Боеприпасы на зиму (СИ)

Джордж Локхард

(Драко)

Боеприпасы на зиму

Вентиляционные трубы только в фильмах да комиксах напоминают сверкающе-чистые жестяные туннели. Настоящие всегда покрыты изнутри черным, отвратительным слоем гнуса — влажной смесью пыли, грязи, сажи и паутины, хитиновыми останками насекомых.

И да, разумеется: в них царит кромешная тьма.

Кагат ненавидел трубы, но обоняние у него было слабым, ночное зрение — прекрасным, а к жесткой и очень короткой шерстке мерзость не липла. Избранник самой природы, он полз вперед, волоча саквояж с оборудованием и обмотав голову марлей, чтобы защитить громадные ушные раковины.

Миссия готовилась почти месяц. Кагат изучал подлеты, расположение камер наблюдения, привычки охранников. Риск был огромным — дело ожидалось в разы опаснее всех предыдущих. Но в данном случае, как никогда к месту пришлась бы поговорка что риск — дело благородное. Слишком уж редко выпадает шанс действительно бросить вызов Системе и принести реальную пользу. Слишком редко удается песчинке заклинить беспощадные механизмы.

Кагату с трудом верилось, но цель столь упрямо прикидывалась достижимой, что могла, чем черт ни шутит, и впрямь таковой оказаться. За последние недели сайт стал заметно популярнее, а добытые Кагатом уникальные видеоматериалы начинали все чаще появляться в дайджестах PETA. Региональные новостные ленточки уже пестрели прозвищами вроде «нового WikiLeaks» и «экотерроризма». Терроризм, мой хвост… Ничего, главные разоблачения еще впереди. Все впереди, о да! После сегодняшнего всколыхнется така-а-ая муть… Волна поднимется — будь здоров. Отмолчаться никому не удастся.

Левое крыло внезапно уперлось в препятствие: кромешную тьму не брало даже ночное зрение, а пользоваться сонаром Кагат опасался, ведь сигнализация могла иметь ультразвуковые датчики движения. Уцепившись коготками, он подтянул себя вплотную к преграде и «ощупал» ее чувствительным носом. Сетка.

Не проблема… Перекатившись на спину, Кагат подтащил саквояж. Диаметр трубы не превышал пяти дюймов, так что сетка, скорее всего, предназначалась для защиты от насекомых; против крохотного, но очень острого секатора с победитовыми режущими кромками, шансов у нее не было.

Едва препятствие осталась позади, сверхчувствительные глаза Кагата уловили слабенький свет. Он пополз быстрее, по эту сторону сетки мусора было ощутимо меньше. С каждой минутой становилось светлее, воздух теплел. Вскоре на пути встретился и первый сменный картонный фильтр — это означало, Кагат достиг обитаемой части здания. Скорее всего, подсобки или уборной; свет проникал сквозь тонкие жестяные сеточки.

Кагат взглянул на электронный хронометр, вшитый в саквояж сбоку. Цифры светились лишь в инфракрасном диапазоне; путешествие по трубам отняло сорок минут. Значит, сейчас около семи часов вечера, рабочий день закончился и люди начинают покидать комплекс. Идеально.

Секатор бесшумно разрезал сетку и Кагат выглянул из трубы. Все верно, лючок для смены фильтров находился в потолке небольшой комнатки, где хранились пылесосы, веники и прочее «офисное оборудование». Вдобавок, запах не оставлял сомнений, что неподалеку — прямо за единственной дверью — располагалось человечье место отдохновения. Кагат потер крылом нос.

Взяв саквояж в зубы, он зацепился коготками за край разреза и повис вниз головой в трех метрах над полом. Оглядел комнатку, поискал водоотводные отдушины у пола. Лампы в уборной не горели, но глазам крылатого разведчика вполне хватало и света, проникавшего из коридора сквозь щель под дверью.

Не найдя выхода, Кагат подтянулся и, вновь, забрался в трубу. Прополз пару метров до следующей решетки, прижался носом к дырочкам. Коридор…

В воздухе пахло медикаментами и паленым рогом. Кагата передернуло от мысли о возможных источниках запахов, но он отлично знал, куда направляется, так что быстро опомнился и взял себя в крылья. Проделал секатором небольшую дырочку в сетке, открыл саквояж. Первая из четырех камер заняла свое место. Размотав клубочек тончайшей серебряной проволоки, Кагат расстелил ее по внутренней поверхности трубы в виде полуметровой прямоугольной спирали.

— Хэнк, — позвал он негромко, воткнув провод из центра антенны в передатчик, лежавший на дне саквояжа. — Я внутри.

— Есть картинка, — отозвался напарник, дежуривший на крыше с ретранслятором.

— Веди меня.

— Слишком мало ориентиров. Коридор пуст.

— Ясно… — Кагат щелкнул зубами. — Попытаюсь пробраться в лабораторию. Следующий сеанс связи оттуда.

— Принято.

Разведчик отключил рацию и торопливо смотал антенну. Спрятав ее и камеру в саквояж, он кое-как приладил на место вырезанный секатором кусочек сетки.

Что ж, поищем ориентиры… Кагат пополз вперед. Здесь, в жилых помещениях, вентиляционная труба была просто пыльной, грязь и мусор отсутствовали. Даже пауков на всем пути попалось лишь девять — крохотных, не слишком-то вкусных. Проглотив последнего, крылатый нервно взглянул на часы.

Скоро восемь, а он еще не установил ни одной камеры, даже не нашел лабораторию. Плохо… Труба тянулась строго вдоль коридора, ответвлений внутрь кабинетов за закрытыми дверями не было — очевидно, там поддерживалась стерильная атмосфера с отдельной системой вентиляции.

Вывод? Пора размять крылышки! Приняв решение, Кагат вырезал ближайшую сеточку и выглянул из трубы. Унылый белый коридор без мебели, без окон, прямоугольные люминесцентные лампы под потолком — обстановка больше напоминала эскалатор в метро, чем сверхсекретный правительственный объект. Высокие деревянные двери в стенах, вместо табличек — зловеще-красные цифровые табло. Двери закрыты наглухо. Разведчик гневно царапнул алюминий когтями.

Покрепче ухватив саквояж, он нырнул в пролом и помчался по коридору, держась у самого потолка, чтобы не попасть в поле зрения камер. Неужели все кабинеты опечатывают на ночь?! Так не бывает, должны быть комнаты охраны, столовые, серверные наконец! Хоть что-то… Кхшшш!!!

Метнувшись вверх, Кагат в последнюю секунду успел протиснуться в щель между акриловым плафоном и потолком. Вовремя — одна из безликих дверей неожиданно распахнулась.

Крылатый затаил дыхание. Лампа слепила его чувствительные глазки, различать внизу удавалось лишь силуэты. Двое людей — один высокий, широкоплечий, другой коренастый и низенький, скрюченный, похожий на карлика.

— Мне действительно пора возвращаться, профессор, — низким, хрипловатым баритоном произнес высокий. — С вами чертовски интересно, но завтра я должен быть в Вашингтоне. Эти проклятые слушания… Им нет конца.

— Вы же не забудете о моих требованиях? — с тревогой проскрипел коротышка. Его голос напоминал сражающуюся в мешке стаю голодных котов. — Я не отступлюсь! Я ждал много лет!

— Много лет ждали, значит, вытерпите еще пару недель, — довольно прохладно отозвался высокий. — Что вас так привлекает в известности? Вам ли не знать, что истинное могущество даруется лишь тем, о ком общественность даже не подозревает?

Коротышка ответил не сразу.

— Я знаю, знаю, — пробурчал он наконец с явным недовольством. — Но вам не понять. Над вами никогда не глумилось научное сообщество. Вас не игнорировали узколобые павианы, недостойные даже облизывать вам ноги! Я всегда был умнее их всех, умнее каждого, кто надо мной смеялся!

Высокий хмыкнул.

— Разве вам не достаточно сознания, что теперь все эти насмешники проглотят свои злые языки и удавятся от зависти?