ЭДЕМ-2160

Саймон кивнул, но в душе его возникло чувство недовольства: он был хороший лектор, а педагогика его никогда не прельщала. Впрочем и педагогических талантов он не был лишен. И, разумеется, ради своей репутации, а вовсе не ради карьеры Харви, он постарается.

К тому времени, как машина подъехала к центральному зданию евгенического центра, Саймон уже был готов к занятиям. Зал встретил его аплодисментами и возгласами одобрения: его знали, его работы служили академической науке. Саймон улыбнулся и прошествовал на трибуну.

За полчаса лекции в аудитории никто не проронил ни слова. И под конец Саймон, вспомнив поручение Харви, отдал пятнадцать минут на вопросы. Хотя они сыпались, как из рога изобилия, ему удалось выделить троих. Он отметил их в списке с пометкой "отрекомендовать". Теперь можно было покинуть зал, что Саймон и сделал с чувством выполненного долга.

Однако помимо студенческой аудитории в этот день его ждали более интересные дела. Ему предстояло участвовать в подтверждении "синего" статуса. Лаборатория австралийского центра ничем особенным не отличалась от подобной же в Брюсселе или в любом другом центре Земли. На таком знакомом приборном столе уже находился образец тканей эмбриона. Саймону уступили почетное место и одновременно, как он понял, право начать анализ. До рези в глазах вглядываясь в двойную спираль, Саймон исследовал отклонения.

К его изумлению, все они оказались в пределах нормы – эмбрион заслуживал "золотого статуса", однако единственную странность Саймон опознал как потенциальное многоплодие. В норме количество двойняшек и тройняшек у человека невелико. Эта же особь должна была из каждой оплодотворенной яйцеклетки сделать сразу несколько эмбрионов. Более того, у нее удлинялся срок беременности еще на четыре-пять недель, для вынашивания этих детей. Саймон понял, что ответственное решение предстояло принять ему, в связи с чем, он обратился к директору центра:

— Я составлю протокол, куда включу свое компетентное мнение. За вами, как за начальником сектора остается право подписать или не подписать его. Однако прошу учесть, что в повторной экспертизе я уже не смогу принять участие, – Саймон вежливо кивнул.

— Разумеется, необходимое число подписей будет стоять под вашим решением, – директор особенно выделил слово "будет".

Пальцы Саймона запорхали по клавиатуре, и вскоре принтер выдал форму заключения. Оно гласило, что абонент номер 677001 получает "синий" статус на шестнадцатилетний период с момента рождения. В связи с тем, что мутация (далее следовал подробный отчет о мутации) предварительно признана положительной, все остальные отклонения не превышают пределов "золотого" статуса, эмбрион признан гарантированно полезным. В приложении Саймон порекомендовал социальным службам проследить заключение брака до пятнадцати лет. В противном случае применить искусственное оплодотворение даже без согласия абонента и родственников.

"Да, авторитет сильная вещь", думал про себя Саймон, глядя, как все без колебания ставят свои подписи на документе. На этом экспертиза завершилась.

Позже состоялся небольшой банкет, на котором все присутствующие тепло отзывались о работе Саймона. И хотя он не был тщеславен, ему польстили подобные речи, и настроение портила только неожиданно появившаяся зубная боль.

Без пятнадцати шесть Саймон был уже в гостиничном номере. Он аккуратно сложил бумаги и отчеты, переоделся в вечерний костюм с темным однотонным галстуком и, оставшись довольным своим отражением в зеркале, отправился к лифту. Желудок уже давно требовал внимания к себе. День выдался напряженным, тем более, что Саймон почти не спал, перелетев в утро из вечера.

В ресторане было людно, но шум странным образом рассеивался. Очевидно, работали хорошие звукопоглотители – заведение оправдывало свое имя. В этом крыле отеля располагался "Брисбен" – самый шикарный ресторан Сиднея. Отдельные уютные кабинки тут и там были разбросаны среди экзотических, тропических зарослей и стеклянных ширм с пузырьками воздуха и водяными потоками. В центре зала рос огромный сорокаметровый эвкалипт, и его крона находилась на высоте четвертого яруса. Второй ярус балконом опоясывал полусферу ресторана, где у дальней от входа стены с него изливался искусственный водопад. Третий ярус представлял из себя большие вычурные карнизы, а четвертый был цепочкой площадок на каркасе ажурных переходов.

Для тех, кто жаждал компании, а не уединения, в центре зала стояли столики, а у дальней стены находились танцплощадка и сцена. Живой оркестр подыгрывал местной поп-диве, бросавшей томные взгляды в публику. За ее спиной огромный голографический экран повторял все ее движения, а лазерные лучи разрисовывали прозрачные струи водопада.

"Представляю здешние цены, если они раскошелились даже на живой оркестр", без энтузиазма подумал Саймон. Однако скупость ему была не свойственна, тем более, что конверт с сегодняшними премиальными был весьма увесист. Саймон заметил спешащего к нему метрдотеля, с которым обменялся любезной улыбкой.

— Вам заказан столик в первом ярусе. Вы хотите поближе к сцене? – метрдотель застыл восковым изваянием, всей позой выражая вопрос и желание услужить.

— Пожалуй, – Саймон небрежно кивнул.

— Гейл, проводите мистера Мерфи к месту номер сто восемь и проследите за заказом. Приятного вечера мистер Мерфи, – метрдотель испарился почти мгновенно.

Саймон последовал за вертким официантом и обнаружил свой столик в тенистой куще буквально в дюжине ярдов от сцены.

Как раз в этот момент волоокая дива исчезла за кулисами и ее сменила сестра-близнец, отличавшаяся от предшественницы еще большей томностью взгляда и более глубоким контральто. Она бросила на Саймона обжигающе страстный взгляд и благосклонно кивнула оркестру.

По мановению руки метрдотеля перед Саймоном появился ужин, и он углубился в экзотику австралийской кухни. Минут через десять за соседним столиком появилась очень эффектная молодая женщина, казалось нимало не интересовавшаяся происходящим вокруг. Она курила тонкую длинную сигарету, и по ее лицу было видно, что она глубоко задумалась о чем-то своем. Саймон заинтересованно посматривал в ее сторону, но женщина упорно не замечала его взглядов.

От созерцания соседки его оторвал вежливый вопрос:

— Извините, у вас не занято?

Саймон поднял глаза и резкие слова, которые он собирался сказать, исчезли. Перед ним стоял ничем не примечательный человек. Таких называют "серыми". Но что-то в его взгляде заставило Саймона подчиниться.

— Я не отниму у вас много времени, – мужчина сел, так и не дождавшись приглашения. – Мистер Мерфи, я к вам по поводу сегодняшнего эксперимента. Ведь это вы сегодня присвоили девочке "синий" статус?

— Вы проявляете поразительную осведомленность обо мне и моих делах, – в голосе Саймона скользнула язвительность.

Собеседник оставил, однако, этот выпад без внимания и продолжил:

— Нам нужна ваша подпись под актом. Остальные обязательно подпишутся, нам важны именно вы. Разумеется, на ваш счет уже завтра будут перечислены комиссионные. Подпишите, пожалуйста, – незнакомец протянул Саймону бумагу.

Тот бегло просмотрел содержание, а собеседник, как бы развеивая последние сомнения, добавил:

— Надеюсь, нет необходимости уточнять ведомство, в котором я состою.

— Разумеется, – хрипло сказал Саймон.

Он быстро черкнул в трех местах документа и передвинул его по столу соседу.

— Всего хорошего, мистер Мерфи, – собеседник удалился. Слегка задев листья гинкго над столом.

"Чертовы спецы! Вечно лезут, куда ни попадя", Саймону было неприятно, что сейчас он отдал будущее неизвестной ему девочки в руки спецслужб. Как он мог забыть, что все гарантированно полезные мутации переходят в ведение Бюро Генетического Контроля при Мировом Совете. Мать той нерожденной девочки, которую он сегодня исследовал, наверняка уже под каким-нибудь благовидным предлогом перевозят в спецклинику, где будут сторожить как легендарный Форт-Нокс. Но больше всего Саймона злило то, что он не мог ничего с этим поделать: он знал себе цену, с его мнением считались тысячи людей, но здесь он был бессилен.