Долг (СИ)

 — По поводу? — изогнул Бюрт брови.

Женщина улыбнулась, находясь в бешенстве. Такого мерзкого и наглого существа она ещё не встречала, хотя знала этого ликана всю свою жизнь.

 — Как ты мог напасть на своего альфу?!

Ликан посмотрел на оппонентку.

 — Кто сказал, что я напал первый?

Кара засмеялась.

 — Чёрт с ним с покушением, но смазывать нож ядом — это низко даже для тебя! — женщина обличительно ткнула пальцем в обнаглевшего засранца, — Ты понимаешь, что ты начал?! Полгорода перережут друг друга из-за твоей прогнившей души!

 — Это голословно, — рыжий пожал одним плечом, — Доказательства, Кара. Где они?

На несколько секунд двое сцепились взглядами, силясь прогнуть другого, но оба стояли на своём. Этот разговор был бесполезен и старейшина это понимала. Но волю чувствам она не дать не могла, ведь её племянник, которого она воспитывала с самого детства одной ногой на том свете, а виновный в этом сидит и ухмыляется. Материнские чувства были задеты и сохранять нейтралитет становилось всё сложнее и сложнее.

 — Был бы ты настоящим мужиком, то сделал бы всё по закону, — выплюнула женщина, — А не засаживал нож в спину.

 — Твой закон тут больше не имеет силы, — скривился Бюрт, — И… прими мои соболезнования, ты ведь была Лорину, как мать. Я принесу цветы на его могилу.

Кара была взрослой и опытной женщиной, и не раз ей бросали вызов малолетки вроде Бюрта, но сейчас всё было иначе. Она была старше, а значит слабее, необузданная молодость и сила, которые неслись по венам этого ликана, пугала её. Она понимала, что по факту на Бюрта ничего нет. Свидетелей тоже. Стая Лорина толком не знает, что произошло, лишь со слов самого Лорина они сумели разобраться в чём дело. Но это… уже не так важно. Она теряет племянника. Взрослого и такого замкнутого… радует, что есть сын. Но если к власти придёт Бюрт, то её наследнику крови будет крайне нелегко.

 — Он ещё не умер, — огрызнулась женщина, стараясь не потерять лицо, — А ты ещё поплатишься за то, что совершил.

- Ещё, — рыжий поднял один палец вверх, — Советую, как друг, конечно же, добить его. Я слышал, что его отравили волчьим корнем или чем-то подобным. Смерть будет мучительной.

 — Тебе ли этого не знать, — с омерзением скривилась женщина, но сдержать опасный порыв удалось, — Запомни, Бюрт, это тебе так просто с рук не сойдёт.

Женщина круто развернулась и, чеканя шаг, вышла из кабинета.

 — Это мы ещё посмотрим. — мужчина потянулся, вновь заложил руки за голову и с мечтательной улыбкой прикрыл глаза.

Весь день я не могла найти себе места. Куда ни глянь, везде ликаны. Подмести пол? Нет. Помыть пол? Нет, конечно же! Может быть заняться готовкой? Ну, что вы, нет! Стирка? Ответ предсказуем. Они, словно дети малые. То ходят, то ругаются между собой, начинают разбредаться по дому, потом снова собираются и так по кругу. Было видно, что они растеряны. Словно курица носится без головы. Они не могли скоординировать свои планы и действия. Просто, словно стая медведей одним разом вышла из спячки и теперь болтается и не поймёт, что происходит. Отсутствие Лорина их подкосило. Только сейчас я по-настоящему поняла, кто такой альфа. Отец, брат, начальник. Всё вместе и ничего. Боюсь просто представить, что будет, если Лорин не выживет. И саму меня терзают опасения. Вдруг, не сумеет? Вдруг, я плохо наложила швы, и он умрёт по моей вине? Что случится, если его не станет? Я так привыкла к его постоянному и где-то вынужденному присутствию в своей жизни, что, потеряв его, я теряю и себя. Ничего нет. Для кого готовить и убираться? Для этих волков? Нет ни желания, ни сил. Ничего не делала весь день, а ощущая себя выжатой, словно сухофрукт.

Я сидела в своей комнате и читала. Ни слова не понимала, но это занятие здорово убивало время, поэтому я упрямо листала страницы, силясь понять хоть что-то. Для меня настали хмурые времена. Радуйся, дурочка, твой мучитель наконец-то понёс наказание! Раньше думала, что буду действительно счастлива, если вдруг Лорин поймёт каково мне, я верила в это. А теперь? Он мучается, да он при смерти, а я ничего кроме как сострадания и растерянности не ощущаю. Сижу, как дура и жду непонятно чего. Может, хочется, чтобы всё было, как всегда? Пора бы признаться, что я хочу, чтобы за меня решали… точнее, я к этому привыкла. Я всю жизнь так жила. Всегда слепо подчинялась кому-то, а теперь вдруг этот, казалось бы, устойчивый факт дал трещину. С каждой минутой она всё больше и больше. И в груди у меня… ничего. Я даже не злюсь. Вообще. Наверное, невозможно ненавидеть того, кто умирает. Странно, да? Наоборот, надо желать добить своего врага, чтобы наконец-то… успокоиться, но этого нет. Я просто жду. Чего? Наверное, как и все в этом доме, разрешения ситуации. Либо жив, либо нет. Всё. Они просто не могут ничего предпринимать, пока Лорин в таком состоянии. Даже я это понимаю. Оставить его нельзя, но и бездействовать тоже. Они потеряны. Идти и мстить? Почему-то кажется, что без Лорина их перебьют, ну и конечно же явятся сюда. Замечательно.

Морик вошёл в комнату без стука. Я привыкла, поэтому просто подняла глаза.

 — Мы принесли кое-какую траву, — сказал он.

Я кивнула и отложила книгу. Стекла с кровати и пошла за ликаном. Ничего говорить не следовало, чтобы я поняла. Теперь я понимаю, что Лорина надо спасти. Он должен жить. По-другому никак. Чёрт, почему я? Это же просто издевательство какое-то. Выхаживать своего мучителя. Великолепно. Надо мной явно кто-то шутит, причём по-чёрному. Но сейчас, когда вся правая сторона лица ноет, вместе с головой, а будущее вновь ускользает, словно вода сквозь пальцы, необходимо бороться. И я буду. Я должна.

Эта толпа сидела за столом, только Франк стоял у двери и смотрел в боковое окно.

 — Мы брали всё, что видели, — отчиталась Майла, — Подумали, что что-то подойдёт.

На столе стояла корзина, переполненная… травой. Чего там только не было? А я и не заметила, что кто-то отлучался. В такое время? .. Наверное, тайными проходами сумели выскользнуть из города. Знать бы мне эти проходы… «И что? Ты, будто-то побежала?» — этот саркастический голос был как всегда прав. Куда я без лошади и денег? Ещё бы знать куда бежать…, но обычное знание хотя бы помогло мне верить в себя. Хоть что-то.

Я молча набрала в чайник воды и поставила его на печь. Пришлось подбросить дров, а то огонь почти затухал. Сидят тут и не могут уследить… ладно, не время сейчас бухтеть, ещё и про себя.

На самом деле я врала. Я знала многое о лекарях и их работе. Эта страсть пробудилась после маминой смерти. Сначала я читала всякие книги на подобные темы, пытаясь найти ответ. А вдруг был какой-то другой способ спасти её? Вдруг я могла бы что-то изменить? Но со временем я осознала, что после того, как твоё тело кладут в гроб уже ничего не изменишь. Поздно. Зато знания никуда не делись. Да и папиных лекарей я доставала почём зря. Всё таскалась за ними, да мешочки всякие воровала. В основном это были сухие травки и порошки. Только ими и спасались. Вообще, на сколько я поняла, то результат лечения зависит от самого человека. Если здоровье слабое, то делать можно всё, что угодно, а вот вылечить его не удастся. Слабый падёт — это все знают, поэтому у лекарей и есть такое поверье, что если после заболевания или получения травмы человек может прожить ночь или день, то это хороший знак. Значит, организм борется и задача лекаря правильно помочь. Просто поддержать и всё. И сейчас Лорин показал, что жить он ну очень хочет. И я, чёрт бы всё побрал, помогу ему. Сколько раз я прокляну этот день, когда решилась помочь этому засранцу? Больше сотни точно. Этот идиот ведь меня ненавидит. А узнать, что эта сопливая малолетка ещё и жизнь его спасла… ну, небольшое успокоение для души я получу однозначно. Фух, хоть пассивные мысли пропали. Буду думать о том, как омрачить жизнь белобрысого, когда тот поправится. Ой, ну, мы точно из одного с ним теста.

Я молча вошла в гостиную и достала единственную простыню. Сегодня ей придётся пасти во благо. Вернувшись на кухню, взяла нож и начала кромсать бедную ткань. Разрезала на три почти равные части. Достала большую кастрюлю.