Рейс по ту сторону смерти (СИ)

- Я и говорю... но, только..., - Руда замялся, - вам придётся войти в команду хотя бы формально. Я не прошу вас лицемерить, но как мы посчитаем доли? И когда? Вы, вообще, куда идёте?

- Хм, - качаю головой, - Командор, пока мы идём с вами.

"Ни "да" тебе, ни "нет", гад конопатый", - я ещё зол на него. Но я ему снова поверил. Он не давил на эмоции, чувства, он просто говорил о наших детёнышах...

   ***

   Плюшевый целую минуту молча переваривал новости.

- Вот же мы сволочи и жлобы! - обобщил братец впечатления. Я кивком горестно с ним согласился. От обид и следа не осталось - какие могут быть обиды, ведь не дети уже! Захапали лучший корабль, лучших ребят, всё у нас самое лучшее и все нас уговаривают, а пахали и жизнями рисковали сообща!

- Что будем делать? - Плюш не способен переживать дольше минуты.

- Руда сказал, что почти ничего, у нас всё и так неплохо получается, - поднимаю на братца  глаза, как бы говоря, - вот ты его не знаешь!

- Да чёрт этого рыжего знает, - отвечает он взглядом, сказав вслух. - Неплохо? Ну, так будет ещё лучше!

   ***

   Захар совсем не разделял наших переживаний - для него именно наше жлобство являлось проявлением крутизны и смекалки, а на остальных... Ну, сам же Командор сказал, забирайте, мол, корабль и валите пиратствовать! И чего ждём? Деток жалко? Хорошо - деток грабить не будем, что с них взять? А надо награбить побольше золота и вернуться в Англию... хотя нет, лучше зарыть клад и ещё золота награбить, а потом...Ну и далее по пунктам - топить фрегаты, как котят, повесить губернатора Ямайки и самому стать губернатором. Детский сад - штаны на лямке. Прав Руда, ущербное какое-то воспитание получается, однобокое. Оно и понятно - на литературу совсем нет времени...

   В этой хохме что-то есть - скорей, на взрослую литературу времени не хватает. Ведь, если принять за основу - её ценность в том, что она учит жизни, то верно и обратное утверждение - жизнь может научить литературе. Вот, блин, как Черныш на нас влияет, это, вообще, он нам сказал. Говорит, сами подумайте, что делать, и что дальше?  Мы ему - в школе дальше Му-му не заморачивались. А он - вот и славно, основа есть, придёт Пушок с предложениями по вербовке, вы его сразу, пожалуйста, не топите.

   Насчёт вербовок я так Захару объяснил - худший из пиратов дохлый пират, а без взрослых нас быстро поубивают, или многих убьют. Вот кого ему не жалко - Джима, Ваню, Ника, Китти, Кэтти, Петю, Криса...? Захар нормальный пацан, ему всех жалко и никого он не согласен терять за всё золото Индии. А наше "никого не жалко" воспринимается им как вынужденная мера мрачных времён, угу. Он ещё не понял, что сама мысль ради одних жизней отдавать другие о многом говорит и ярко его характеризует.

   Но это тема наших будущих уроков, а пока Му-му. Пришёл Пушок с предложениями, и мы его не утопили, как Черныш и просил. Сообразили, что не зря просил, Черныш такими вещами не шутит. В общем, психолог наш предложил пленных без предупреждений и объяснений выбрасывать за борт и спасать. Это их каким-то боком должно к нам расположить. Плюшевый сдержанно поинтересовался, откуда он это взял?

   - Вы можете не верить, но из жизни, ещё той, - приступил Пушок к изложению. Он, видимо, чувствовал, что разговор будет непростым, приготовился. Откуда он взял эти светлые идеи? Из реабилитационного центра больных химической зависимостью, куда его направил наш Стужа, в миру околоточный. Пушок, неглупый, даже в чём-то талантливый парень повадился попадать к нему в различных амплуа - от потерпевшего до подозреваемого... В нанесении побоев средней тяжести, хулиганстве, а в последний раз по мелкой краже какой-то ерунды из соседского гаража. И всё в состоянии алкогольного опьянения. В ребике существовало правило - каждый пациент при выписке должен иметь опекуна, чтоб было через кого отслеживать его судьбу, это важно для отчётности. Местный участковый Стужа и был таким опекуном для тех, у кого других опекунов не могло быть вообще. Но это не входило в его непосредственные обязанности, поэтому руководство центра шло участковому навстречу, если требовалось положить человека без особых формальностей. Стужа Пушку сделал простое предложение - попробовать начать жить с нуля, с осознания... Впрочем, это ему говорили психологи центра, а Стужа поставил перед выбором - в ИВС или в ребик.

   Хороший мужик Стужа, он действительно стал Пушку опекуном - привёл его на наш полигон, представил Чернышу, попросил посмотреть. В свою команду, понятно, не повёл, не хотел мозолить парню глаза. А Пушок, кстати, в первом варианте, пока не набрал подобающую Чёрным псам форму, "Пушистик", его не подвёл. Он остался в центре сначала волонтёром, потом соцработником, главврач помог ему восстановить права, Пушок устроился на основную работу в такси. И поступил в универ учиться заочно на психолога. Ага! "Это ж для таксиста самое интересное!"

   Так к чему он нам это рассказал? А к тому, что ему последние дни жизни часто приходилось общаться с родственниками больных. Есть диагноз - созависимость, почти ничем не лучше зависимости. Вот он говорил мамам, сёстрам, жёнам, отцам - забудьте жалость, пусть ваш родной человек отчается искать в вас сочувствия. Единожды уступив его мольбам "последний раз, клянусь!", вы его убьёте. И приводил простой пример. Если лабораторную мышь поместить в колбу с водой, она утонет за четверть часа. Но если её в последний момент "спасти", обсушить, покормить, то в следующий раз на одной надежде на спасение она продержится около суток.

   Тут мы с Плюшем переглянулись - "да это ж про меня, про нас про всех! Какие к чёрту..." мыши! Захар с его живым воображением сравнил уровень могущества человека по отношению к мыши и попытался представить себе существо настолько же могущественнее человека... гм... Получалось, что это - Бог. И если признать всё с нами происходящее экспериментом, значит, Он есть, а если чудом - тем более! Судя по застывшему взгляду Грегори (точно не Плюша, я их уже уверенно различаю), в его душе шли схожие процессы. Но раз уж мы в руке Его, и до сих пор живы, значит...

   Творим дальше. "Что дальше?" - спрашивал Черныш. Ага, у Пушка есть соображения! Ой, да ни к чему задерживать занятых людей, у нас всё сложилось, обсуждать нечего, а поболтать он может с Чернышом - сказали мы уже на ходу. Решение-то простое. Что, вернее, кого мы имеем? Отщепенцы флота его величества и отморозки французского криминального мира. Первый вопрос - кто кого будет вынимать из трюма? Ясно, что морпехи уголовников, тогда мы для франков станем просто лучшими друзьями. Ну, по сравнению с английской морской пехотой, всё ж в сравнении познаётся. Значит, первыми спасаем морпехов, а из них тех пятерых в клетке. Вот с ними нам прям кровь из всех щелей как нужно по-настоящему подружиться. Поэтому и спасать будем без фокусов.

   Прибежали на мостик, отдаём команды, дядя Грегори на трость опёрся, отвернулся, как на прогулку просто вышел. Обидно старому, что мы без предисловий и напрямую, и зря мы так, конечно, но уж больно азарт забирает. И дядя Гриша, судя по его поджатым губам, уже в предвкушении моральной компенсации - какой разговор, не обидим, отче! Да он и не сомневается, его снедает любопытство, в глазах пляшут бесенята - вот за что мы старых обожаем! Но сэр Грегори не унизится до вопроса, даже если собственную трость с досады перегрызёт - во, с набалдашника начал, пока задумчиво. Мы быстро, дядя Гриша! Или новую трость тебе закажем.

   "Забияка" в дрейфе, к нему с "Бродяги" спешит шлюпка с рабочими, да мы с "Д'Артаньяна". Мы, конечно, раньше, нам и всем эсцесовцам приходится всё делать очень быстро. Дождались рабочих, отправили восвояси обе шлюпки. Теперь ждать, ждать... всё - с дрейфа сниматься, сэр Джон! Со шкипером мы говорили почтительнее, и никакого лицемерия, просто угомонились слегка на вёслах. Ну, отряд идёт, как ни в чём не бывало, приступаем - спускаемся в трюм целым отделением SC.