Нити Данталли (СИ)

Несколько минут они шли молча. Молодой человек ничего не говорил. Казалось, за это время он даже ни разу не моргнул. Бенедикт, всерьез обеспокоившись, решился, наконец, окликнуть его, впервые обратившись по имени.

— Киллиан.

Рука Харта продолжала придерживать правое плечо. Казалось, он даже начал немного прихрамывать на правую ногу.

Бенедикт обогнал молодого человека и остановился напротив него. Харт посмотрел на старшего жреца Кардении невидящим рассеянным взглядом.

— Киллиан, — обратился Колер мягким голосом. — Слушай меня внимательно. Это не твой костер. Не твое пламя, ты понимаешь? Вдохни глубоко, пожалуйста.

Молодой человек по-прежнему дышал коротко и редко, то ли не слушая слов собеседника, то ли не слыша их. Взгляд его был направлен в неопределенную точку пространства, но не в глаза Колера. Бенедикт качнул головой.

— Не погружайся в это, Киллиан, слышишь? Посмотри на меня!

Харт, наконец, сумел посмотреть на старшего жреца более осмысленным взглядом. Бенедикт облегченно вздохнул.

— Вот, так уже лучше. Теперь отпусти плечо, — мягко произнес он. Наткнувшись на непонимающий взгляд молодого человека, он сам осторожно отнял руку Харта от обожженной части правой, которая, к слову, действительно словно пылала жаром под одеждой. Бегло занеся руку над его левым плечом, Бенедикт убедился в своей догадке: вторая рука молодого человека повышенной температурой не отличалась.

— Вот так. Опусти руку. Продолжай смотреть на меня. Твое плечо в порядке, слышишь? Оно не болит.

Киллиан моргнул, непонимающе переведя взгляд на свою правую руку. Здоровый румянец пока и не думал возвращаться на его щеки.

Бенедикт вновь нашел его взгляд.

— Нет, нет, смотри на меня, Киллиан. Слушай внимательно. Пожалуйста, сделай медленный глубокий вдох. Это нужно. Давай.

Молодой человек едва заметно кивнул и послушался. Лицо его при этом приняло предупреждающе зеленоватый оттенок. Бенедикт был уверен, что желудок юноши вот-вот вывернется наизнанку, однако ошибся. Киллиан, чуть покачнувшись, остался стоять ровно.

— Молодец, — одобряюще кивнул Колер. — Ты молодец. Все хорошо. Теперь… знаю, тебе не хочется, но ты должен поговорить со мной. Не о казни, не о воспоминаниях. Просто скажи что-нибудь. Что угодно. Хоть бы и о погоде. Просто произнеси. Возвращайся.

Киллиан прерывисто вздохнул, вновь покачнувшись.

— Я… — с трудом выдавил он после недолгой паузы. — Я… кажется, на ногах не держусь.

Стоило ему произнести эти слова, как ноги и впрямь предательски подкосились. Бенедикт среагировал мгновенно и поддержал молодого человека под руки.

— Ничего, — улыбнулся старший жрец. — Это ничего. Я держу. Главное, ты вырвался. В какой-то момент мне показалось, что ты больше не заговоришь.

— Простите, — чуть качнул головой Киллиан, восстанавливая равновесие. — Не думал, что придется со мной нянчиться. Я… не справился, верно?

— Ты идиот, — рассмеялся Колер. — После того, что тебе пришлось пережить, ты держался на удивление стойко. Не думаю, что кто-то на твоем месте сумел бы так же. Я бы, к примеру, не сумел.

— Вы?

— Я тоже человек, — усмехнулся Бенедикт, осторожно хлопнув молодого человека по левому плечу. — Если серьезно, я не ожидал, что ты согласишься стоять там. Ты не обязан был этого делать.

— Знаю, — качнул головой Киллиан. — И все же…

— И все же… — задумчиво повторил Бенедикт, хмыкнув. Доводить мысль до конца он не стал, лишь качнул головой и указал в конец улицы. — Ладно, не будем об этом. Ты как? Уже чуть лучше? Смотрю, уже не такой бледный. Идти сможешь? Тебе нужно проветрить голову.

— Думаю, смогу, — тихо отозвался Киллиан.

— Вот и отлично. Пройдемся. Потом начнем собираться в Крон. Нужно найти тебе нормальное дорожное одеяние, в этой рясе ты далеко не уедешь.

Сонный лес, Везер.

Девятнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.

Мальстен отодвинул кресло, прикрывающее люк подпола, и, склонив голову, заглянул внутрь. Аггрефьер, сощурившись от хлынувшего во мрак утреннего света, несколько раз моргнул.

— С добрым утром, Тео, — неловко усмехнулся данталли, отходя и позволяя вестнику беды выбраться наружу.

— В следующий раз, когда пущу тебя в свой дом, буду знать, что это сопряжено с некоторыми неудобствами, — проворчал тот, отряхивая пыль с поношенной одежды.

— Прости, — развел руками Мальстен. — В следующий раз я не побеспокою тебя по такому поводу.

— Ладно уж, бесы с тобой, — аггрефьер махнул неестественно длинной трехпалой рукой, которую тут же поджал. В следующую секунду, бегло изучив лицо данталли, Теодор качнул головой. — Да не волнуйся ты так, не собираюсь я мстить твоей охотнице. Вообще-то она могла устроить мне встречу с Рорх этой ночью, но не сделала этого, а от таких, как Аэлин Дэвери это следует оценивать по достоинству. Жизнь за жизнь — уместная плата. Я позволил ей сохранить твою жизнь, а охотница сохранила мне мою. Мы квиты.

Мальстен недоверчиво прищурился, и аггрефьер предупредил его вопрос.

— Да, ты можешь мне доверять, успокойся. Говорю же, я не трону глашатая Рорх собственными руками, как не тронул бы и тебя. Но, будь моя воля, я бы не стал вмешиваться в работу Жнеца Душ, Мальстен. Сегодня ты должен был ускользнуть, расплата должна была забрать тебя на ту сторону, мы оба это знаем. Я говорил, что однажды это произойдет. Пусть сегодняшней ночью Рорх не удалось добраться до тебя через расплату, в следующий раз это случится. Помни об этом.

Данталли невесело усмехнулся.

— Я не забываю об этом, — кивнул он. — Ты напоминаешь мне при каждой нашей встрече.

— То, что они весьма редки, подогревает твое легкомыслие, — недовольно проворчал Теодор.

Мальстен глубоко вздохнул.

— Я все силюсь понять, желаешь ты мне смерти, или хочешь уберечь от нее.

— И то, и другое, — пожал плечами вестник беды. — Когда ты далеко от Рорх, как сейчас, я чувствую себя твоим другом и спешу лишний раз предостеречь. Ты поступаешь необдуманно и рискуешь зазря слишком часто. Но когда ты в лапах своей расплаты… не обессудь, Мальстен, я ничего не могу сделать с природой, которая жаждет возвестить о твоей смерти. Это даст колоссальную энергию перехода жизни в смерть… впрочем, вряд ли я объясню так, чтобы ты понял, не забивай голову. Тебе нужно лишь не забывать: после того, что сделал с тобой Бэстифар, самостоятельно ты долго не проживешь.

Данталли покачал головой.

— Не будем об этом снова.

— Ты слишком не любишь глядеть правде в глаза мой друг, — удрученно прищурился аггрефьер. — Всячески избегаешь говорить обо всем, что связано с Обителью Солнца. Даже когда речь заходит о торговле малагорской сталью, воротишь нос. Однако сейчас страстно желаешь туда вернуться.

— Чтобы помочь другу, — данталли нахмурился, передернув плечами.

Теодор осклабился.

— Какому из?

Ощутив желание Мальстена заставить собеседника замолчать с помощью нитей, аггрефьер отступил на шаг и приподнял длинные руки, показывая, что сдается.

— Ладно, хорошо, не надо угрожать. У тебя всегда были свои способы убеждения. В этом вы с Бэсом похожи, только ты — куда больший моралист, нежели он. Применяя свои силы, Бэстифар никогда не испытывает угрызений совести, а ты — постоянно. Даже сейчас. Поэтому ты все ищешь способ, как спросить у меня разрешения посетить мое святилище Рорх и помолиться за убитых.

Мальстен глубоко вздохнул. Непросто было вести разговор с собеседником, улавливающим чужие мысли. Данталли и впрямь задумывался о том, чтобы воспользоваться небольшим храмом, посвященным богине смерти. Аггрефьеры всегда создавали такие святилища близ своих жилищ. Рорх была единственной среди пантеона Арреды, у кого помимо секции в общих храмах богов имелись свои отдельные места поклонения за счет вестников беды.

— Никакого уважения к Смерти, — гортанным голосом протянул Теодор тоном наставника, качая головой. — Не «воспользоваться», Мальстен. «Воспользоваться» Храмом Рорх нельзя, его можно только посетить.