Дороги снов (СИ)

Воробьева Елена Юрьевна

4. Дороги снов

Дороги снов

Учитель Доо нашел весьма своеобразный способ развития моих семейных талантов. Застав меня за чтением очередного охотничьего трактата, он заметил, что способы выслеживания дичи и преступников мало различаются между собой, и вот уже которую неделю я учился применять на практике изученные теоретические рекомендации. Роль дичи успешно – и с удовольствием – играл Хранитель Сию, передвигаясь по саду то в физическом, то в эфирном теле. Он старательно путал следы, светящиеся синими кляксами в фокусе измененного зрения или вдавленные круглыми неглубокими ямками в землю нашего мира, прятался в высокой траве и скрывался в ветвях деревьев. Я скрупулезно исследовал сад, сканируя все уровни реальности, от тонких энергий до грубых материй, в погоне за хитрой добычей.

Учитель Доо тоже занимался своим любимым делом – вносил хаос в мою и без того непростую жизнь: оставляя тренироваться самостоятельно, он проникал в мою спальню или кабинет и то изымал, то подбрасывал самые разнообразные предметы, иногда даже подозрительно-опасные, вроде окровавленного кинжала. Не знаю, где он его раздобыл. Я должен был проследить пути вторжений, воссоздать траекторию перемещений по комнатам и истребовать похищенное или вернуть подброшенное, хотя иногда Учитель отказывался забирать «подарки». Именно так случилось с деревянным веером. Улыбнувшись, Доо развернул свой: так я познакомился с боевым веером тешань – изящной вещицей, снабженной, однако, стальными спицами и острой режущей кромкой. Мой деревянный, как оказалось, был учебным муляжом, и вскоре Учитель дал первый урок.

Владение веером требовало виртуозного управления телом. Техника работы с ним кардинально отличалась от ухваток, вбитых в детстве наставником по фехтованию мечом. Приходилось переучиваться буквально во всем: стойки, положение кисти, напряжение запястий, направление ударов... Как-то я не выдержал и потребовал от Учителя Доо объяснений.

– Зачем мне это нужно? Благородные мужи владеют мечом, фехтование признано одним из изящных искусств... Я же получаю от тебя не знание коварных приемов, позволяющих победить противника в схватке, а какие-то невнятные общие слова типа «спину ровнее», «ногами работай»! Какой ущерб можно нанести ровной спиной и этой нелепой игрушкой? – я кивнул на резной веер в его руке, еле заметно отливающий сталью на ребрах.

– Мне, конечно, неизвестны последние модные веяния двора, – он лениво раскрыл костяные пластины и пару раз обмахнул разгоряченное упражнениями лицо, – но царедворцы весьма консервативны и далеки от обыденной жизни, как ты сам смог заметить, прикоснувшись к миру простых горожан. Украсив скудость своего существования неисчислимым количеством условностей и ритуалов, они не забывают о безопасности: во дворце никто не имеет права носить оружия, кроме императорской стражи. Веера же испокон веков являются частью придворного одеяния мужчин и женщин, и кто сказал, что их можно использовать лишь для безмолвных бесед на любовные темы?

– О! – мои глаза загорелись: язык любовных бесед показался мне намного более перспективным применением тешаня.

– Научу и ему, – усмехнулся наставник. – Что до нанесения ущерба...

Учитель Доо пожал плечами, со скучающим видом подошел к старой сливе, просунувшей толстую ветку во двор, чуть выставил вперед правую ногу, подпружинил колени и, почти незаметно скрутив бедра, щелкнул по ней сложенным веером. Я еле успел уклониться от острой щепки, просвистевшей мимо виска. С оглушительным треском ветка рухнула, засыпав тренировочную площадку листьями и плодами. Спина Учителя Доо, кстати, осталась абсолютно ровной.

– Не важно какое оружие держат руки: меч, кинжал, кубок с ядом... или нелепую игрушку: «единая нить», – вот рецепт победы. Искусство применения боевого веера почти забыто сегодня, поэтому у тебя будет преимущество перед многими, если не всеми, когда вернешься в замкнутый мир Шести Семей.

Да! Я хотел разить врагов так же красиво, как Учитель Доо сокрушил ветку сливы, поэтому о смене оружия больше не заикался. Оптимистичное высказывание о возвращении предпочел же вообще пропустить мимо ушей.

Песочница пустовала редко. Скорость начертания знаков, контроль над взрывами... я был доволен прогрессом в этом тонком деле. Ежедневные медитации также помогали смотреть на мир свежим взглядом, и все несуразности, непривычности и неясности четко выделялись сознанием, позволяя достаточно успешно решать задания моих столь изощренных в издевательствах наставников. Иногда краем глаза я улавливал призрачное присутствие хранителя места. Гигантская кобра с любопытством следила за происками спевшихся Сию и Доо.

Выбираться за ворота не было ни времени, ни желания. Учитель Доо максимально нарастил интенсивность тренировок и изучения храмового наречия, и я уже мог неплохо на нем изъясняться. Утром осваивал упражнения с боевым веером, а вечерами вел беседы о высоком на древнем языке, выправляя произношение и нарабатывая словарный запас. Мне даже преподали основы сложения старинных баллад, и я немало времени проводил сочиняя пафосные описания великих свершений Хранителя Сию и Учителя Доо на ниве воровства и скрытничества.

Моя одежда для тренировок в последнее время стала подозрительно потрескивать, но я не обращал на это особого внимания: мало ли за какой сучок можно зацепиться, выслеживая Хранителя Сию в саду? Понял, что с ней не все в порядке только тогда, когда прочная домашняя куртка вдруг лопнула по шву на плече, помешав поднести к губам чашку утреннего чая. Неплохо бы обзавестись новой, для чего следовало вновь посетить квартал Ворон. Но простое решение, как оказалось, было не так просто воплотить в жизнь – в негодность пришел весь мой гардероб. Единственная приличная куртка обтягивала торс совершенно неприличным образом, а привезенные из дома новые, еще ненадеванные туфли оказались безнадежно малы. Решив последовать добрым советам, встречавшимся в книгах по домоводству, я налил в туфли воды и сделал несколько шагов по комнате – стопы безбожно ломило. Шипя и прихрамывая, подобрался к зеркалу и попытался взглянуть на себя объективно, будто вижу впервые. Ну что сказать, если не кривить душой? Жалкое зрелище? Нет, душераздирающее зрелище! Запястья по-сиротски торчали из коротких рукавов элегантной куртки для визитов, штанины не прикрывали тощие щиколотки... а уши? Оказывается, они ужасно топорщатся, эти уши! Ладно. Всем не угодишь, мне тем более угодить сложно. Туго затянул в пучок уже изрядно отросшие волосы, воткнул под щегольским углом шпильку, расстегнул верхнюю пуговицу куртки, чтобы воротник не давил шею, и босиком направился к Учителю Доо.

Он все понял без слов. Тут говорить нечего, и так видно.

– Кажется, где-то в глубине квартала, – задумчиво пробормотал он, – была одна забавная швейная мастерская. Если семья мастера не уехала в более приличное место, то нас там смогут удивить.

Я был готов ко всему: и забавляться, и удивляться, – лишь бы снова ощутить себя нормально одетым. Уши бы еще кто-нибудь помог слегка поправить... это я точно размечтался о несбыточном.

Мы уходили от центральных улиц все дальше. Дома превращались в домишки, улицы – в кривые переулки, благородство старины сменялось откровенной дряхлостью. Грязь у обочин, груды мусора на выщербленной мостовой, оборванные серые личности, шмыгающие от дома к дому... день на дворе, а они болтаются без дела? Учитель Доо орлиным взором озирал окрестности в поисках только ему одному известных примет и остановился, наконец, у покосившихся ворот, ничем не выделяющихся среди соседних. На стук долго никто не отзывался, и лишь когда мы собрались уходить, их створки коротко скрипнули. С серостью запущенного грязного дворика почти слился сгорбленный человечек, одетый в засаленный халат. Его лысая голова тряслась, руки судорожно сжимали клюку, глаза подслеповато щурились, а на пергаментном, почти коричневом лице с трудом просматривалась татуировка портного. Меня чуть не сбила с ног вонь дряхлого тела, будто гниющего заживо.