Хранитель меча

Мальчик сжал руки в варежках в кулаки и часто заморгал, стараясь стряхнуть повисшие на ресницах снежинки.

Дневной свет почти померк, когда Кэти привела его к узкой расселине в довольно крутом склоне очередного холма. Пройдя по ней до самого конца, мальчик очутился в уютной, укрытой от ветра долинке, где за заснеженным фруктовым садом мелькал желтый огонек, который, как оказалось при ближайшем рассмотрении, оказался светом свечи, подмигивавшим из двух окон аккуратного, свежепобеленного домика с соломенной крышей. Дэви значительно приободрился. Кобыла в конце концов привела его куда-то, где он вполне мог бы переночевать.

Между тем Кэти скрылась в невысоком каменном сарае. Дэви решил прекратить погоню за строптивым животным и прошел по свежевыпавшему снегу к крыльцу. Голодный, замерзший и усталый, он уже занес руку, чтобы постучаться, когда ему наконец стало ясно, какую опасную и безрассудную вещь он совершил. Мать, наверное, будет вне себя от беспокойства. К тому же он оставил несделанными все домашние дела, а за всю свою недолгую жизнь он ни разу еще не ложился спать на свою узкую постель в маленькой комнатке рядом с кухней, не сделав всей работы. Стыд и чувство вины заставили его поежиться, тяжелым камнем заворочавшись в его пустом животе.

Заскрипели петли, и мальчик вздрогнул. Тяжелая дубовая дверь медленно отворилась внутрь, и на пороге возникла какая-то небольшая фигура. Свет свечей и огня из очага светил ей в спину, и Дэви не мог разглядеть, кто стоит перед ним. Почему-то он решил, что перед ним ребенок его возраста.

— Входи, дорогой, ты, должно быть, сильно замерз.

Голос был мягким и принадлежал женщине. Пожилой женщине, понял Дэви, не зная, как ему надо отвечать. Легкая рука прикоснулась к его щеке, и он почувствовал, какие у этой женщины горячие руки.

— Входи же, Дэрин, пока смерть не настигла тебя.

Мальчик наконец обрел способность говорить.

— Меня зовут не Дэрин.

— Конечно же, нет. — Маленькая женщина отступила назад и свет упал на ее лицо. — А кто сказал, что ты — Дэрин?

— Но вы же только что…

— Входи же, будь так добр. Меня зовут Миск. Как любезно с твоей стороны навестить… Дэви. Какое долгое, холодное путешествие.

Миск. Это имя было ему смутно знакомо.

— Откуда вы знаете, кто я такой?

Дэви шагнул внутрь. Когда он потянулся, чтобы закрыть за собой дверь, ему показалось, что она закрылась сама собой. Тогда он решил, что это был ветер, хотя за секунду до этого он не чувствовал ни малейшего дуновения.

— Ты голоден? — шепнул на ухо чей-то голос, и эхо повторило вопрос из всех углов домика: «Голоден… голоден… голоден…»

— Мадам? — растерянно пробормотал мальчик.

Миск исчезла. Оглядевшись по сторонам, Дэви увидел ее возле огромного очага, который занимал целиком всю дальнюю стену просторной и длинной комнаты. Мальчик почувствовал, как в нем нарастает недоброе предчувствие. Оранжевые отсветы пламени из очага плясали на побеленных стенах, отбрасывая на гладкий пол фантастические тени, и Дэви вздрогнул, несмотря на то что в комнате было очень тепло.

Это был добротный и довольно большой дом. В его единственной комнате было немного мебели, но вся она была сработана на совесть: широкая кровать у окна с толстым соломенным тюфяком на ней, несколько полок и посудных шкафчиков, длинный дубовый стол и две крепкие скамьи. Со стропил свешивались пучки сушеных трав, а дальше начиналась толстая, аккуратно уложенная соломенная крыша.

Не решаясь пройти дальше, Дэви неловко переминался с ноги на ногу у самой двери, но она вновь распахнулась. И на этот раз ветер снова был ни при чем — Дэви вынужден был запрокинуть назад голову, чтобы увидеть добродушное лицо огромного мужчины в грубой одежде.

— Джими?

— Совершенно верно, паренек, — ответил гигант.

Дэви очень давно и хорошо знал Джими — местного сыродела. Он появлялся в Ривербенде несколько раз в году, чтобы продать свой сыр и приобрести кое-что из необходимого. Должно быть, Дэви попал прямо на его маленькую ферму, затерянную в холмах. Теперь он вспомнил и то, откуда он слышал имя Миск, жены Джими. В городе о ней говорили как о целительнице, слегка тронувшейся, но вполне безопасной. Тем не менее Дэви почувствовал, что начинает нервничать еще сильнее.

— Твоя старушка-пони в стойле, — пророкотал Джими.

— Я… я не могу остаться на ночь, Джими. Моя ма снимет с меня с живого шкуру. Не мог бы ты показать мне дорогу домой? Я заблудился.

— Завтра, когда буран кончится.

— Но моя ма…

— Мне нужно доить коров, — проворчал Джими. — Отдохни, парень, послушай, что скажет Миск.

С этими словами он повернулся и вышел в холодную снежную ночь. Дверь за ним с треском захлопнулась.

Дэви медленно стащил с рук варежки, затем снял плащ. Снег на нем начал таять, и, пока он нес его к очагу, чтобы повесить на крюк у огня, с подола капала на безупречно чистый и отполированный деревянный пол талая вода. Миск, стоя к нему спиной, помешивала длинной деревянной ложкой в чугунном котелке, висевшем над огнем на металлической перекладине.

— Хочешь есть? — спросила она.

Дэви заглянул в котелок. Внутри ничего не было. Дэви стало очень не по себе, а легкая дрожь страха заставила его промедлить с ответом. Миск и в самом деле была безумна.

Женщина повернулась к нему и улыбнулась:

— Тебя что-то беспокоит, малыш?

— Но котелок… он пуст.

— Отнюдь, — Миск посмотрела на очаг. — Он был пуст вчера, и я подозреваю, что он будет пустым завтра, но не сегодня.

Пока она говорила, густой запах жаркого из оленины пополз из котелка и защекотал ноздри Дэви. В котелке кипела и бурлила аппетитная золотисто-коричневая подливка, и Дэви невольно сделал шаг назад в полном недоумении. Кто из них сумасшедший?

— У тебя такие же зеленые глаза, как у матери, но черты лица и фигура у тебя от отца.

— Вы знали моего отца, мадам? — спросил мальчик с живым интересом.

Хэбби обычно избегала разговоров на эту тему.

— Да, я знала его очень давно.

— Тогда вам должно быть известно, что он погиб. Несчастный случай. Ма говорит, что его задавило бревном.

— Значит, вот что она сказала тебе об отце? Что же она за женщина — столько времени скрывать от тебя твое наследство! — Миск взяла с полки глубокую тарелку и снова наклонилась над котелком. — Твоего отца звали Дэрин Эмилсон, герцог Госнийский.

— Не-ет… Его звали Дэвлин, и он был простым лесорубом.

Дэви как зачарованный глядел, как Миск накладывает в тарелку еду.

— Он был герцогом и магом. Лишив тебя его наследства, твоя мать оставила короля Виннамира без его ближайшего союзника. Герцоги Госнийские верно служили Рыжим Королям на протяжении последнего тысячелетия, и теперь настал твой черед занять свое место по правую руку от Гэйлона Рейссона.

Дэви открыл было рот, чтобы заспорить, но Миск перебила его.

— Садись-ка за стол, дружок, — скомандовала она. — Я не могла дожидаться, пока к Хэбби вернется ее благоразумие. Вот-вот должны произойти события, которые изменят будущее Виннамира, и Гэйлон не сможет справиться с ними в одиночку.

— Моя ма говорит, что Гэйлон Рейссон сбрендил, — заявил Дэви, не отрывая взгляда от тарелки, над которой поднимался аппетитный парок.

— В каком-то смысле она права. Именно тебе предстоит помочь ему смирить те беспорядочные побуждения и стремления, которые заставляют его бросаться из одной крайности в другую.

Дэви покачал головой:

— Вы ошибаетесь, мадам, я не сын герцога. Я сын содержательницы постоялого двора.

— Ешь, — сказала Миск довольно резко, протягивая мальчугану небольшую деревянную ложку.

Голод быстро победил страх. Первый глоток Дэви сделал не без колебаний, зато потом он ел с наслаждением. Миск принесла ему теплого парного молока в глиняном кувшине и несколько кусков темного хлеба с сыром, а затем уселась на скамью напротив него.

— Они пришли сюда ночью, — заговорила Миск, и Дэви заметил, что ее взгляд обращен внутрь. — Дэрин и юный принц. Герцог был отравлен и чувствовал себя прескверно, а Гэйлон стал свидетелем гибели отца. Ему было всего десять лет, но его раны — душевные раны — были еще страшнее, чем у Дэрина. Эти раны так и не зарубцевались, заполнив его душу ненавистью и яростью, которые правят им и по сей день. Пока был жив твой отец, Дэрин Госни, ему удавалось справляться с приступами необузданной ярости Гэйлона. Теперь ты стал герцогом Госнийским, и эта задача ложится на твои плечи.