Гнездо Дракона (СИ)

Калева Татьяна Григорьевна

Гнездо Дракона

1

Там, где заканчивается Париж, начинается ад...

Карету подбрасывало на ухабах и выбоинах, она скрипела и шаталась, казалось, что вот-вот рассыплется. Внутри на потертых и видавших виды неудобных жестких сиденьях подпрыгивали двое: недовольный седой старик и девушка с невозмутимо спокойным лицом.

- Детка, - ворчал старик,- зачем нас несет в эту дикую, забытую богами землю, в этот замок? Вообразила себя Консуэло...

Девушка даже бровью не повела, продолжая философски созерцать некую абстрактную величину, нарисованную ее воображением на противоположной потертой стене кареты. Старик не успокаивался:

- Фрида, я с тобой разговариваю..Эге..Кхмм..Ох-хо-хо...

Его покашливание приобретало все более раздраженные и угрожающие нотки. Но Фрида даже на это не обратила внимания.

Старик сокрушенно замолчал, поджав тонкие губы, от чего его упрямый подбородок еще больше выдался вперед. На подбородке гордо торчали три длинных седых волоска. Одет он был по моде средневековой Испании: колет, грязноватое, разорванное в нескольких местах жабо, дутые шарами панталоны, чулки со стрелками и дырами, а на ногах красовались стоптанные заляпанные башмаки. Его волосы были невообразимо всколочены и торчали в разные стороны. С тощей шеи, покрытой недельной седоватой щетиной, свисала толстая витая золотая цепь, на которой красовался какой-то старинный золотой орден, в давние времена , видимо, усыпанный драгоценными камнями, но теперь лишь в самой середине его пластины остался исцарапанный тусклый рубин. Орден болтался нелепо и беспомощно, что совершенно не смущало старика, ибо время от времени тот брал этот орден в левую руку и, любовно поглаживая рубин, гордо посматривал на свою спутницу.

Девушка была юная и красивая, но той неброской матовой красотой, что с первого взгляда даже не заметна. И лишь присмотревшись, человек начинал проникаться скромным обаянием этого чистого и спокойного лица, внимательного серого взгляда и нежной, немного ироничной улыбки. Одета она была в простое без украшений практичное платье темно-зеленого цвета с белыми кружевными манжетами и воротничком, что, в общем, выдавало ее социальный статус, говоря о том, что перед вами гувернантка или распорядительница дома.

- Фрида, поговори со мной, - требовательно проворчал старик.

Наконец девушка разлепила губы и невозмутимо произнесла:

- Я понимаю твое негодование, Гавриил, ты надеялся немного отдохнуть.

- Да, милая!- Гавриил вскинул косматые седые брови. - Надеялся - это не то слово. Я думал ты наконец угомонишься и останешься в Первом мире, ведь Сам наградил нас после последнего безнадежного дела. Хотя я думал, что Он нас в порошок сотрет.

Старик многозначительно посмотрел в серые глаза девушки.

- Что на этот раз подвигло тебя вернуться в мир людей? Мадам Жорж Санд что-то потеряла в Трансильвании?

- Дорогой ангел, мадам Жорж Санд никогда не бывала в Трансильвании. И дело даже не в мистере Стокере,- тут она весело от души рассмеялась. Потом ее взгляд погрустнел:

- Нет, это что-то другое. Что-то меня зовет туда.

Гавриил от изумления вытаращил свои старческие слезящиеся глаза:

- В своем ли ты уме, детка? Что все это значит?

2

В пещере было светло. Обставлено со вкусом, словно в светском кабинете какого-то лондонского денди 18 века. Горели свечи в многочисленных канделябрах, рассеивая теплый золотистый свет. То, что это именно пещера , было заметно по каменным ничем не задрапированным стенам да по входу, начисто лишенному какой-либо двери. Посередине импровизированной комнаты стоял перламутровый столик с витыми изящными ножками, по обе стороны которого расположились два роскошных дивана с парчовой серебряной обивкой. Вокруг в элегантном беспорядке были расставлены кушетки, оттоманки вперемежку с маленькими резными комодами, столиками и бюварами. Все это было того изящного стиля, что выдавало в хозяине любовь к роскоши и богатству. На обоих диванах, напротив друг друга сидели два господина. Между ними на столе покоилась шахматная доска с комбинацией, над которой оба господина собственно и застыли, внимательно погрузившись каждый в свои размышления.

Один из них был грузноватый добродушный ирландец средних лет с красноватым лицом, что выдавало в нем неуемного весельчака и любителя выпить.

Второй был старым валашским господарем в костюме 18 века странно смотревшимся рядом с костюмом ирландца в духе 19 века.

Было в этом что-то искусственное и нелепое: эта необычная пара людей казалась выпавшей из времени и пространства навсегда. Иногда они перебрасывались ничего не значащими фразами. Чувствовалось, что эти люди уже очень долго вот так сидят друг против друга, решая эту вечную шахматную комбинацию.

Вдруг ото входа подуло свежим прохладным сквозняком. Свечи в канделябрах заколыхались, но не погасли. Добродушный ирландец и гордый валашский господарь разом повернули головы в направлении источника того фактора, что враз изменил картину их совместного мира. У входа стоял Вельзевул. Оба внимательно посмотрели на вошедшего демона и , переглянувшись, вместе изменили позы, откинувшись на мягкие спинки своих диванов. Вельзевул медленно и спокойно прошествовал к ним и тяжело опустился в стоящее сбоку от столика с шахматной партией кресло. Кресло заскрипело под демоном, но выдержало.

- Что ж, господин Влад,- заговорил Вельзевул,- можете не беспокоится, сегодня я собственно не по вашу душу. Я к вам, господин Стокер.

Вельзевул перевел черный немигающий взгляд на ирландца и замолчал, испытующе глядя тому в глаза.

Ирландец выдержал взгляд, хотя это было нелегко, молча ожидая продолжения.

Они уже довольно долго были в Первом мире: ирландский писатель и старый жестокий румынский землевладелец , ставший легендой в родном краю. Древняя привычка к иронии и сарказму Самого соединила здесь успешного романиста и того, кто стал прообразом его самого нашумевшего литературного произведения, видимо, для того, чтобы за вечной шахматной партией да неторопливыми беседами они коротали свое пребывание в аду. А , может, и не для этого...Ибо неисповедимы Его мотивы. Но ясно одно- с тех пор писатель и жестокий господарь поселились вместе в этой пещере, и никто в Первом мире не решился бы сказать, что это была неудачная Его идея.

- Да, господин Стокер, я к вам,- твердо повторил Вельзевул.

Стокер невольно поежился от этого немигающего, без всяких эмоций взгляда, потом развел руками в стороны: мол, я слушаю вас. Демон качнул головой, словно отвечая на какой-то внутренний вопрос, затем сменив позу на более вольную, скинув державшее его напряжение, он продолжал:

- Дело на первый взгляд покажется вам сущим пустяком. Но это заблуждение, должен вам сказать,- демон снова сделал паузу и внимательно всмотрелся в выражение на лице писателя, словно хотел удостовериться, что его слушают очень серьезно. Писатель кивнул в ответ на эту паузу.

- Одна молодая особа снова выбралась из Первого мира. И снова без разрешения Самого. - изрек Вельзевул. Писатель все еще непонимающе смотрел на демона.

- Да, конечно, вам сложно понять. Если я скажу, что в прошлый раз эта молодая особа без разрешения вмешалась в очень сложную структуру и чуть не спутала карты Самому, когда пришла пора сменить служителя на посту Харона. Это чуть не потрясло основы Четырех миров. В нашем нелегком деле очень важен баланс. Не мне вам об этом говорить.

Он снова замолчал. Потом продолжил уже не глядя на Стокера.

- На сей раз она оправилась в ваш, господин Стокер мир. В замок Брэм, в Трансильванию...К Дракону...

На сей раз Вельзевул посмотрел прямо в глаза писателя.

- Но это невозможно, - начал ирландец с ухмылкой.- Дело в том, что замок , конечно, существует. Но Дракула...Это плод моего воображения...Так сказать, вымысел, выдумка миф...