Тень смерти (СИ)

— Феи, - ахнула Амелия, увидев эльфиек. Она читала про них в книге о боевой магии. - Аж три штуки… Конец нам…

— Между нами три сотни футов болота, - напомнила Ариша. - И им еще стоит придумать, как его пересечь.

Действительно, на дворе было одиннадцатое марта и болото все еще было покрыто ледяной коркой, но это была тонкая корка. Эльфы, рискни они перейти болото по ней, могли бы уйти под лед и, хотя Амелия знала (да и эльфы, судя по тому, что они подошли к болоту именно в этом месте, тоже знали), что глубина здесь не больше пары футов, это в любом случае сорвало бы им атаку. В каком-то смысле для них было бы лучше не будь на болоте вовсе никакого льда.

Эльфы и сами поняли, как обстоят дела и несколько замешкались. Амелия первой стрелять не собиралась, и некоторое время две армии стояли друг напротив друга.

Фея-дриада, прислушавшись к своим ощущениям, тихо произнесла:

— Эта земля не говорит со мной, она принадлежит Тьме.

Ее подруга-наяда, осторожно поставив босую ногу на тонкий лед, тут же одернула ее:

— Вода тоже. Стоит поостеречься сражаться с этим личем на его поле боя.

Старшая из фей, темноволосая красавица-саламандра, смело ступила на лед.

— Не имеет значения, - сказала она и все ее тело вспыхнуло подобно факелу. - Огонь не служит никому.

Лед по ее ногами обратился в воду, а вода - в пар. Через минуту она уже стояла на земле, через две эта земля была суха, через пять болото можно было пересечь от берега до берега, не замочив ног.

Саламандра сбросила огненный покров и сделала шаг назад, тихо приказав лесным витязям:

— Теперь вперед.

Мелодично запел рог, взвилось в небеса белое с зеленым знамя. Первое сражение эльфо-некромантской войны началось.

***

Когда Мелипсихона обнаружила захоронение армии Аимукасура, она предположила, что все двадцать три подводных камеры заполнены наездниками на тхаках. После того, как с Рик’той было покончено, она приказала упырям вскрыть все камеры и принялась воскрешать костяных воинов. Вскоре она обнаружила свою ошибку — лишь в пяти камерах были наездники. Девять содержали костяных лучников, еще девять — костяных мечников, которые были пережитком той эпохи, когда топор еще не стал традиционным оружием скелетов. В итоге, у Мелипсихоны не получилось стать командиром самого большого отряда мертвой кавалерии в истории. С другой стороны, в то время, как наездников в одной камере помещалось двадцать, пехотинцев она вмещала вдвое больше. В тот вечер некромантка, прежде, чем кто-либо успел помешать ей, воскресила восемь сотен воинов-скелетов. Это было больше, чем она когда-либо контролировала, а если судить по качеству воинов — ее армия теперь была немногим слабее, чем все двухтысячное войско Мал Ксана. Ее самовольные действия могли бы быть расценены, как измена, но Мал Хакар лишь усмехнулся и сказал, что ни один некромант не устоял бы перед подобным искушением. Скорее всего, он понял истинные мотивы Мелипсихоны — она хотела лишить его возможности послать ее на передовую или просто незаметно убрать… и преуспела. Теперь она сидела в тронном зале, некогда принадлежавшем тому, чьей она армией она сейчас управляла, на его же троне и глазами одного из скелетов-лучников наблюдала за тем, как фея пламени испаряет болото. В том, что некромантка управляла несколькими сотнями воинов, не было ничего необычного, однако чем больше было нежити, тем менее надежным был контроль. Существовала поговорка «десять скелетов — пальцы, сто — кулак», достаточно точно описывающая проблему. Мелипсихона могла приказать своим восьми сотням скелетов атаковать или отступать, возможно — разделиться на два отряда и взять врага в кольцо, но не более того. Она понимала, что это ставит ее ценность, как некроманта, под сомнение, и что для серьезного боя Мал Хакар предпочтет разбить скелетов на отряды по десять-пятьдесят воинов и переподчинить полевым командирам. Поэтому она решила улучшить свой контроль над мертвой армией пойдя на то, на что никогда не решилась бы раньше — она использовала Печати Душ. Если бы она все еще была человеком, это означало бы, что гибель помеченных скелетов скорее всего убьет ее. Но соседство с Ир’шазом повлияло на нее сильнее, чем она хотела признаваться. За зиму некроз еще более распространился по ее телу и теперь призраку принадлежало уже две трети. Мелипсихона могла теперь подолгу не есть и не спать и почти не чувствовала холода. Смерть связанных с нею Печатью Душ по прежнему была болезненной, но она была уверена, что переживет и пять и десять таких смертей без тяжелых последствий для себя (разве что Ир’шаз под шумок заграбастает еще часть тела). Зато контроль над армией… был великолепен. Она буквально видела происходящее из глаз скелетов — лучника, притаившегося за кочкой и взявшего на прицел пылающую саламандру, мечника, засевшего в зарослях кустарника и ожидавшего приказа вступить в бой, наездника, скачущего по дну болота в семи сотнях футов от поля боя… и всех остальных. Мелипсихоне казалось, что на руках у нее двести пальцев, а в глазницах — двадцать глаз. Это было сложно, непривычно, создавало ощущение какой-то уродливости… и всемогущества.

В тронном зале появился Мал Хакар, сопровождаемый Вакиллой. Первоначально предполагалось, что они сразу направятся на поле боя, но когда лич получил представление об истинных размерах армии Линтанира, он отказался от этой затеи — согласно новому плану, побеждать сегодня не планировалось.

— Не вставай, - жестом остановил лич нервно заерзавшую на троне некромантку. - Мой трон — на крыше, на этом можешь сидеть, если нравится. Что у нас нового?

— Фея пламени пытается осушить болото усиленной версией огненного щита. Мне ее пристрелить?

Вакилла тихо ахнула, выражая свое восхищение столь высококлассной огненной магией.

— Да, Вакилла, кому-то надо было усердней тренироваться, - усмехнулся Мал Хакар. - Мелипсихона, думаешь, испарение болота помешает нашим всадникам скрытно переправиться?

— В семистах футах от саламандры эффекты ее магии пока не ощущаются, - сообщила некромантка. - Пока похоже, что она осушит узкую полоску — триста на десять футов или около того.

— Тогда не будем ей мешать. Навряд ли твои лучники смогут убить волшебницу такого уровня, а прерывать ее нет смысла — столь масштабное заклинание потребует огромных затрат энергии, и в наших интересах, чтобы она устала как можно сильнее. Лучше передай Амелии, чтобы она подмораживала болото со своего конца — так мы потянем время… и силу из феи.

Мелипсихона зашевелила губами и один из скелетов-лучников передал слова лича Амелии.

— Кстати, - сказала некромантка, - там еще две феи, которые стоят и ничего не делают.

— Да, я заметил, - кивнул лич. - Их ауры мощны, но пассивны. Будем надеяться, они ограничатся ролью наблюдателей.

— Повелитель, у эльфов отличный камуфляж, но Пыщь уверена, что не менее пяти сотен воинов обходят болото с юга, - сообщил Никодим, появляясь в тронном зале.

— Скорее всего, намного больше, - предположил Мал Хакар. - Они собираются отрезать нас от Кналга. Это неважно — Церцея прибудет раньше, чем нас возьмут в кольцо.

— Даже вместе с Церецеей нас будет полторы тысячи… против полутора тысяч линтанирских рейнджеров. Это совсем не равный бой.

— Вначале — да. Но с каждым убитым эльфом наша армия будет возрастать на одного бойца, столь же первоклассного, как и бойцы противника. Время всегда было союзником нежити. Будем надеться, оно подыграет нам и в этот раз…

— Как-то не слишком уверенно, - усмехнулся Ир’шаз (хотя лич начинал подозревать, что это Мелипсихона научилась имитировать голос призрака, чтобы вставлять комментарии, которых ей самой не простили бы).

— Я думаю, Ир’шаз, - тем не менее отозвался он. - Мне нужно время, чтобы изучить наших врагов и понять хотя бы, почему их вообще интересует, есть на болоте нежить или нет. Если узнаем, чего эльфы добиваются, поймем, как от них избавиться.

— Они начинают, - сообщила некромантка. - Отряд пеших эльфийских мечников стремительно приближается к нашему берегу.