Игра форов

чистого любопытства. Они знали недостаточно, чтобы не выстрелить. «То, что мы сделаем в следующие полчаса, будет проигрываться в наших головах, пока мы дышим».

Он мог бы попытаться ничего не делать. Только выполнять приказы. В какие неприятности он может угодить, если будет только выполнять приказы? Каждый командир, который у него был, соглашался, что выполнять приказы ему следовало бы получше. «Думаешь, тебе потом понравится служба на корабле, мичман Форкосиган? Тебе и стае замерзших призраков? По крайней мере, ты никогда не будешь одинок…»

Майлз, все еще держа нейробластер, отступил назад, за пределы линии видимости пехотинцев, за пределы угла зрения Метцова. Слезы кусали и туманили его взор. Слезы от холода, без сомнения.

Он сел на землю. Снял перчатки и ботинки. Скинул парку и рубашки. Брюки и теплые подштанники сверху кучи, и нейробластер аккуратно на вершину. Он шагнул вперед. Скобы на ногах кололи как кусочки льда.

«Ненавижу пассивное сопротивление. По-настоящему ненавижу».

– Что это вы, черт возьми, делаете, мичман? – рыкнул Метцов, когда Майлз проковылял мимо него.

– Прекращаю это, сэр, – ровным голосом ответил Майлз. Даже сейчас некоторые из дрожащих техников дернулись прочь от него, как если бы его уродства были заразны. Однако Паттас не отошел. И Бонн.

– Бонн пробовал этот блеф. И сейчас сожалеет об этом. Для вас это тоже не пройдет, Форкосиган, – голос Метцова тоже дрожал, хотя и не от холода.

«Следовало сказать "мичман"». Что в имени тебе моем? Майлз заметил, как на этот раз волна недовольства прошла среди пехотинцев. Нет, для Бонна это не сработало. Майлз здесь был, наверное, единственным, для кого этот тип личного вмешательства мог бы сработать. Это зависело от того, насколько к настоящему моменту спятил Безумный Метцов.

Майлз обратился к Метцову и солдатам:

– Возможно, хотя и вряд ли, что армейская СБ не будет расследовать смерть лейтенанта Бонна и его людей, если вы подделаете запись и заявите, что имел место несчастный случай. Но я гарантирую, что мою смерть будет расследовать Имперская СБ.

Метцов странно улыбнулся:

– Предположим, не выживет ни одного свидетеля, который мог бы пожаловаться?

Сержант Метцова выглядел таким же застывшим, как его хозяин. Майлз подумал об Ане, пьяном Ане, молчаливом Ане. Что Ан видел, однажды много лет назад, когда сумасшедшие вещи происходили на Комарре? Какого рода выжившим свидетелем он был? Может быть, виновным?

– Из-з-звините, сэр, но я вижу по меньшей мере десять свидетелей за этими нейробластерами.

Серебряные параболы – с этого угла они выглядели большими, как обеденные блюда. Смена точки зрения была удивительно проясняющей мозги. Не осталось никаких двусмысленностей.

Майлз продолжал:

– Или вы предлагаете казнить свою расстрельную команду, а потом застрелиться? Имперская СБ допросит с фастпенталом всех вокруг. Вы не сможете заставить меня замолчать. Живой или мертвый, своим собственным языком или вашим – или их – я буду давать показания.

Дрожь