Барды Мечей(СИ)

Дорога через лес той ночью осталась для Дориана одним из самых ярких воспоминаний. Правда, как он ни старался, ни одной конкретной и четкой картины вспомнить не мог, осталось лишь упоительное ощущение свободы и потрясающего единства с миром, когда легкий ночной ветерок рассказывал все события, уши безошибочно ловили десятки звуков с разных сторон, лапы словно имели собственные глаза и легко несли его через ночную темноту, перепрыгивая и огибая все препятствия, да и темнота вовсе не была такой уж непроглядной.

Так они мчались остаток ночи, и волчьи лапы не знали усталости, а Юн Чи поспевал за друзьями даже с некоторым трудом, остро почувствовав, что он все-таки не совсем единорог. Наконец, волки выскочили из густой тени на освещенную розовыми утренними лучами поляну, и, не удержавшись на ногах, уже людьми кубарем покатились по траве, все еще смеясь от восторга и с трудом переводя дух после бешеного бега. Ночь кончилась, и волшебство ушло вместе с ней.

Так прошло восемь дней, полнолуние давно закончилось, но связанные с ним надежды Недомерка не оправдались - "его" люди по-прежнему путешествовали по ночам на волчьих лапах, предпочитая отдыхать днем, и только смеялись в ответ на замечания единорога о том, что они уже преодолели самые глухие места, и здесь было бы гораздо приятнее пройтись днем. Недомерку это нравилось с каждым днем все меньше - его звериная часть стала ясно ощущать запах серых хищников, исходящий от друзей. Когда же на восьмую ночь волки случайно подняли оленя и не успокоились, пока не закончили охоту, единорогу это совсем не понравилось, и он открыто стал сторониться друзей. Дориан пытался переубедить его тем, что припасы кончаются, и охотиться все равно пришлось бы, не важно, в каком облике. Менестрель же только недоуменно пожал плечами.

Так что на девятый вечер этого странного путешествия Юн Чи еще засветло пошел вперед, не желая наблюдать за превращением. Волки все равно нагонят его скоро, и ему еще придется бежать за ними со всех ног.

Но в этот раз все было как-то не так. Юн спокойно и размашисто бежал по тропе, наслаждаясь возможностью побыть наедине с ночным лесом, растворяясь в его звуках и запахах. И вдруг остановился, задрожав и прижав уши, весь во власти совершенно незнакомого, но такого острого и требовательного ощущения. А когда понял, в чем дело, рванулся с места стрелой, не разбирая дороги. И кусты позади зашуршали, пропуская такую же стремительную погоню. Впервые древний Лес видел охоту волков на единорога.

Юн лихорадочно соображал на бегу, как же образумить потерявших голову друзей. Пусть им приглянулось обличье волков, но под ним должны же остаться люди, в которых мудрый дедушка Линь Мэй увидел достаточно, чтобы доверить им злосчастного Недомерка! Вылетев на почти пустой холм, Юн вытянулся во весь свой небольшой рост и прокричал:

- Ниро! Дориан! Остановитесь, именем клятвы, данной Белому единорогу! - и в ужасе взвился на дыбы, потому что в ответ послышалось только рычание, переходящее в вой.

Теперь Недомерка могли спасти только ноги. Конечно, в прыткости никакой зверь не сравнится с единорогом, даже таким, как он, но хватит ли сил выдерживать темп до утра, когда магия рассеется? Да и рассеется ли она на этот раз, если превращение зашло так далеко?

Наверное потому, что маленький единорог был очень испуган, он быстро стал уставать. А у волков, казалось, наоборот прибавилось сил, когда они почуяли страх жертвы. Они теперь были так близко, что Юн отчетливо слышал за спиной хриплое, с подвывом, дыхание. А увидев впереди на тропе громадную корягу, Недомерок приготовился к прыжку, который или спасет его, или погубит. Он взвился серебряной тенью в последний момент, так что вплотную к его задним ногам щелкнули волчьи челюсти, и душа ушла куда-то глубоко в горло, а прыжок все длился и длился, и наконец копыта ударились о землю с другой стороны коряги, и Недомерок промчался через открывшуюся здесь поляну и только под деревьями с противоположной стороны с трудом остановился, поняв, что что-то опять не так.

Ослепленные погоней волки тоже с разгону взвились над большим поваленным деревом, но тут в застланные яростным туманом глаза ударили нестерпимо яркие молнии, и прыжок неудачно закончился среди сухих ветвей. Падать было больно, и больно было по-человечески.

Однако долго удивляться не пришлось - путешественники с обеих сторон поляны предпочли затаиться, чувствуя приближение чего-то непонятного и недоброго. Очень скоро среди ночных звуков выделилась странная заунывная мелодия, которая заставила всех троих схорониться поглубже в тень. Вслед за этим на поляну вышла какая-то процессия. Составляли ее около полутора десятков странных существ - не существ даже, просто двигались сгустки тумана, только светились бледными зеленоватыми огоньками сквозь него глаза, да иней покрывал траву там, где они проходили. Однако впереди процессии двигался человек - черноволосый юноша в крестьянской одежде с безвольно опущенными руками и пустым взглядом.

Когда странная процессия приблизилась к небольшому холму в дальнем конце длинной узкой поляны, там показался багровый свет, словно из приоткрытых дверей. Показался ненадолго - слабый вскрик, легкая вспышка, и все снова стало темно, пусто и тихо.

Однако друзья рискнули выйти на поляну, только когда стаял иней, и трава начала потихоньку распрямляться.

- Что это было такое? Ниро, ты знаешь? - приглушенно спросил сжимающий меч Дориан. Менестрель только отрицательно покачал головой, но в разговор неожиданно вступил Недомерок:

- Я, кажется, знаю. Мне приходилось слышать о существах из других миров в дальнем конце нашего Леса.... Думаю, это Врата, - кивнул он на загадочный холм.

- Врата-меж-Мирами? - переспросил Ниро, - Тогда понятно, почему мы так не вовремя перестали быть волками... Там где присутствует Изначальная магия, все остальное бессильно.

Юн Чи возмущенно хмыкнул, и менестрель продолжил, склонившись к нему:

- Прости, Юн. Я не то хотел сказать. Я рад, что эти ссадины от веток остудили наше безумие... я больше никогда не буду петь волчью песню, Юн. Я не хочу забыть, что такое человек.

- Помилуй Свет! Юн, ведь мы же гнались за тобой! - пробормотал севший на землю Дориан, - Как же мы могли?

Недомерок внимательно посмотрел на расцарапанные виноватые лица друзей:

- Нельзя долго носить чужую шкуру, а то прирастет - не сбросишь....Вы оба гораздо больше нравитесь мне людьми.

Тень, опять Тень... Что он только не делал, чтобы избавиться от нее, или хотя бы ослабить. И временами казалось, что ее уже нет за спиной. Но вскоре он обнаруживал, что избавиться от нее так же невозможно, как перестать отбрасывать тень. Небо затянуто серым пологом - и она спряталась, затаилась, но вспыхнул свет - и вновь проявилась во всей черноте... Тень... Что же нужно, чтобы ее не стало? Чтобы не стало Петли? Или его самого? Но ведь именно этого он хотел там, рубя чЧерных...

- Как хотите, а я не успокоюсь, пока не смою с себя остатки этой ночи! - заявил Дориан, - Тем более, что вон там, кажется, шумит что-то более серьезное, чем этот ручеек.

Идея понравилась и остальным, и друзья втроем направились к "серьезной воде". Серьезной, правда, она была только по сравнению с ручейком на поляне - так, то ли большой ручей, то ли очень уж маленькая речка, не поймешь. Однако вода в ней была быстрой, прозрачной и до боли в зубах холодной - речка явно бежала с гор, к которым друзья подошли уже довольно близко. Тех самых гор, в которых по всем описаниям и должен был находиться Хрустальный Замок.

Дориан первым решился окунуться в ледяную воду и с воплем побежал по мелководью, окруженный радугой брызг. Однако вопль очень скоро сменился проклятием, а сам принц-наместник Золотой степи, хромая, вернулся к спутникам.