Данэя (СИ)

– Ты же был очень занят, сеньор, – вступился за него Уно, один из тех троих.

– Это правда, – но я бы постарался найти время. Ну, ладно. Давайте поговорим.

О чем? Большая часть их – и юношей и девушек – мечтала в будущем полететь на Землю-2.

– А на Земле вам разве нечего делать? Я слышал, кое-кто из вас успел что-то и здесь. Как это было? Мне крайне важно знать всё из первых рук, – он казался чем-то встревоженным.

Те трое стеснялись рассказывать о себе – говорил один из бывших с ними.

– Вообще-то, молодцы: я рад, что вы, молодежь, сочувствуете идеям возрождения равенства. Жаль лишь, что вы не представляли возможные последствия.

– Да нас лишили права ходить туда – только и всего. Подумаешь: мы и так больше не станем пользоваться гуриями. Это же недопустимо, бесчеловечно!

– Я рад этому, повторяю. Но речь не о вас – я боюсь, не придется ли расплачиваться гуриям: они не должны знать ничего подобного. Лал, Старший, говорил нам, что когда-то происходили попытки объяснить донорам их действительное положение – и тогда слушавших изолировали и умерщвляли в первую очередь. Подобное не исключено и теперь. Я попросил выяснить, что с ними.

– Мы, действительно – не думали об этом.

– Впредь придется: это слишком серьезно. Пока почти невозможно помешать сделать с ними что угодно.

– Нет! Не позволим: пойдем туда и не дадим!

– Стойте! Обождите чуть: мне скоро сообщат, как обстоит дело – тогда решим, что делать. Терпение! Учитесь у Лала – Старшего! – И он стал рассказывать им о нем. Эта почва была благодатной: в их глазах он читал горячую веру.

Но те, трое, едва слушали его. Значит, судьба гурий действительно не безразлична им: не только бравада, желание выставить себя перед товарищами двигало ими тогда. Дан и сам не был спокоен, хотя внешне ничем не выдавал себя.

Вызов на его радиобраслете: наконец-то! Ребята насторожились.

– Да, Марк?

– Нормально, Дан: все на месте – целы.

– Приезжай поскорей: здесь герои этого события.

– Ну-ка, покажи! Сколько их! А говорили, что всё устроили трое.

– Трое. Вот эти!

– Ага! Ладно, ждите. Приеду и расскажу всё подробно.

... – Послал туда одного из наших корреспондентов. Дежурил другой сексолог. На вопрос, что собираются сделать, ответил: изолируют – сейчас не прежние времена.

– Раньше могли бы и умертвить.

– Я не был уверен, что нет и теперь. Они их только лишили возможности бывать на общих праздниках и на конкурсах. Но, всё-таки, живы будут все!

– Мы не подумали об этом: мы не знали.

– Вы хотели им добра, а его нужно уметь делать – это не просто.

– А как отреагировал ваш руководитель? – спросил ребят Марк.

– Объяснял, как мы не правы, потом временно запретил бывать на играх.

– Да мы и сами больше не пойдем никогда.

– Пусть с нами будут девушки, которым мы сами нравимся.

– А найдутся такие? – лукаво улыбнулся Марк.

– А как же! – со смехом ответила одна из девушек. – Мне уже – особенно вот он.

Настроение у всех поднялось.

Молодежь встала: пора было уходить. Иву, Уно и Александру Дан предложил остаться:

– Я хочу с вами ещё кое о чем поговорить.

Начали появляться члены семьи Дана, его друзья. Ребята чувствовали себя не очень уверенно, молча сидели рядом на диване, осторожно разглядывая всех. Сколько же замечательных людей сразу!

Сам Дан. Мать Лала, Эя, которая, сказав им несколько слов и улыбнувшись, сразу показалась давно и близко знакомой – как любимый педагог. Великий корабел Арг, седой и веселый: к нему сразу же бросилась вышедшая из своей комнаты девочка, сестра Лала, которую вскоре оттеснил он сам – уселся рядом и завел негромкий разговор.

Последними появились главный постановщик “Бранда” Поль и молодая актриса Рита, игравшая в нем Герд, странно молчаливая. Вместе с ними Лейли – сама Лейли, более всего возбуждавшая их любопытство: но они осмеливались лишь изредка посматривать на нее. Она почему-то уже не была такой красивой, как раньше – со странно располневшей фигурой. Как и сидевшая с ней рядом Рита, Лейли тоже почти всё время молчала.

– Что вы сегодня такие? – обратился Марк к Лейли.

– Устали, – ответил за нее Поль.

– Тебе не по себе? – спросила Эя.

– Да так: немного.

– Что такое? – встревожился Дан.

– Ничего, Отец. Ты же знаешь, со мной тоже было.

– Чувство тревоги, Лейли?

– Оставишь ты её в покое?

Но после ужина он вместо того, чтобы поговорить с универсантами, Дан подошел к Эе.

– Послушай, Мама, спой нам сегодня, пожалуйста. Помнишь, те песни и арии, что ты пела для Лала и меня.

– Помню, Отец. Ты хочешь, чтобы я это сделала для Лейли?

– Да. Это успокоит её.

Он аккомпанировал ей сам. Голос Эи несколько потускнел с тех пор, но глубина чувства в её исполнении искупала это. То, что она пела, давно не исполнялось.

Лейли раньше никогда не слышала, как поет Эя. Какие чудесные вещи! Почему почти никто не слышал их? А если...!

... Уже пора было всем расходиться. Первым заспешил Арг: хотел немного поработать перед сном; Лал, извинившись, вышел провожать его. Потом поднялся Марк.

– Пойдем вместе! – предложил он юношам.

– Чуть подождите: я с вами, – попросил Дан.

– Не стоит: оставайся. Я сам поговорю с ними.

... – Хорошие друзья у Лала, чем-то они мне понравились, – уже у двери сказал Поль.

– Замечательные ребята! Ты послушай, что они сделали. На эротических играх стали спрашивать тех, кто уводил гурий: “А она сама хочет это? Она сплетала с тобой пальцы?” А дежурному сексологу заявили: “Что они – рабы?” Вот так!

– Молодцы! А чем кончилось?

– Их выставили оттуда. Там какой-то, – Дан со слов ребят описал его, – предложил гостям вывести их силой. Силой!

– Их теперь долго туда не пустят.

– Они сами туда не пойдут никогда.

Рита встретилась глазами с Лейли – они без слов поняли друг друга: судя по описанию, ясно кто предложил применить насилие – Милан. Опять он! Не только сегодня. Рита опустила голову.

– Чудесные были песни, – негромко, так, что её слышала лишь она, сказала Лейли. – Жаль, что их не знают. – Она положила Рите руку на плечо. – Я устрою концерт: спою их – пусть все услышат!

Рита кивнула в знак понимания: “И они – Милан и Йорг! Пусть убедятся, что ничего не могли сделать с тобой!”

Почему-то было трудно идти, хотя он и старался не обращать внимание. Но приходилось двигаться медленней, даже присаживаться на скамейки. Возраст, должно быть, дает себя знать. К счастью, это не видели юноши.

– Сейчас главное – как можно шире распространять идеи Лала Старшего. Многие в университете, кроме вас, знакомы с его произведениями?

– Кое-кто читает. Мы-то начали потому, что Лал ещё раньше познакомил нас с тем, что слышал от отца.

– И потом сообщил, что опубликованы книги Лала Старшего.

– Лал сказал вам это? Я думал, что его это давно перестало интересовать.

– Ты осуждаешь его?

– Он сын Дана.

– Но он не может разорваться. Ты знаешь, сколько он занимается: как будто боится не успеть до своего возвращения на Землю-2.

– Возвращения?

– Он же на ней родился. Лал – цельный человек: не может отдать себя чему-то наполовину. Понимаешь, сеньор, он не был и никогда не будет против того, что является главным для вас. И для нас. Но он понимает, что борьба за возврат социального равенства потребует человека всего, без остатка. И целиком пожертвовать своей главной целью он не может.

– “И для нас” – значит, вы трое не стремитесь улететь с ним?

– Потом. Сейчас наша цель – участвовать в великом деле возрождения справедливости. Как лучше действовать?

– Что вы делаете сейчас?

– Стараемся знакомить других с книгами Лала.

– Какими?

– Главным образом – “Неполноценные”.

– “Кто они – и мы?”?

– Ну да. Ещё просто говорим, с кем удается.