Фэйри (СИ)

Alex Random

Фэйри

Пролог

Воспоминания. Сотни и тысячи разноцветных нитей, переплетенных между собой, вспыхивают у меня в голове, не позволяя потерять последнюю связь с реальностью. Я вновь несусь вдоль иллюзорной паутины, переливающейся всеми цветами радуги, к самому ее центру. Вот самый первый, самый важный узелок. Уничтожь его и распадется вся паутина, а вслед за ней исчезну и я.

Мое имя. Лерой. Кто я. Я — фэйри.

Даже от этой простой мысли, отходят сразу несколько паутинок. Кто такие фэйри. Кто такой Лерой. И почему Лерой висит в темноте, разглядывая визуализированные воспоминания. У меня нет особого выбора — мне придется пройти по каждой из нитей, проверяя их целостность, а заодно и заново переживая всю свою жизнь.

Я родился на исходе четырнадцатого столетия, по летоисчислению людей. К тому моменту, когда я уже осознавал себя как личность и более — менее адекватно воспринимал окружающий мир, в Европе оставалось всего три анклава фэйри: Подгорный Двор — территория дварфов в Альпах; Северный Двор — его населяли в основном мореходы — огры из Скандинавии и, наконец, мой родной Лесной Двор, располагавшийся под кронами деревьев Туманного Альбиона.

Как рассказывали мне мои учителя, раньше между фэйри и людьми был настоящий мир. Я не могу с уверенностью сказать, правда ли это. Наиболее доброжелательные отношения между людьми и фэйри, которые я застал, можно было охарактеризовать как «вооруженный нейтралитет».

Впрочем, в раннем детстве мне было не до анализа внешней политики. В то время у меня были собственные проблемы, казавшиеся мне величайшими из всех бед, что, наверное, нормально для всех детей.

Надо сказать, что с самого моего рождения, я несколько выделялся среди остальных фэйри.

Во — первых, мы с моей сестрой Ариэль — близнецы. Не то чтобы это было чем — то необычным для людей, но среди фэйри, а особенно среди эльфов рождаемость гораздо ниже, и даже один ребенок — уже событие. Близнецы же явление столь редкое, как и полное солнечное затмение, так что мы с сестрой частенько оказывались в центре внимания.

Во — вторых, как выяснилось позже, я совершенно не обладаю магией. Ни граном дара. Даже самые мелкие из Младших, способны создать простейшую иллюзию, вроде летающих огоньков. Наши же лучшие чародеи повелевали силами природы, управление растениями и околоприродными стихиями было для них столь же естественно, как дыхание. Впрочем, таких были единицы. Средний эльф же был способен подчинить животное, ускорить рост травы, исцелить нетяжелые раны или создать пространственный карман, в котором время и пространство искажались, подчиняясь странной логике сверхъестественного. Иногда, правда, в такие карманы попадали и люди, после чего в людских деревнях начинали ходить сказки о бедолагах, проведших ночь на поляне с волшебными существами, а поутру, вернувшись домой, обнаруживали, что прошли десятки лет.

Я же был слабее последнего пикси. Моя сестра, наоборот, словно по принципу природного восполнения уже в юности стала сильнейшей чародейкой леса. Правда, и в ее случае не обошлось без странностей — управление природой ей никогда не давалось, зато так называемые «чистые» ветви магического искусства, не сопровождающиеся внешними эффектами, вроде пресловутых огненных шаров, например, телекинез или телепатия, были ее коньком. Странно для эльфийки, такие таланты были более типичны для редких магов людей, но на этом никто не заострял внимание.

В общем, не было ничего удивительного в том, что вскоре после начала учебы наши с сестрой пути несколько разошлись — она пошла по пути магии, рассчитывая стать самым молодым магистром в истории Двора, я же начал изучать воинское искусство. Хотя мы всегда оставались близки и держались друг за друга.

Моим наставником стал Кэссаэль — глава разведки Лесного Двора. Сам он был мастером меча, однако сразу признался мне, что из меня великого воина не выйдет — боевые искусства фэйри включают в себя не только постоянные тренировки с оружием, но и «перекачивание» магической силы в тело, изменяя и укрепляя его. Мне же за отсутствием оной был недоступен даже этот путь.

Конечно, это расстроило меня, но и не погрузило в бездну отчаяния. В конце концов, не только воины и маги нужны Лесу. Я уже принялся обдумывать вариант обучения на летописца или дипломата, когда от Кэссаэля поступило иное предложение. Предложение несколько неприятное для эльфов, в основе жизни которых лежал кодекс чести, однако, я, будучи не самым правильным эльфом согласился не раздумывая. Так, в возрасте семи лет, я начал учиться тому, как быть не воином, но убийцей.

Знания эти были несколько необычны, но мне они пришлись по душе. Мне нравилось осознавать, что это именно я выигрываю схватки, когда решаю в какой момент и как нанести один точный удар из тени. Мои умения зависели от моего старания в обучение, а не от гипотетического магического таланта, отмеряемого природой.

Спустя десять лет я умел прятаться в тенях так, что даже чародеям не всегда удавалось найти меня с помощью магического зрения. Я узнал о сотнях ядов, различного рода действия, об уязвимых точках на телах всех живых существ — и фэйри, и людей, и, разумеется, о десятках способах мгновенного убийства цели, для многих из которых даже не требовалось оружия, в привычном понимании этого слова.

Я знал все это, но желания применять свои умения на практике у меня не было и в помине. Да, как ни странно, я вырос довольно миролюбивым фэйри. Я понимал, что вполне могу за себя постоять (хотя в открытой схватке я вряд ли сильно превосходил воинов людей), и мне вполне этого хватало. Мой наставник был несколько разочарован, однако, не стал настаивать на применении моих талантов во имя Лесного Двора, а предложил мне попутешествовать по землям людей.

Сказать, что я был в восторге от этой идеи — значит не сказать ничего. Новые места, новые знакомства, новые знания — просто ради самих знаний — всегда привлекали меня. Не долго думая, я собрал немногочисленные вещи и, попрощавшись с сестрой, которая все еще продолжала обучение отправился в путь.

За время своих странствий, я, кажется, побывал во всех уголках земли. Я путешествовал на драккарах с ограми, побывал в подземных залах дварфов. Я наблюдал за освобождением от англичан Орлеана. По Великому Шелковому Пути я добрался до края мира, по пути познакомившись с другими народами фэйри — шестирукими ракшасами, обитавшими недалеко от берегов Ганга, и хитроумными кицунэ, живущими в Японии. В Карпатских горах я гостил в последнем племени великанов, а в Гималаях как — то раз удалось заметить старого красного дракона (меня он, к счастью, не заметил). Недалеко от Новгорода я познакомился со странными магами, называвшихся волхвами, чьи способности в управлении природой ненамного уступали эльфийским. Под палящим солнцем Африки я наблюдал за колдовством чернокожих шаманов, призывающих духов животных и земли.

Разумеется, я не просто так болтался без дела, удовлетворяя свое любопытство. Обо всех сколько — нибудь значимых делах я докладывал Кэссаэлю. Любые события в людских государствах, в которых я находился, открытия человеческих магов, действия наших собратьев — фэйри. Я наблюдал за всем.

Поддерживал я и связь со своей сестрой, благо «Сапфир Далекой Речи», выданный мне перед уходом, был более качественным, чем стандартные поделки, и мог поддерживать связь с любым подобным амулетом, а не только с парным. Ариэль тоже закончила обучение и со смехом в голосе постоянно спрашивала о возможности присоединиться ко мне в моих странствиях. Ей тоже хотелось повидать мир.

Тревожная просьба вернуться домой настигла меня через год после падения Константинополя. Я тогда находился в Румынии, помогая местным жителем зачищать норы вампиров (мерзкие твари. Даже не хочется думать, что они тоже фэйри, а значит родственны мне), но получив весть от наставника тут же отправился в путь.