Игра форов

ни хотя бы распознать преступный приказ? Или знать, что надлежит делать в таком случае?

А Майлз смог бы?

Ситуация была двусмысленной, вот в чем проблема. Она не укладывалась в известные рамки. Майлз знал о преступных приказах, каждый курсант академии о них знал. Его отец лично приходил и проводил на эту тему однодневный семинар для старшекурсников в середине учебного года. Он сделал этот семинар обязательным требованием к выпускникам, ввел его имперским указом, еще когда был регентом. Что в точности составляло преступный приказ, когда и как не подчиняться ему. С видеосвидетельствами из разных исторических ситуаций и отрицательных примеров, включая с политической точки зрения катастрофическую Солстистскую Бойню, которая имела место под собственным командованием адмирала. Во время этих демонстраций неизменно один или несколько курсантов были вынуждены покинуть помещение, так как их тошнило.

Другие инструкторы ненавидели день Форкосигана. Их занятия были исподволь расстроены на недели. Одной из причин, почему адмирал Форкосиган не ждал до более позднего периода учебного года, заключалась в том, что он почти всегда был вынужден делать еще один приезд несколько недель спустя, чтобы отговорить какого-нибудь выведенного из равновесия курсанта от намерения бросить обучение почти в самом конце. Только курсанты академии получали эту живую лекцию, насколько знал Майлз, хотя его отец высказывал идею записать ее на головидео и внедрить как часть базового обучения во всех вооруженных силах. Некоторые части этого семинара были открытием даже для Майлза.

Но в данном случае… Если бы техники были гражданскими лицами, Метцов точно был бы не прав. Если бы дело происходило во время войны, под угрозой какого-нибудь противника, Метцов мог быть в пределах своего права и даже обязанности. Ситуация же была где-то посередине. Солдаты отказывались повиноваться, но пассивно. Врага в пределах видимости нет. Это даже не было ситуацией, ставящей под угрозу жизни людей на базе (кроме их собственных), хотя, когда ветер переменится, этот аспект может измениться. «Я не готов для этого, еще нет, не так скоро». Что было правильным?

«Моя карьера…» В груди Майлза нарастала клаустрофобная паника, как у человека, головой застрявшего в дренажной трубе. Нейробластер слегка покачивался в его руке. Поверх параболического отражателя от мог видеть молчаливо стоящего Бонна, слишком замерзшего сейчас, даже чтобы просто спорить. Уши у людей побелели, и пальцы, и ступни. Один человек свернулся в дрожащий калачик, но не сделал движения, чтобы сдаться. Не появилась ли еще в жесткой шее Метцова легкая слабость сомнения?

На один лунатический момент Майлз представил, как он отщелкивает предохранитель и стреляет в Метцова. А что потом, стрелять в солдат? Он просто не сможет уложить их всех, прежде чем они уложат его.

«Я, должно быть, единственный здесь солдат младше тридцати, который когда-либо раньше убивал врага, в битве или нет». Солдаты могли выстрелить просто по незнанию или из