувствовал присутствие других слуг Асвада, но девять фарсангов -- это слишком много даже для меня. И к тому же, может быть, это какой-то очередной отряд разбойников. Он мерцает к западу, не к северу.

-- Если в том ахаде одержимый, мы обязаны поехать туда, -- угрюмо сказал Сунгай. -- Возможно, они еще не знают об этом. Острон, что скажешь?

-- Небольшой крюк не повредит, -- подумав, кивнул Острон. -- А если в итоге мы спасем чью-то жизнь, то тем более.

-- Я как-то ходил этой дорогой, -- сообщил нахуда Дагман, трогая своего верблюда с места, -- я поведу. А ты, Исан, сообщай, если твое... мерцание сместится в сторону.

Тот коротко кивнул. Мозолистые ноги верблюдов уверенно зашагали по песку, поднимаясь на гребень бархана; оказавшись наверху, Острон огляделся. Это было величественное зрелище, куда ни посмотри -- везде пески, будто золотое море, освещенное багрянцем заката, и лишь впереди темнеет короткая полоска: никак оазис, приютившийся посреди дюн.

Дорога была недолгой, и к моменту, когда светило окончательно утонуло в золотом море, путники уже въехали в оазис. Островок буйной зелени в пустыне действительно был совсем небольшим, и посреди деревьев виднелись терракотовые дома: Острон насчитал восемь. Их появление не осталось незамеченным, конечно, люди с криками выбегали на улицу, какие-то детишки неслись следом, восторженно следя за вооруженными всадниками.

Они остановились на небольшой площади, где нахуда Дагман спешился и заговорил о чем-то со стариком в платке-мауде, а Острон вопросительно взглянул на ехавшего рядом Исана.

-- ...Пропало, -- сказал тот.

-- Совсем?

Исан нахмурился.

-- Все это время я чувствовал его. А теперь не чувствую.

-- Ты можешь определить, мы хотя бы приближались к нему или нет?

Тот задумался будто.

-- Да, мне показалось, что приближались. Я говорю, он то и дело пропадал. Трудно сказать точно, когда он появляется на короткие мгновения и тут же гаснет.

-- Значит, зря тащились сюда, -- вздохнул за их спинами Элизбар.

-- Я с самого начала предупредил, что могу ошибаться, -- в голосе Исана послышалась легкая уязвленность; Элизбар лишь пожал плечами.

-- Ладно тебе, белоглазый, я на тебя не ругаюсь.

Внимание Острона тем временем оказалось привлечено к Дагману и старику, с которым тот разговаривал; люди понемногу собрались вокруг них, и кажется, на площади в тот момент было все население крошечного ахада. Острон заставил верблюда опуститься на колени и соскользнул с седла, почти подбежал к Дагману.

-- В чем дело?

Рядом со стариком стоял бородатый маарри, переводивший взгляд с одного на другого.

-- Я понимаю, -- сказал он, -- вряд ли стоит надеяться, вы воины, а не торговцы... но может быть, среди вас есть кто-нибудь, разбирающийся в лекарствах?

-- Кто-то болен? -- немедленно отреагировал Острон.

-- Моя жена...

-- Элизбар!

-- С вами лекарь? -- на лице бородатого вспыхнула отчаянная надежда. -- Гайят милостивая!

-- Он не лекарь, -- отозвался Острон. -- ...Он Одаренный.

-- Чего? -- угрюмо спросил подошедший Элизбар; за спиной Острона бородатый маарри только раскрыл рот в изумлении. Острон коротко кивнул в его сторону:

-- У этого человека больна жена, он просит о помощи.

-- Я не лекарь, -- немедленно отозвался Элизбар.

-- Она при смерти, господин.

-- И что?..

-- Элизбар, -- негромко сказал Острон, заставив того непроизвольно подобраться. -- Мы все равно сделали этот крюк, так что пусть это будет не зря.

Покосившись на Исана, Элизбар буркнул что-то неразборчивое себе под нос.

-- Веди, -- предложил Дагман. -- ...Кстати, господин Файясуддин, нам, видимо, придется заночевать в вашем ахаде. Я так понимаю, постоялого двора у вас нет?

-- Я буду счастлив пустить вас на ночлег, -- вместо старика отозвался бородатый маарри, -- у нас большой дом, и...

-- Иди-иди, -- сказал Элизбар и подпихнул его в спину.

У бородатого, который назвался Искандером, действительно был немаленький дом; двухэтажный, с террасой, окружавшей его с обеих сторон. В одном из окон горел свет. Путешественники гуськом вошли следом за хозяином в прохладный зал, где и расположились на подушках, и только Острон и Элизбар поднялись наверх, к больной: Элизбар в помощи Острона, конечно, не нуждался, но тот предпочел лично проследить, чтобы ушлый ассахан честно исполнил свой долг.

Искандер вошел в спальню первым, негромко позвал:

-- Ясмин. Я привел... человека, который поможет тебе.

Следом за ним вошел Элизбар, с лица которого не сходила постная мина, а последним шагнул в комнату Острон.

Худая бледная женщина лежала в постели у окна, ее волосы черными кружевами растрепались по подушке, а на покрывале рядом с ней сидела маленькая девочка. Искандер смутился будто, подхватил ребенка на руки. На место девочки опустился ассахан, положил ладонь на лоб женщины.

-- Сонная болезнь, -- подумав, сказал он. Закрыл глаза; казалось, ничего не происходит, но Острон знал уже, что Дар зачастую действует невидимо. Дыхание женщины, бывшее хриплым и тяжелым, медленно выровнялось. Элизбар наконец отнял руку от ее лба и буркнул: -- Пусть поспит. Завтра утром от болезни не останется и следа.

С этими словами он стремительно поднялся и вышел. Искандер и Острон остались стоять; девочка схватила отца за мауд и попыталась стянуть его.

-- Я... не знаю, как отблагодарить вас за это, -- наконец неловко сказал маарри, перехватывая крошечные ручонки. -- Еще вчера казалось, что жизнь моя окончена...

-- Это воля случая, -- улыбнулся Острон. -- Если бы не ошибка одного из моих спутников, мы бы никогда не приехали в твой ахад. ...Как зовут маленькую красавицу?

-- Раяна, -- Искандер будто смутился.

***

-- Когда-то в этом доме жили мои родители и трое братьев, -- пояснил маарри, -- но родителей уж больше нет на свете, а братья предпочли переехать; старший живет в Санджаре, двое младших ходят по Харрод на самбуке. Так что места полно. Вы направляетесь в Санджар, верно?

-- Да, -- кивнул Острон. Они сидели в зале на первом этаже, и жители ахада в благодарность за чудесное исцеление больной женщины принесли угощение, и хотя старейшина Файясуддин строго предупредил, что почтенным гостям необходим отдых и покой, любопытные люди то и дело заглядывали к Искандеру, притворяясь, что им что-то нужно. От детишек было вовсе не избавиться: сколько их ни гоняли, пятеро сорванцов с хохотом забежали в зал и залезли под длинный стол, взрослые долго извинялись перед гостями, только пришлось их оставить.