Книжная лавка (СИ)

Судя по стону и остальным звукам, издаваемым Эриком, для него эта встреча оказалась худшим, что сегодня случилось.

Я мысленно еще раз извинился перед парнем и прислонил гудящую голову к стене, из последних сил не закрывая глаза. Его хотя бы просто вывернуло из-за этого горе-стрелка, а у меня все еще болит горло от неудавшегося удушения, меня завалило мечами, ударило по голове, обливали водой, а теперь еще и ногу проткнули арбалетным болтом. А я бы поменялся с ним, честное слово!

Ехидный внутренний голос предлагал дождаться, пока Эрик придет в себя, и рассказать ему, что со мной приключилось, еще и продемонстрировать рану — но чувство самосохранения протестовало, да и монах выше меня на целую голову, как бы не убил в сердцах…

Я все-таки закрыл глаза, чтобы улица не так шаталась и вращалась, и так бы и остался там полулежать-полусидеть, но кто-то звал меня по имени, настойчиво тормошил за плечо и, так и не дождавшись ответа (я хотел ответить, честно! Но было так тяжело что-нибудь еще сказать…), аккуратно поднял в воздух. Я застонал, чтобы хотя бы выразить свое небезразличие к данному предприятию. В ответ услышал жизнерадостные возгласы Лу, знакомый голос громилы при входе (ааа, это который ойкал там), убаюкивающе сдержанные глумления над неудачником-стрелком, вкупе с мерным покачиванием в воздухе сработавшие вроде колыбельной… Связался снова с ночным народом, доигрался!.. Зарекался ведь, что больше никогда!

Понятия не имею, куда меня теперь несут, но я держал в голове, что у моего друга сегодня хорошее настроение, а валяться на улице всяко хуже, чем где-нибудь еще. Да и у них есть холодная водичка — судя по тому, как меня обливали утром, пусть и со смехом. Прислушиваться к разговорам у меня никак не получалось, мысли путались, все плыло, и я все равно не смог бы ничего изменить — так что осталось только поддаться и постараться получить от этого все возможное.

Я расслышал только слова «целитель», «вино» и смешки Лу, без которых он был бы не он…

Габриель, ты на редкость неугомонный книжник. Но хотя бы живучий, раз до сих пор не потерял веру в себя и, приятным бонусом, остался жив. Вроде бы.

И на этой жизнеутверждающей ноте я, кажется, снова отключился, измотанный и полностью обессиленный прошедшим днем.

========== 6 ==========

*

Я очнулся на привычной уже жесткой постели. Надо мной был свод нашего храма, утопленный в приглушенном свете и тишине. А пахло… вином, да, вином. Видимо, Эрик притащил меня сюда — и заскучал в ожидании моего пробуждения.

- Дружище, - произнес его голос прямо над моим ухом, и я понял, что был прав. Голос был почти трезв.

- Надеюсь, ты не обиделся на меня за это небольшое недоразумения? Честное слово, и боги мне свидетели — я был изумлен не меньше тебя.

- Не обиделся. Хотя стоило бы. Тебя прикрывают эти парни — ночная армия, да? А я и не знал! Одни секреты, Габриель, одни секреты!

Я даже почувствовал себя виноватым — на какое-то время. И помолчал, прежде чем ответить.

- Я привык жить с теми, кто предпочитает не рассказывать о себе.

Эрик только покачал головой и прислонился к мраморной ножке какой-то хорошенькой богини, делая новый глоток.

Дождавшись, пока мир вокруг перестанет кружиться и обретет четкие формы, я сел. Бедро болело, боль пульсировала и заставляла сжимать зубы покрепче, когда я хоть немного шевелился, но несмотря на это я чувствовал себя довольным. С Лу я побеседовал довольно мило, потом мы провели эксперимент, сработает ли подаренная им жемчужинка. Она, конечно, не сработала. Но я как-то ухитрился выжить! А простуженный убийца, который носится за мной по городу, не явится в храм убивать меня, ибо вторжение в дом богов со злым умыслом и уготовленным оружием считается ужасным преступлением и карается всеми, кто только может карать. Я в безопасности, пока сижу в нашем храме, и, благодаря раненному бедру, выбора у меня нет. О, иногда гораздо проще жить, когда обстоятельства сильнее тебя!..

Не имея возможности свободно передвигаться, я решил пока заняться тем, чем занимался обычно до всей этой заварушки. Книгами. И больше других меня волновала моя черная книга из схорона, о чем я тут же сообщил Эрику.

- Опять ты с ней, а. В прошлый раз тебя мало карой богов ударило? - добродушно проворчал монах, когда я выложил ее перед ним.

- Более чем достаточно. Тот случай сделал меня несравнимо умнее — теперь нарываться будешь ты, а не я!

Эрик, справедливости ради стоит заметить, даже бровью не повел. На его лице читалось что-то вроде «я предвидел это еще тогда, когда пустил за порог храма в первый раз», и, как я мог полагать, не без основания.

Он невозмутимо вытащил из складок своего безграничного плаща ворох мятых бумажек, обломок мелка, шарик с навершия меча, подозрительно подходящий на первый (как и на второй) взгляд к строму мечу настоятеля с отсутствующим украшением, висящему возле лестницы на стене в качестве декора. В новом мече у него уже был камень, но речь не об этом…

Эрик, особо не заморачиваясь, размашистыми движениями чертил прямо на полу какие-то линии. Средней аккуратности линии. Надеюсь, это не слишком принципиально!

Когда рисунок стал отдаленно напоминать странноватого вида пентакль, монах плюхнулся в центр и еще ладонью рядом похлопал, приглашая и меня сесть. Я сел.

Линии должны были защитить нас от цензуры, навязанной свыше, как бы отгородив нас от пространства храма, не пропуская ничего изнутри, однако не препятствуя проникновению благословения в обратную сторону. Хитро, ничего не скажешь — и продуманно как, а!

- Доставай книгу, чернокнижник, будем загадки разгадывать.

- Объективно говоря, ты прав только наполовину, дружище, - книга уже лежала перед нами. Загадками прямо мне в лицо.

Мы открыли ее и перелистали первую главу. Книга как книга, разве что взгляд автора отличается от угодного нашим начальникам — а так ничего особенного. И несмотря на это Эрик рассматривал ее все же с искренним интересом.

- Никогда не видел такое так близко, - сознался он. - Любопытно.

- Что, видать, не я здесь главный чернокнижник. В оппозицию подашься, э?

Монах собирался было ответить мне колкостью, видно, даже рот открыл — но тут воздух словно сгустился. На мгновение сперло дыхание, хотя, впрочем, тут же отпустило. Пол показался мне неестественно холодным, и холод его вдруг стал проникать сквозь мой плотный плащ, словно сквозь бумажный лист. Неужели боги так машут нам своей божественной рукой?

- Ну уж это вряд ли, - одними губами произнес мой друг, не рискуя шевелиться.

Однако прошла минута, другая, и все оставалось по-прежнему. Тогда я, повинуясь какому-то неясному порыву, взял книгу и перелистал ее всю, придерживая страницы рукой.

И в следующее мгновение словно водопад обрушился на нас, или словно небеса разом упали вниз. А еще секундой позже воздух вдруг стал таким, к какому мы привыкли, неестественный холод пропал, а линии пентакля словно утекли в мраморный пол, оставив после себя только крошки мела на плитах.

- Боги, старые и новые! - выдохнул монах, пораженный.

Мы откинулись на спины, повалившись прямо на пол. Усталость нахлынула нещадной волной, и ощущалось это, словно я несколько дней и ночей провел за тяжелой работой. Заслуженный отдых — коту под хвост, и рана моя заныла, запульсировала, растревоженная этой огромной силой, а мне оставалось только шипеть и терпеть, терпеть…

Эрик же вдруг встрепенулся:

- Книга! Габриель!

Я и не подумал пошевелиться.

- Ага. Я тебе больше скажу — книжник!

Тогда монах просто ткнул мне пальцем в черный томик, я поневоле перевел на него взгляд. По всему периметру обложки вились, сползая на корешок, руны, темнеющие даже на фоне черного. Древние, еще старше колдовского языка, не напоминающие мне ничего из того, что я когда-нибудь видел, они все же совершенно точно складывались в чужой, незнакомый язык, старый и забытый, как и забытые народы, на них писавшие.