Дети победителей (СИ)

========== Пролог ==========

“Мы перерыли архив сверху донизу.

Именно так. Сегодня я точно могу сказать - поиски закончены.

Фотографии просмотрены через микроскоп, пленки прослушаны с десятикратным замедлением, а выводы… выводы просто сделаны. Туманные неубедительные выводы.

Конечно, в день, когда из папки К-133 выпали куски фотографии с бледным напуганным лицом, ощущение дурной бесконечности коснулось нас и больше не отпускало. Изображение обещало ответ на главный вопрос, который мучал нас много лет, и пока мы, развесив уши, копались в архиве “К”, он тайком выложил на наши столы еще тысячу головоломок. Простых, как дважды два, сложных, как сама жизнь-спектакль, в котором судишь только по тому, что происходит на сцене, без права глянуть за кулисы. Я год пытался разобраться самостоятельно. Бессонными ночами, в компании изуродованных временем голосов, в компании леденящих кровь фотографий.

Так вот, сегодня искать стало негде. Архив “К” истощился до самого основания.

Я держу ее над кроватью. Фотографию, в смысле. Она пришпилена английскими булавками к рыжеватым обоям, блестит неуместным глянцем… все же стоило распечатывать на матовой бумаге. Под ее взором неуютно - фотография заставляет думать о лишнем, порой отвлекает от текущих дел… коллеги часто спрашивают, зачем я пялюсь на нее перед сном и по пробуждении. Что ответить? Тварь на изображении кажется мне симпатичной. Пугающей тоже, но душевности у ее напуганных глаз не отнять.

…истлевшая сердцевина архива “К”.

Представитель (а может, представительница?) высокой агрессивной расы, с плотными костями и естественной роговой броней. Они наполняли собой целую планету - неспокойный, застывший в гротескном страхе космический шар, жители которого регулярно омывали континенты кровью. Рожденные для постоянной войны, они глядели на свой милитаристический мир крохотными глазами, впаянными в бронированный череп.

Они предпочитали длинные волосы, длинные когти, длинные имена. Они жили в громоздких коробках с узкими высокими окнами. Страдали равно как от холода, так и от жары, наследственных заболеваний и страхов. Хладнокровные убийцы - патологически привязывались к родным, близким и дальним знакомым. Мастерски мешая собственному счастью, погружаясь в безумие и плодя призраков. Их шкафы забиты скелетами, а память - взрывами неразорвавшихся снарядов.

Это то, что мы поняли, прослушав скромные запасы архивов института имени Кррау.

Иногда я представляю, как вхожу в темное помещение, где на стуле около вырубленного в стене окна сидит, сгорбившись, он. Молчаливый товарищ с фотографии над кроватью. Светлые волосы завешивают чудовищное лицо, плечи подрагивают, а ладони покоятся на коленях - чтобы не повредить никого кинжалами-когтями. За окном громыхает, словно идет сухая гроза. Я говорю ему, что однажды его история сложится иначе, даже если точка в ней поставлена тысячи лет назад. Вглядываюсь в фотографию и обещаю помочь, придумать выход, говорю убедительно. Тогда он поднимает голову, и по глазам видно - верит. Мой самый доверчивый призрак.

- Мы ищем одного человека, - говорю ему. - И мне кажется, я его нашел.

Он поворачивается к свету - за окном темнеет мертвый город. Здания осыпаются, и грохот камней многократно отражается от багрового неба”.

========== Интерлюдия 1. “О застежках” ==========

Шуршит, сбивается звукозапись. Голоса искажены до предела, дрожат, словно рвутся на свободу, но они намертво впечатаны в гниющую синтетику. Временами пропадают или становятся совершенно неразборчивы - посторонние шумы поглощают их целиком. Но, несмотря на это, остается возможность услышать больше, чем просто слова.

- …не помните, во что он был одет?

- Прекрасно помню. Он всегда приходил в одном и том же: длинное серо-коричневое пальто, такое… строгое. С привкусом издевательства.

- Простите, чего?

- Издевательства. Потому и обратил внимание - подобные выдают в виде премии госслужащим. Эмблема министерства на кармане. Ткань прочная, но… знаете ли, не праздничная. И главное: фирменный стиль - гора застежек. А ведь у Кеталиниро не доставало одной руки, вы в курсе? Точнее, кисти, но ему хватило. Так что… своеобразная премия… вы бы там сказали кому-нибудь, чтобы перестали издеваться над ветеранами… (затерто)

- …еще детали?

- С воротником у него какая-то беда приключилась. Я не успел вглядеться, но мне показалось, он весь в дырах.

- А… (затерто) …о его поведении в тот день?

- Не вглядывался. Без него тошно было. Ну… он был немного заторможен, словно его уронили. Растерян.

- Он рассказывал, что его тревожит?

(отрывистый сухой смех)

- Нет…

- Коллеги говорили, будто бы Кеталиниро уходил с работы слегка возбужденным. Соседи же утверждают, что домой он пришел позже обычного и не совсем вменяемым, упоминал, что ему угрожали. Что-нибудь знаете об этом?

- Нет.

- О чем вы говорили?

- Мы, кажется, и не говорили вовсе.

- То есть вы не в курсе, каким образом Кеталиниро ночью оказался в кровати, полной собственной крови?.. (затерто)

- …нет, правда! Он был совершенно спокоен! Совсем не похож на человека, который готов порешить себя! Спросите у охраны, все видели - он вдруг что-то вспомнил и убежал, но мне не показалось это странным! Кеталиниро всегда был немного дерганым и пришибленным! Я списал его поведение на… (шум за кадром)

- Понимаю.

- Мало ли какие дела могут быть у человека ночью…

- Так вы не можете назвать ни одной предпосылки к тому, что произошло далее?

- Если честно, я не совсем еще понял, что же произошло далее…

Шум накрывает голоса плотным ватным одеялом и больше не выпускает на поверхность. Дальше, видимо, можно не слушать.

========== Глава 1. КЕЙТЕЛЛЕ. Сегодня ==========

Ввиду сложности образования имен считаю своим долгом дать некоторые пояснения относительно сокращений и ударных гласных:

Кеталиниро - Кейтелле

Лиенделль (сокращенный вариант неизвестен)

прим. автора

Вечером Лиенделля насторожил посторонний шум. Соседи к тому часу разошлись по комнатам, и он остался досматривать повтор концерта в одиночестве. Общая комната не отапливалась, потому молодой врач сидел на диване, прижав колени к груди, его опутывали затертые военные шинели - домашняя униформа на зиму.

Сосредоточенную рыжую физиономию освещала тусклая лампа телевизора, по которому транслировали черно-белые кадры военных хроник. Лиенделль не шевелился, глаза цвета ржавчины напряженно впились в видеоряд. Зритель тихо подпевал, в слова он давно не вдумывался. Песни захлестывали все глубже и глубже, втягивая в монохромную картинку, и вот сознание растворилось во времени. Взгляд Лиенделля остекленел, на лице отразилось полнейшее отсутствие, как вдруг грохот в глубине коридоров заставил очнуться и замереть вместе с сердцем, дрогнувшим от неожиданности. Через минуту напряженной тишины за спиной врача прошуршала ткань. Торопливый шаг отразился от бетона и плитки.

- Кеталиниро, это ты? - Лиенделль развернулся, глаза сощурились в темноту, но после получасового сеанса у телевизора глубина зала представлялась бездонной космической дырой. Впрочем, в двух метрах от него действительно стоял Кейтелле - неестественная бледность выдала припозднившегося соседа. Невысокий, благообразного вида затворник с таинственным блеском в глазах. Из тех, кто по невыясненным причинам стареть даже не помышляет. Может, так только казалось: каштановые волосы были, как всегда, распущены, плащ застегнут через раз, сумка не застегнута вовсе - одной рукой строгости, созвучной возрасту, не наведешь. По лицу же определить года Кеталиниро еще никому не удавалось.

Лиенделль облегченно выдохнул.

- Вы что, ночуете в своем министерстве? Я тебя целый день жду! Тебе пришло кое-что, - врач суетливо зашарил по многочисленным карманам. Рывком достал истерзанный конверт, пострадавший в недрах шинелей, но когда поднял взгляд, обнаружил, что Кейтелле испарился - юркнул в коридор, так и не сказав ни слова. - Эй! Подожди! Да что с тобой?