Падающий факел

х внимания.

Но вечно тратить время на объяснения и утешения он не мог. Времени и так уже осталось слишком мало. Кроме того, не было заметно, чтобы старушка пыталась как-то выказывать обиду или досаду. На ее лице было написано только покорное согласие со своими недостатками, действительными или вымышленными. До чего же мы с ней похожи! – неторопливо приводя свои мысли в порядок, подумал Майкл. В мире нет ни особых, ни выдающихся людей, есть просто люди думающие и нет. Он много думал и теперь понимает миссис Леммон гораздо лучше, и если впредь станет относиться к ней так же, как и к себе, и ожидать от нее того же, что и от себя, то вполне вероятно, что они поладят очень даже хорошо.

– Я в толк не могу взять, к чему там весь этот шум, – вопросительно подала голос старушка.

– Думаю, что пришельцы устраивают на улицах кордоны для проверки документов, – ответил он рассудительно, перебрав в голове различные возможные ответы и придав голосу спокойный и вдумчивый тон. – Так всегда делается – сначала устанавливается контроль за передвижением по улицам. Потом, после того как все кварталы оцепляются и изолируются друг от друга и беглец уже не может ускользнуть незамеченным, начинается планомерная облава и обыски.

Таковы были его теории. Он мог говорить об этом вполне безразлично. В этом был особый эффект – спокойная задумчивость, абстрактные теоретизирования на темы принципов работы военной полиции, более чем туманные для хозяйки чайного магазинчика – и снова это оказался безошибочный ход. Майкл Вайерман делал то, что тысячи героев романов миссис Леммон делали до него. Имея представление о существовании кордонов не большее, чем его пожилая слушательница, он говорил с полной уверенностью в собственной правоте не хуже опытного актера, читающего текст с листа сценария.

Он был настоящим и живым – живым и находящимся прямо тут, рядом, и миссис Леммон участвовала в представлении со всем жаром откровенного, лично выстраданного.

Майкл быстро скользнул взглядом по лицу старушки и увидел ее широко раскрытые глаза, загипнотизированные своим героем и полностью забывшие о его сомнительном виде и странной задумчивости.

Это было лишь очередным откровением в цепи прочих, и, сообразив это, Майкл решил, что если он будет так же продолжать удивляться и впредь каждому из них, то проведет только за этим занятием весь день. Он был доволен – даже весел – от того, что явился объектом такого безоговорочного преклонения. Но обдумывать детали и копаться в причинах он уже устал. От усталости он валился с ног, все его тело болело, он попросту был испуган. И теперь к прочим его опасениям прибавились так же связанные с обязанностью не разочаровать ожидания его нежданной спутницы.

Сейчас самым важным было унести отсюда ноги, пока закинутый пришельцами трал не стянул его горло слишком туго. И если он не заберет миссис Леммон с собой, то ей наверняка не поздоровиться.

Все снова стало предельно ясно и очевидно. Он должен покинуть Филадельфию как можно скорее, и для этого