ЭДЕМ-2160

 Григорий ПАНАСЕНКО

А.В. КОНОКОВ

ЭДЕМ-2160

Глава 1

—...Таким образом, к двадцать первому веку, а точнее к две тысячи третьему году идея евгенической программы окончательно закрепилась в научной среде Европейского Союза. Отцом-основателем программы мы теперь с уверенностью можем назвать профессора Оксфордского Университета сэра Мерфи МакДауэлла. Именно его имя, – Саймон посмотрел на портрет моложавого мужчины на стене, – послужило нарицательным для макдауэллизма в эпоху "антиевгенических" войн с две тысячи тридцать шестого по две тысячи сорок восьмой годы. Однако к две тысячи пятьдесят третьему году Панамериканский Союз стал первой в истории человечества страной, официально утвердившей обновленную евгеническую программу "Новый Эдем". Причиной к тому послужили два явления, носившие в то время локальный характер, но спустя три десятилетия ставших общемировой проблемой. Это всем нам известная "зеленая революция", которая удешевила пищевые продукты и повысила их качество, а также позволила снизить порог нищеты, и, во-вторых, изменения в динамике демографического роста, вызванные в первую очередь тем самым улучшением питания в странах с низким уровнем социально-экономического развития при сохранении старых культурных традиций, поощрявших многодетные семьи и патриархально-клановые отношения. Сценарии социологов и политологов конца двадцатого начала двадцать первого века о консервации роста населения на отметке восемь-девять миллиардов человек оказались несостоятельны.

Панамериканский союз стал первой страной, достигнувшей необходимого научно-технического уровня для осуществления "зеленой революции", а также первым почувствовал существенную разницу между устоями евроамериканскими, латиноамериканскими и афроамериканскими, то есть именно там "зеленая революция" первой обнажила проблему будущего демографического передела мира.

К тому времени синдикалисты получили большинство мест в Сенате и девяносто процентов в Парламенте. Изначальная евгеническая программа "Новый Эдем" предусматривала два шага: первый – узаконивание абортов и, второй – умерщвление умственно и физически неполноценных личностей.

В силу слабой идеологической подготовки общества население неадекватно восприняло евгеническую программу. По стране прокатилась серия бунтов, приведших к ее замораживанию. Общество на время отвлеклось от проблемы, тем более что в две тысячи шестьдесят восьмом – две тысячи семьдесят восьмом мир испытал Великую Депрессию, а так же стал жертвой Китайской демографической экспансии, более известной, как Первая демографическая война. Вслед за ней наступил Каирский кризис и Черная или Вторая демографическая война две тысячи девяносто первого – две тысячи девяносто восьмого годов, которые отодвинули вопрос о перенаселенности и необходимости возрождения евгеники.

Две тысячи сто пятый год можно назвать воистину поворотным в истории человечества, – здесь голос Саймона торжественно возвысился, – в этот год население планеты отпраздновало рождение шестнадцатимиллиардного жителя Земли, и численность граждан Панамериканского Союза превысила пять миллиардов человек. Мировой Совет предложил созвать конференцию по вопросу о демографической ситуации в мире, которая угрожала перерасти в Третью, самую кровопролитную демографическую войну. В две тысячи сто шестом году Мировой Совет одобрил решение о принятии всемирной евгенической программы на испытательный срок в двадцать лет. Это было секретное соглашение Панамериканского Союза, Евразийского Содружества, Восточного Альянса и еще ряда независимых государств. Основная масса населения должна была быть подготовлена в эти двадцать лет. Насущной необходимостью стало формирование общественного мнения о евгенике.

В две тысячи сто пятнадцатом году были подведены итоги и выявлена тенденция к падению рождаемости. Средства массовой информации сформировали положительное общественное мнение. В две тысячи сто двадцать шестом году евгеническая программа "Ноев Ковчег" получила статус официальной. На данный момент мы имеем четверть вековой опыт регулирования генетического фонда и рождаемости.

Темой нашей следующей лекции станет вопрос о формировании критериев евгенического отбора. На сегодня все, спасибо за внимание.

На этих словах Саймона прозвенел звонок, и он покинул аудиторию под гомон студентов. Весело бурлящий водоворот белых халатов заполонил коридоры. Саймон с трудом пробился к выходу. Он вышел из здания университета...

На улице было туманно и мелкая морось оседала на лице, неприятно холодя кожу. Редкие прохожие спешили поскорее укрыться за стеклянными дверями торговых центров, офисов и станций метро. Над городом повисли низкие тучи. На душе его скребли кошки: хотя лекция сегодня прошла как обычно, но что-то в ней Саймону не понравилось. Он всегда пунктуально выполнял любое свое дело и поэтому ровно за неделю до каждого занятия даже самый придирчивый декан нашел бы в его столе дискету с планом-конспектом лекции, а также подробное требование в лабораторный сектор на необходимые материалы. Все его лекции отличались аргументированностью, причем до такой степени, что многие называли это дотошностью или педантизмом. Но сегодня все равно что-то было не так. Саймон чувствовал, что он упустил нечто важное. Нервно барабаня аристократически тонкими пальцами по панели сигаретного автомата, он насвистывал надоедливый популярный мотивчик, прицепившийся с утра. В лоток выпала вакуумная упаковка "22-С" и приятным женским голосом автомат предупредил уходящего Саймона в спину о вреде курения. Машинально оборвав клапана яркой синей упаковки, Саймон выбросил его в ближайшую урну и поспешил к пневмопоезду. Когда зеркальные двери закрылись и он увидел в отражении усталое лицо с высоким лбом и прямым пробором редеющих каштановых волос, Саймон наконец понял, что давило на него подспудно все утро: он с брезгливостью провел рукой по щеке и подбородку, ощущая короткую колкую щетину, и отвернулся. Мимо стекла мелькнули пластиковые перегородки станции и красные сигнальные огоньки. Двери с мягким шипением разошлись, выпуская поток пассажиров.

Саймон торопился в офис, где его ждали неоконченные дела и отчет. Дорога от университета занимала не так уж и много времени. В офис он вошел как обычно ровно без трех минут два. На ходу поприветствовав секретаршу, Саймон открыл облицованную под клен дверь и, зайдя в кабинет, привычно сверил наручные часы с их бронзовым антикварным собратом на полированной крышке стола. Тяжелый хронометр, лениво покачивая маятником, отмерял последние секунды до начала рабочего дня в евгеническом центре.

На столе его ожидали кофе, наполовину готовый квартальный отчет и четыре видео письма. Выдвинув поочередно все четыре ящика стола, Саймон обнаружил письма, датированные прошлой неделей и аккуратно подписанные его же почерком. Немного подумав, он вынул дискеты и отправил их в утилизатор. Когда красный индикатор на панели терминала погас, автомат выплюнул готовые к использованию диски. Саймон так же аккуратно убрал их обратно в стол. В дверь робко постучали и секретарша тихим голосом сказала: