Илион

– Никогда не задумывался, для чего нам дано это чувство? – сказал Орфу, услышав от друга об аромате свежей зелени.

– Какое?

– Ну, обоняние.

Маленькому европейцу пришлось глубоко задуматься. Он-то всегда принимал свой нюх как должное, хотя под водой или на ледяной планете от него не было ни малейшего проку, а в капитанской каюте и подавно. Манмут с изумлением обнаружил, что перечислил все места собственного обитания.

– Э-э-э… Можно учуять ядовитые испарения внутри «Смуглой леди». Или в переговорном отсеке на Хаосе Конамара… – Он запнулся. Нет, глупо. Для таких случаев моравеки обладали более совершенными системами оповещения.

Орфу тихо рассмеялся:

– А я мог бы унюхать серу на поверхности Ио, да кому ж это надо?

– Ты? – озадачился собеседник. – Высоковакуумный трудяга?

– Согласен, бессмыслица. Как и то, что я провожу… проводил… большую часть жизни, рассматривая мир в части спектра, доступной человеческому глазу. Однако это правда.

Вот и новая причина для размышлений. А ведь верно: знаток сонетов поступал точно так же. При желании он легко переключался на восприятие инфракрасных или ультрафиолетовых волн, а зрение Орфу улавливало радиочастоты и линии магнитных полей – незаменимая способность для того, кто работает в условиях проникающего космического излучения. Тогда зачем, зачем ионийцу выбирать «видимые» волны?

– Мне кажется, наши дизайнеры, как и последующие поколения расы моравеков, втайне мечтали стать людьми, – ответил краб на невысказанный вопрос приятеля без своей обычной усмешки. – Эффект Пиноккио, так сказать.

Манмута идея не убедила, но он был слишком удручен, чтобы спорить.

– А теперь чем-нибудь пахнет? – продолжал иониец.

– Да, гниющей растительностью. Почти как на Темзе в час отлива.

Дабы не спятить от полного безделья, маленький европеец принялся сортировать и тщательно изучать вещи, захваченные со «Смуглой леди».

Самый мелкий артефакт – гладкий яйцеобразный объект чуть крупнее Манмута – оказался тем самым Прибором, важнейшим элементом для миссии Короса III. Друзья-путешественники ровным счетом ничего не знали о предназначении загадочной штуки: ганимедянин намеревался лично установить ее на Олимпе и при соблюдении неких таинственных условий произвести запуск.

Любитель Шекспира испробовал на Приборе сонар и отколупнул крохотную частичку блестящего покрытия, однако не понял назначения устройства. И по крайней мере энергия, содержащаяся в Приборе, имела невероятные объемы.

– Вполне может оказаться бомбой, – пробормотал Манмут, приставляя частичку на место.

– Не то слово, – поддержал его иониец. – Жахнет – и нет планеты. Ищи клочки по закоулочкам.

Европеец поборол искушение вышвырнуть последнего друга за борт и, притворившись, будто не расслышал, переключил внимание на могучие стены каньона, грозно вздымающиеся в трех километрах к югу. Гордые красные скалы, испещренные темными бороздами, возносились к небесам крутыми уступами. Неужели все это великолепие обречено сгинуть навеки? Мангровые деревья, растущие на болотистых землях нижней дельты, дикие виноградники на самых неприступных вершинах и даже хрупкое голубое небо с растрепанными перистыми облаками… Манмут попытался представить, как эта мирная картина исчезает в огромной квантовой вспышке. Нет, что-то здесь не так.

– Подумай, старина. Может, это все же не бомба?

– Прямо с разбегу другую версию и не сочинишь, – посетовал иониец. – В моем воображении вообще не укладывается такой размах, тут же сумасшедшие силы запрятаны. Технологии – запредельные. Я бы посоветовал обращаться с окаянной штуковиной поласковей, да раз она пережила нападение тех, в колеснице, плюс вторжение в атмосферу, погубившее твою подлодку, значит, не такая уж и неженка. Дай-ка ей лучше доброго пинка, и поговорим о следующем предмете. Что там у нас на очереди?

На очереди была вещь солиднее размерами, зато более доступная для понимания.

– Похоже на лучевой коммуникатор, – произнес европеец. – Сейчас он компактно сложен, хотя нетрудно догадаться, что при активации развернется высокий треножник, широкая тарелка направится в космос и пошлет мощный луч… неведомо чего.

– С какой стати Коросу тащить с собой коммуникатор? – усомнился Орфу. – Комсаты до сих пор носятся по орбите, да и сам корабль отлично справлялся с любыми пересылками. Даже твоя собственная лодка – и то имела связь с системой Юпитера.

– А вдруг адресат вовсе не там? – предположил Манмут.

– А где же?

– Без понятия.

– Кстати, как наш ганимедянин собирался закодировать сообщение? – осведомился краб.

Зрячий моравек удалил нанокарбоновое покрытие и аккуратно исследовал тонкий механизм.

– Тут есть виртуальные гнезда соединения, – заявил он после осмотра. – Очень удобно: можно загрузить всю визуальную и невизуальную информацию, зашифровать и активировать на месте. Если только начальство не защитило активацию каким-нибудь секретным кодом. Хочешь, подключимся и проверим?

– Нет. Не время.

– Ладно, тогда я закрываю…

– Еще одно. Какого сорта энергией питается устройство?

Незнакомый с чуждыми технологиями европеец рассказал в общих чертах.

– Ну и ну! – присвистнул иониец. – Искусственная антиматерия. Консорциум Пяти Лун использовал подобное топливо при первых межзвездных перелетах. Подключись мы с тобой к этой кормушке, силенок хватило бы на многие земные столетия.

– Выходит… – Сердце Манмута учащенно заколотилось. – Если заменить ею сгоревший термоядерный двигатель «Смуглой леди»…

Иониец погрузился в молчание и, наконец, с неохотой выдавил:

– Не-е, вряд ли получится. Когда чудовищная сила вырывается на волю с чудовищной скоростью, она неуправляема. Мы-то с тобой еще нашли бы способ подпитаться от энергетического поля, но заправить лодку? Тем более что сперва нужно починить судно. А ты, если я правильно понял, не сумеешь сделать этого в одиночку?

– Тут потребуются доки Хаоса Конамара… – Манмут ощутил странную смесь сожаления и облегчения, осознав, что для его бедной подводной лодки не осталось надежды. Как ни скорбел он о непоправимой утрате, мысль о том, чтобы повернуть и проплыть обратно две тысячи с лишним километров, портила и без того угрюмое настроение.

Последним под руку попался самый большой, увесистый и самый непостижимый для понимания европейца объект: бамбуковая корзина полутораметровой высоты с основанием два на два метра, упакованная в прозрачный трансполимер. Внутри знаток Шекспира обнаружил сотни квадратных метров микротонкого «шпионского» полиэтилена со вшитыми в него полосками высокопроизводительных солнечных батарей, четыре газовых баллона (датчики засекли гелий, азото-кислородную смесь и метанол), восемь атмосферных реактивных двигателей со встроенными контроллерами и, наконец, двенадцать аккуратно сложенных пятнадцатиметровых углепластовых тросов, присоединенных ко всем четырем сторонам корзины.

Манмут долго шуршал полиэтиленом, постукивал по днищу, напрягал сенсоры и раздумывал.

– Сдаюсь. Что это за ерунда такая?

– Воздушный шар, – откликнулся иониец.

Любитель сонетов недоуменно покачал головой. Допотопное средство перемещения – на Марсе? С какой радости тащить сюда…

Орфу ответил прежде, чем он сформулировал вопрос:

– Цель нашей миссии – миссии Короса III – находится на Олимпе, в центре квантовых волнений. Не собирался же ганимедянин штурмовать гору пешком! Кстати, какие размеры у этой штуки?

Манмут описал.

– Видишь? Все сходится. Если надуть шарик гелием, гондола спокойно поднимет и тебя, и Прибор, и лучевое радио, а затем унесет хоть на край земли… или на вершину знаменитого вулкана.