Кусака (СИ)

Махавкин Анатолий Анатольевич

Кусака

КУСАКА

Дождь немилосердно лупил по мутной реке, отчего казалось, будто в тёмной воде то и дело открываются крохотные рты. Глотнув воздух они тут же закрывались, давая возможность другим невидимым обитателям водоёма добраться до живительного кислорода.

Струйка воды нашла какой-то дефект в капюшоне дождевика и торжествующе поползла по ёжику волос, предвкушая сладкий момент единения с кожей головы. Ну вот, получилось: шлёп. Я поёжился.

Дина, моя собака, забилась под лавку и смотрела оттуда на меня с явным неодобрением. Она никак не могла взять в толк, какого чёрта хозяин, вместо того, чтобы сидеть в тёплой сухой комнате и бросать мячик в стену, торчит на мокрых досках пристани и вглядывается в серое марево частого дождя.

С другой стороны, кто виноват? Когда я накидывал дождевик, то честно предупредил обладательницу длинного носа и вислых ушей, что за дверью - сыро, холодно и совсем не гламурно. Мои слова подвергли сомнению, которое определённо скрывалось в глубине карих глаз. Пожав плечами, я толкнул дверь и выпустил четвероногого скептика под противные струи.

Когда вернёмся домой, Дина тотчас дёрнет вглубь комнат и даже не попытается вытереть лапы о половичок. Мне придётся вытирать отпечатки лап, а потом ловить грязное, по уши, существо и обтирать специальной тряпкой. Степлер станет насмешливо следить за всем этим безобразием с полки над камином и делать вид, будто не умеет улыбаться.

Где же этот чёртов Иван? Я поднял руку и откатив рукав дождевика посмотрел на часы. Ровно сорок минут назад Вера позвонила и сообщила, что пропойца уже выдвинулся к своему челну и очень скоро продукты и прочие припасы будут здесь. Потом сестра замялась и упомянула некую загадочную штуку, которую будет интересно посмотреть. Почему то она думает, что я тут совершенно слетел с катушек и мне обязательно нужно прислать очередной кубик-рубика.

Наконец-то в колышущихся струях появилось тёмное пятно. Дина принялась подгавкивать, выставив длинный нос ровно настолько, чтобы на него не попадали капли холодной воды. Спустя пару минут и я начал различать глухие шлепки вёсел, сопровождаемые недовольным кряхтением лодочника.

Вера как-то упомянула, что она выделила помощнику деньги на движок, но тот принялся убеждать, дескать вёсла - надёжнее, плюс значительно экономят расход горючего. Деньги он, правда, так и не вернул. Сестра махнула рукой. Сама она по реке не ходила - боялась, а в центр добиралась на видавшем виды Лендровере, который, судя по виду, собирали рабы, в перерывах между возведением пирамид.

Лодка, медленно выплывающая из дождевой мути, напоминала то ли Лохнесское чудовище, так несправедливо забытое в наше время, то ли постоянный транспорт некоего Харона. Тот, кстати, имел много общего с Иваном, сутулящимся спиной ко мне.

Опознав страшный предмет Дина перестала гавкать и спряталась под мокрой доской седушки. И причал, и лавку соорудил я, устав елозить сапогами по липкой грязи берега. Оценив качество, сестра попросила сделать такое же на их стороне. Впрочем, Вера старается нагрузить меня любой работой, которая может отвлечь от посторонних мыслей. В этом я с ней полностью солидарен. Нужно будет ещё сделать порядочный навес. Дина одобрит.

Лодочник, перемежая глухим кашлем непонятную заупокойную песню последний раз плюхнул вёслами и лодка тихо стукнулась о причал. Только теперь Иван поднял голову и обернулся явив мне лунообразное лицо без малейших признаков возраста. Поначалу я считал, что лишь я не способен разобраться в годах якута, но когда спросил сестру о возрасте помощника, то вогнал её в ступор. Сам Иван на такие вопросы не отвечает, убеждая, что ещё помнит, как здесь бродили мамонты. Иван поднялся и балансируя на покачивающейся посудине бросил мне конец грязной верёвки. Я набросил петлю на специальный крючок и подошёл к краю причала, наблюдая как паучьи лапки лодочника подтягивают лодку ближе. Сейчас якут напоминал гнома, которого злые люди вытащили из шахты и заставили заниматься перевозом.

Иван протянул мне видавший виды рюкзак с выпирающими донышками банок и принялся вытаскивать из-под лавки огромную сумку. Меня лодочник побаивался, поэтому предпочитал оставаться на борту посудины. Пару месяцев назад, когда я совершил один из нечастых гостевых визитов к сестре, пьяное мурло осмелилось повысить голос на Веру. Пусть мои ноги работают через раз, но сила то из рук никуда не делась. Испуганная сестра минут десять откачивала помощника, тыкая в плоский нос дурнопахнущие смеси, а когда тот-таки очухался, строго-настрого приказала мне сдерживать инстинкты.

Сумка хоть и объёмистая, но странно лёгкая. Должно быть там - одежда, о которой я просил Веру месяц назад. Старая дублёнка напрочь вышла из строя, когда я прошлой зимой скатился в овраг, а потом час карабкался наверх под ободряющий лай Дины.

Кстати, что это с ней? Обычно собака, с моего молчаливого согласия, облаивает Ивана, а сегодня молчит и дыбит шерсть на спине. Так она обычно поступает, если сильно испугана. До сих пор вспоминаю визит медведя в наш двор. Дина, предпочитающая наблюдение из окна обычным прогулкам, рассматривала улицу, тихо взлаивая на резвящихся птичек. Потом умолкла и вот так точно подняла шерсть на загривке. Спрыгнула с лавки и очень неторопливо, чтобы никто не посмел обвинить в трусости, удалилась в соседнюю комнату. А уже там забилась под кровать. Заинтересовавшись поведением животного я выглянул наружу и обнаружил тощего рыжего медведя, расположившегося среди мешков с мусором.

Медведей вроде не наблюдается. Странно.

Иван вновь наклонился и протянул мне серебристый ящик с круглыми отверстиями наверху и прочным кожаным ремнём. Приняв предложенное я сразу отметил две вещи. Во-первых, внутри довольно вместительной штуковины находилось нечто небольшое и оно непрерывно перемещалось с места на место. Теперь второе. Это самое, небольшое и явно живое, казалось необычно тяжёлым, для своего размера. Какого чёрта Вера придумала в этот раз?

- Что это? - спросил я, немного поболтав коробку. Наружу донеслось нечто, напоминающее шипение, - Чего молчишь?

- Вера сказала, - Иван, как обычно выговаривал слова медленно и чётко, словно русский язык давался ему с трудом. Однако я сам был свидетелем тому, с какой скоростью лодочник считывает информацию с монитора и знал, что он сейчас лишь притворяется тугодумом, - придёшь домой - позвони. Сама объяснит.

Домой? Я криво ухмыльнулся и поставил ящик на мокрые доски. Мой дом остался далеко отсюда, да и нет его больше. То, что тут, трудно назвать иначе, нежели временным пристанищем. Ладно, проехали.

Дина выбралась из-под лавки и продолжая топорщить шерсть на заднице, попятилась в сторону леса. Кажется, она и про дождь забыла. Совсем интересно.

Я бросил конец каната и лодочник позволил ему упасть рядом с собой. Потом молча взялся за вёсла. Ни тебе здравствуй, ни - до свидания. Я смотрел вслед, пока лодка не растворилась в струях дождя, а потом, тяжело вздохнув, принялся экипироваться. Как обычно, во всём этом присутствовала некая доля унижения. Именно по этой причине я и ждал отплытия лодки.

Сначала нужно поставить груз на лавку, чтобы после не пришлось наклоняться. Потом повернуться спиной и сунуть руки в лямки рюкзака. Так, пока вроде бы хорошо. Кто-то зарычал за спиной и я обернулся. Рычала моя собака, прижимаясь мокрым брюхом к грязной траве. При этом она не сводила взгляда с ящика.

- Помогла бы лучше, чем ерундой заниматься, - попенял я ей и приподнялся, - Ах ты, зараза! Стоим. Держим равновесие.

Оставалось взять в одну руку сумку, а во вторую - серебристую коробку, после чего можно начинать движение. В этот момент ноги едва не подвели, сделав попытку подломиться. Я опёрся рукой на загадочный ящик и ощутил, какой он тёплый. Может Вера прислала какую-то хитрую печь?