Жемчужница (СИ)

Впрочем, если бы он сделал это, Тики не слишком расстроился бы — нужна же несчастному влюбленному хоть какая-то отрада, хоть какое-то развлечение.

Алана с радостью встретила блюдо из рыбы, счастливо скалясь и показывая свои острые зубы, отчего мужчина со стыдливым удовольствием подумал, что вполне может в скором времени о них поранить язык, и тут же мотнул головой, заставляя себя отвлечься на принесённый завтрак.

Следующие полчаса он со смехом наблюдал, как русалка все ещё воюет со столовыми приборами и недовольно ворчит, что легче есть руками, а Изу, быстро покончив в едой, сосредоточенно перелистывает книжку со сказками, шепча всё, что прочитывает. Тики словил себя на том, что ему ужасно нравится эта атмосфера, это ощущение семьи, дома, любви, дракон раздери, потому что его собственная семья пусть и была, конечно, очень ласкова к нему, но по большей части, все же в особняке царили строгость и некая отстранённость от самого воспитания: Майтра постоянно был занят своими научными исследованиями, матушка занималась тем, что искренне считала показателем благовоспитанности: читала книги, играла на инструментах, занималась разными искусствами и посещала различные приёмы (то, что ей иногда удавалось сбегать в лес и посвящать себя природе, как и полагалось заклинателям лесов, хранилось в строжайшей тайне — даже от сыновей, но, очевидно, выходило это из рук вон плохо), Шерил вечно пропадал во дворце, занимаясь политикой и принимая послов, а Вайзли усердно занимался учебой в императорском университете, отчего времени навестить родственников у него частенько даже и не было. Но Тики все равно нежно любил их всех — для этого же семья и существует, не так ли?

Под конец завтрака, часов в десять, в таверну зашёл Книжник в сопровождении Лави, который тут же кинул подозрительный взгляд на Алану, сейчас с удовольствием распивающую чай со сладостями, и сразу же направился к ним. Микк заметил на его плече походную потёртую сумку с несколькими торчащими свитками, и заинтересованно нахмурился. Не было похоже, что Панда решил просто так навестить их.

Так и случилось: Книжник предложил свернуть с основного тракта в сторону гор, чтобы найти какой-то неизвестный храм, построенный там морским народом ещё где-то с три тысячи лет назад, но сейчас затерявшийся среди водопадов и лесов, и незамедлительно разложил перед удивлённо моргнувшей Аланой свиток, на одной половине которого была начертана карта с отмеченным, видимо, храмом, а на другой, скорее всего, была изображена какая-то инструкция — несколько рядов с явно танцевальными движениями.

— Помоги, пожалуйста, найти этот храм, — чётко произнёс Панда, глядя Алане прямо в глаза. — Этот свиток я получил ещё в те времена, когда была жива Элайза, и она рассказала мне, что здесь написано, как найти и разбудить древний морской храм, но оттого, что ей самой было невозможно разговаривать ни с океаном, ни с духами, она не смогла мне помочь.

— Но что я должна сделать? — непонимающе нахмурилась Алана, осторожно проводя пальцами по рисункам танцующих девушек, и чем дольше смотрела на них, тем ярче в её глазах загоралось понимание. — Неужели древняя скрывающая магия? — с восторгом спросила она, и Тики с Неа удивлённо переглянулись.

Это было что-то новенькое, на самом деле. Впрочем, Микк не сомневался, что Книгочей выдаст нечто подобное, ибо иначе он и не был тем, кем является, разве нет?

Мужчина заинтересованно всмотрелся в карту и с удивлением заметил, что вообще-то очень часто сам следовал по этому маршруту, если ему нужно было срезать путь. Дорога была горная, и по пути было очень много водопадов с озерами различной степени глубины.

Именно об этом он и сообщил старику и русалке, тут же загоревшейся глазами еще ярче прежнего. И — погладившей его под столом по ноге. Это Тики заставило слегка зарумяниться с самым что ни на есть довольным видом (из-за чего девушка прыснула) и ответить на ее прикосновение так ласково, как вообще только мог.

Кажется, ум за разум у меня зайдет очень скоро, подумал он мимолетно — и смачно плюнул на это все. Потому что если у него была возможность прикасаться к этой девушке хоть какое-то время, хоть когда-то, хоть как-то — он не собирался отказываться.

Мари предсказывал ему счастливую семью и бытность хорошим отцом, верно? Что ж, это все будет, конечно — и не потому что Тики подчинялся пророчествам или что-то вроде, а просто потому, что так, исходя из нравов и принципов самого мужчины, скорее всего, и произойдет.

Но пока этого нет, и он гладит Алану по ноге поверх тонкой ткани ханбока, а на столе перед лежит карта, которая явно приведет их всех к какому-нибудь приключению, поэтому не стоит об этом думать.

========== Четырнадцатая волна ==========

Чем больше Алана проводила времени на суше, тем больше ей здесь нравилось.

Путешествие на лошадях до Медового Луга, конечно, не привело её в особенный восторг, но то была радость от свободы, наполнявшей её лёгкие подобно порывам ветра, а сейчас она наконец-то начала понимать, отчего же Элайза так любила поверхность. Правда, это были всего лишь крупицы по сравнению с тем, что обязательно ощущала сестра во время своих странствий и блужданий по дорогам человеческих королевств, но даже так Алана с восхищением и трепетом позволяла себе думать, что теперь она хоть на шаг приблизилась к ней — к той, из-за кого началась война.

После того, как Книжник рассказал про древний храм, спрятанный среди водопадов в горах, Тики с Неа тут же согласились свернуть, загоревшись этой идеей, потому то никаких храмов на той тропе никогда не видели, хоть и срезали до Столицы по ней частенько, и Алана сейчас наслаждалась этой поездкой, полностью погружённая в атмосферу леса. На основном тракте этого ощущения не было — ощущения единения с природой, там не было слышно пения птиц так, словно они чирикают у тебя на плече, там не пахло так, будто травы расстилаются прямо у тебя на руках, там не было оглушающей свободы в груди — лишь порыв свободного ветерка. Она ощущала счастье, то самое счастье, когда оказываешься в объятиях своего Отца, своего господина; ей казалось, что ещё немного — и на шее затрепещут жабры, норовя поглотить как можно больше чистого вкусного кислорода.

Если и Элайза чувствовала всё это, то Алана вполне понимала, почему она предпочла океану с его глубинами и тишиной землю, которая приветливо обдавала путников своим тёплым лесным дыханием.

Хотя теперь у нее была возможность поехать в повозке с Книгочеем, девушка выбрала оставаться на лошади. Не потому, что кобыла за эту неделю стала ей как родная, конечно же, а потому что сидя верхом можно было облокотиться спиной на грудь Тики и чувствовать, как иногда он невесомо целует в волосы. Мужчина делал так и раньше, но до этого утра его жест был просто… просто чем-то вроде той ласки, которую он выказывал по отношению к Изу. Однако теперь… теперь, когда все между ними было… иначе, само это прикосновение можно тоже было трактовать по-иному. Наверное, как… как этакий жест сдержанной нежности?

— Ой, а кто это там? — сбивая Алану с мысли, Изу привстал в седле (и как только умудрился, если ему было даже некуда поставить ноги?) и указал их маленькой процессии, идущей чуть вперед каравана, на мелькнувшую серую шерстку, тут же скрывшуюся в кустах.

— Это заяц, — тут же сориентировался Неа, чуть прищурившись, и потрепал малыша по волосам. — Смотри-ка, какой ты глазастый! Охотником будешь, м? Свежая зайчатина… — мужчина мечтательно прикрыл глаза и причмокнул губами, заставив мальчика заливисто засмеяться. В сторону едущего справа от него Маны он упорно не смотрел, не говоря ему ни слова с самого утра. В таверне они только пожелали друг другу доброго утра и приятного аппетита, и на этом диалог заглох, не успев и начаться.

А Мана, кажется, хотел его начать.

Алана шкодливо улыбнулась, чувствуя себя на огромном подъеме — как будто она летит на волне, — и осторожно, почти воровато, погладила Тики по ноге, потому что ей просто нужно было куда-то деть то, что бурлило внутри неё.