Священная охота

тоже поднимаясь.

Ингри удалось заставить себя быть любезным.

– Благодарю. Буду вас ждать. – Поклонившись, он вышел из комнаты, горячо надеясь, что не кажется улепетывающим, как кролик.

Закрыв за собой дверь, Ингри тяжело перевел дух. Был ли этот Льюко потенциальным союзником или потенциальным врагом? Ингри вспомнил прощальное напутствие Венсела: «Если дорожишь жизнью, храни и свои, и мои секреты». Было ли это угрозой или предостережением?

По крайней мере ему в разговоре с Льюко удалось избежать всяких упоминаний о графе Хорсривере. В письме о Венселе не могло идти речи – его появление осложнило жизнь Ингри уже после расставания с Халланой, благодарение богам. Но что будет завтра? Что будет через полчаса, когда Ингри в своей дорожной одежде предстанет перед Хетваром, чтобы доложить о своем путешествии и всех происшествиях?

Хорсривер. Халлана. Геска. А теперь еще и Льюко. Хетвар. Ингри почувствовал, что начинает путаться в том, кому из них что сообщал.

Сориентировавшись, Ингри вернулся к тому проходу, что вел во двор храма, стараясь, чтобы шаги его звучали уверенно.

Только тогда до него дошло, что, доставив письмо Халланы Льюко, он также – без всякой помощи заклятия, – возможно, выполнил волю своего неведомого врага.

Глава 11

Как раз когда Ингри вошел в проход, ведущий во двор храма, до него донеслись отчаянные крики. Ингри ускорил шаги – сначала из любопытства, потом в панике: крики сменились визгом. Всюду звучали испуганные голоса. Когда Ингри выбежал в центральный двор, рука его сжимала рукоять меча; он завертел головой, высматривая источник переполоха.

Из арки, ведущей к алтарю Отца, выплеснулась странная толпа. Впереди всех бежал огромный белый медведь, стиснув зубами ногу покойника – старика в одеждах богатого торговца. Закостенелый труп подскакивал и дергался, как огромная кукла, когда медведь с рычанием мотал головой. Вцепившись в конец серебряной цепи, за ним бежал, спотыкаясь, аколит Отца. Те родичи усопшего, что были посмелее, высыпали следом, выкрикивая советы и требования.

Перепуганный аколит, что-то бормоча срывающимся голосом, попробовал приблизиться к зверю, дернул за цепь, ухватил руку трупа и потянул на себя. Медведь встал на дыбы, и огромная лапа нанесла удар. Аколит с визгом отлетел назад, прижимая руку к окровавленному боку.

Ингри обнажил меч и кинулся вперед, резко затормозив перед разъяренным зверем. Краем глаза он заметил князя Джокола, вырывающегося из рук пытающегося удержать его спутника.

– Нет, нет, – кричал рыжеволосый гигант голосом, в котором звучала мука, – Фафа просто решил, что ему дали еду. Ах, не причиняйте ему вреда!

Говоря «ему», как, изумленно моргнув, понял Ингри, Джокол имел в виду медведя…

Медведь выпустил добычу и снова поднялся на задние лапы. Он поднимался все выше… выше… выше… Ингри пришлось запрокинуть голову, чтобы расширившимися глазами охватить нависающее над ним чудовище – разинутую пасть, массивные плечи, могучие растопыренные лапы со страшными желтыми