Путешествие от края до края (СИ)

— Тем, о чём и говорил. Просто у неё есть небольшой побочный эффект. Иди сюда, — Хельген похлопал по покрывалу рядом с собой, — тебе станет легче через пару минут.

Вирий недоверчиво сверкнул глазами, но всё же улегся. Разница ощущений от гладкой поверхности кожаных доспехов и шершавого покрывала мелкой дрожью прошлась по телу.

Прогоревшая свеча вспыхнула и погасла, погружая комнату во тьму. Несколько секунд оцепенения — и наёмник легко притянул к себе Вирия.

Парень сглотнул, когда прохладные пальцы коснулись его спины и, мягко поглаживая, стали спускаться к пояснице. Коротко очертив неизвестный узор, они вернулись к выпирающим лопаткам, заставляя прогнуться.

— Мне ещё в темнице пришла в голову эта идея, — тихо прошептал Хельген, чуть касаясь губами его мочки, — и теперь стоит её реализовать.

Вирий попытался оттолкнуть наёмника, но тот легко подмял его под себя и стянул хлопковые штаны.

Послушник залился румянцем, а Хельген отстранился, скидывая с себя кожаный доспех и рубашку. Юноша замер, не в силах оторвать взгляд от рельефного живота.

Внутри всё сильнее разгорался огонь, зажжённый зельем, и невозможно было определить, реагирует ли он сам на действия мужчины.

Быстрый поцелуй в уголок рта, губы поднимаются к скуле, и становится трудно дышать. Острые клыки чуть прикусывают ухо, и горячее дыхание обжигает тонкую кожу у самой мочки, вызывая стон удовольствия.

Кончики пальцев едва касаются ключиц и медленно спускаются к груди, задевая темные бусины сосков. Разряды возбуждения бьют прямо в голову, заставляя закрыть глаза.

Послушное тело приподнимается, следуя движению обхватившей спину руки. Ладонь мужчины крепко сжимает ягодицу; парень шумно выдыхает, опустив голову.

Мышцы рефлекторно сжимаются, почувствовав проникшие внутрь пальцы; с губ срывается болезненное ” Ай! “. Слабые попытки отбиться не приносят ничего, кроме усилившегося чувства противоречия. Тело горит и требует большего, но в то же время отторгает происходящее.

Желание разгорается всё сильнее, выжигая остатки разума. Уже не отталкиваешь, а притягиваешь к себе, пытаясь утолить жажду удовольствия.

Хельген отстраняется и берёт отброшенный ремень, доставая из сумки масло. Парень, закинув голову и опираясь на одну руку, стонал во весь голос, надрачивая второй. Наёмник облизнул губы и схватил парня за кисть, прерывая разрядку.

Положив голову на плечо, Вирий взглянул на него из-под ресниц, нетерпеливо сверкнув изумрудом глаз. Ладонь зазывающе скользнула по внутренней стороне бедра, поднявшись к члену, и медленно натянула кожу.

Мужчина подался вперёд, задрав ноги парня вверх. Несколько капель масла упали на покрывало, но основная часть пролилась между ягодиц, придав им манящий блеск.

Вирий вскрикнул, в который раз выгибаясь на кровати и впиваясь пальцами в грубую ткань. Жгучая боль и неприятное ощущение заполненности смешивались с удовольствием, но слёзы сами катились из глаз, облегчая первое проникновение.

Сильный толчок, и Хельген замирает, давая привыкнуть своему нечаянному любовнику. Тот приникает всем телом, обхватывая руками шею, сопит, и сжимает плечо, разрешая продолжить.

Вирий закусывает губы, шумно выдыхая через нос, но вскоре откидывает голову, и стоны заполняют комнату, заставляя воздух подрагивать от разливающейся магии.

Не сбавляя темп, наёмник хватает послушника за волосы, заставляя смотреть на него. Мокрые лбы соприкасаются, дыхание смешивается. Два пламени: оранжевый и изумрудный снова и снова поглощают друг друга, возрождаясь из похоти.

Вирий хмурится, первым начиная прерывать контакт. Хельген, дрязня их обоих, двигается медленнее, вынуждая парня крепко обхватить его задницу и контролировать ритм. Наёмник щурится: то ли от давления чужой магии, то ли насмехаясь.

Отпустив шею мужчины, Вирий откидывается назад и с коротким вскриком содрогается от накатившего удовольствия.

Пара секунд, и горячее семя разливается внутри него, а гортанный стон наёмника, вновь пробуждает желание.

Влажная кожа слипается, смешивая естественный запах и заставляя магию рваться на волю.

Вирий вновь приник к Хельгену, лаская совершенное тело. Не удержавшись, он приникает губами к солёному плечу, слыша одобрительный хмык.

Медленно касаясь бледной кожи губами, он спускается к полувозбуждённому члену и, помедлив пару секунд, обхватывает головку губами. Плоть дёргается под его неумелой лаской, и наёмник осторожно укладывается на кровать, не позволяя разорвать контакт.

Прикрыв глаза, он из-под опущенных ресниц наблюдает, как парень осторожно вбирает его плоть, иногда слегка задевая зубами, а затем старательно ласкает языком, пытаясь извиниться за свою неловкость.

Тонкие пальцы сжали темные волосы, заставляя Вирия работать усерднее. Краткая судорога удовольствия, и парень откашливается, с трудом принимая данное ему.

Слабые стоны неудовлетворённого парня заставили поморщиться, и в несколько движений помочь достичь разрядки. Несколько брезгливо вытерев ладонь о покрывало, наёмник поднялся с кровати и принялся одеваться. Он уже не обращал внимания на тяжело дышащего Вирия, который начал приходить в себя.

Хлопнула дверь, и Хельген растворился в ночном сумраке коридоров. Он получил желаемое, и больше не собирался оставаться с глупым мальчишкой.

========== Глава десятая ==========

Хардеб чуть приоткрыл глаза, взглянув на сидящего в сторонке Орфео. Тот почти бесшумно шевелил губами, разглядывая карту и делая какие-то пометки в небольшом дневнике.

Он напряг слух и расслышал короткий отрывок песни. Вот только, язык был совершенно не знаком.

— Что за песня? — тихо спросил боевик, приподнимаясь на локте.

Стихийник вздрогнул и поднял расфокусированный взгляд.

— Минаар моего отца любил музыку. Мне как-то запомнилась эта песня, но перевод я понимаю с трудом.

— И что же в ней поётся? — парень уселся поудобнее с интересом взглянул на спутника, отмечая бледность кожи и небольшие синяки под глазами.

— Помню пару строк, — Орфео слегка смутился и стал складывать карту.

— Спой, — Хардеб поёрзал на месте и откинул упавшую на глаза прядь волос.

Де Лука вздохнул и, прикрыв глаза, сжал руку в кулак, собираясь с мыслями.

— А учили меня летать те, кто к камням прикован цепями, а учили меня любить — с провалившимися носами, — выдохнул Орфео нараспев.

Хардеб чуть нахмурился: первую часть фразы он понял, пусть и примерно, но вот вторая… совершенно непонятная. Возможно, неверный перевод, но кто знает.

— Необычно, но что значит второе? — путник закутался в плащ, вспомнив злые глаза мужчины, горящие золотым пламенем.

— Понятия не имею, — пожал плечами Орфео, — другой язык, — стихийник принялся расстилать плащ, готовясь ко сну.

Нежно шелестело море, омывая берег и плеща солёными брызгами. Где-то неподалёку кричали чайки и призывно скрипели дельфины; раздавались периодические хлопки хвостами. Морские русалки резвились под луной, не спеша заводить свои песни, которыми они заманивали рыбаков в самую глубь.

А где-то вдалеке мерцал огонёк самого высокого морского маяка, видимого за сотни миль во все стороны Покойного моря.

Стража ворвалась в деревню две декады спустя. Они обыскивали каждый дом от чердака до подвала. Перетряхивали вещи, били посуду, ломали каждую подозрительную, по их мнению, стену, а так же не гнушались стащить что-то ценное.

Лишь у дома старой знахарки стража присмирела. Слухи о магах были самые разные, но одно оставалось неизменным. Колдуны никогда не прощали своих обидчиков.

Толкнув калитку, двое мужчин прошли по дорожке, хлюпая грязью. Чуть покосившееся крыльцо прогнулось под их весом, а размокший косяк жалобно скрипнул от удара.

В доме что-то с грохотом упало, а затем кто-то быстро затопал ногами.

Дверь распахнулась, и стража удивленно воззрилась на перемазанную в саже девчонку.

— Знахарка за травами ушла, — пискнула девчушка, отступая и едва не падая на пол из-за слишком длинного подола. — Что вам нужно?