Запад Эдема (пер. О. Колесникова)

Сорли медленно повернулся лицом к мандуктос и поднял руки ладонями вверх.

– Все будет, как вы просите. Я сам приведу туда Духу. Сегодня же.

Керрик перевел его слова на саску, и мандуктос низко поклонились ему.

– Поблагодари этого саммадара, – сказал старший из них. – Скажи ему, что наша благодарность никогда не кончится. А сейчас мы должны передать его слова нашим.

Сорли взглянул на их удаляющиеся спины и покачал головой.

– Я не понимаю этого и даже не пытаюсь. Но мы будем есть их пищу и не будем задавать вопросов.

Потом был пир, и все саммады разделили свежую пищу. Керрик, который ел это всю зиму, сейчас не притронулся к ней, но выбрал большой кусок жесткого копченого мяса. Когда пир кончился, охотники закурили трубку, пустили ее по кругу, и когда она дошла до Керрика, тот с удовольствием затянулся.

Глава 23

Это была долина саску. Широкая и богатая долина, которая тянулась между защитными каменными стенами, высокими и непреодолимыми. Сначала здесь был только камень, который потом по воле Кадайра расступился в разные стороны. Ненни верил в это, ведь доказательства были у него перед глазами. Кто кроме Кадайра мог иметь такую силу, чтобы разрезать камень как мягкий ил? Разорвав камни, Кадайр проложил по дну долины русло реки и наполнил его свежей водой. Все это было ясно. Ненни сидел в тени у края и думал о том, что услышал от Саноне. Мысли, подобные этим, заполняли его мозг каждый раз, когда он охранял их долину.

Только Кадайр мог разрезать камни одним махом, но правдой было и то, что даже крепчайшие камни разрушает время. В этом месте стены долины расходились в стороны, образуя откосы с осыпями, по которым можно было подняться. Саску ходили здесь, когда покидали долину для охоты. Потому-то Ненни и сидел здесь сейчас, ибо ходили они, но могли пройти и другие, а в дальних холмах охотились каргу.

Ненни уловил какое-то движение среди камней. Может, животное или птица, а, может, и нет. Саску не обращали внимания на каргу до тех пор, пока те держались на расстоянии. Им даже иногда позволяли подходить ближе, чтобы обменять мясо на ткани или горшки, но за ними постоянно следили, ибо каргу предпочитали постоянно действовать крадучись. Подобно животным, они жили под открытым небом и, безусловно, были ближе к животным, чем к саску, хотя и умели говорить. Правда, говорили они плохо, а их меха мерзко пахли, как и они сами. Движение повторилось и Ненни вскочил на ноги, держа в руке копье.

Там что-то было, что-то большое, двигающееся между двумя большими валунами. Ненни вставил копье в копьеметатель, держа его параллельно руке.

По склону карабкался каргу. Он должно, быть, устал, потому что часто останавливался отдохнуть. Ненни не двигался и следил за ним, пока не убедился, что он один. Место, которое он охранял, господствовало над дорогой и каждый, кто хотел попасть в долину, должен был миновать его. Убедившись, что за первым каргу не идут другие, Ненни тихо спрятался за выступом.

До него доносился звук катящихся камней, потом послышался топот бегущих ног. Охотник бежал между высокими каменными столбами, которые стояли на вершине, как часовые. Когда он миновал Ненни, тот прыгнул и тупым концом ударил в спину нежданного гостя. Каргу хрипло вскрикнул и упал. Ненни наступил на его запястье, затем отбросил копье незнакомца в сторону и ткнул острием своего копья в грязный мех, закрывавший желудок каргу.

– Твоему племени запрещено ходить в долину.

Острие наконечника сделало его слова более понятными. Каргу свирепо взглянул на него темными глазами, окруженными спутанными волосами и бородой.

– Я хотел пересечь… выйти к холмам за ней… – сказал он.

– Уходи обратно или останешься здесь навсегда.

– Нужно быстрее идти дальше… к другим саммадам…

– Ты пришел сюда тайком. Твоему племени запрещено пересекать долину и ты знаешь это. Почему же ты пытался проскользнуть?

Неохотно и бессвязно каргу объяснил почему.

Порро кончился, и Керрик обрадовался этому. Он творил с его головой странные вещи, и он не знал, было это хорошо или плохо. Он встал, потянулся, а затем вышел из пещеры с картинами и Херилак присоединился к нему. Они смотрели, как Саноне ведет торжественную процессию мандуктос к новорожденному теленку, лежащему на подстилке из соломы. Потом все они запели хором, а Саноне натер красной краской хобот существа. Его мать не привлекала к себе никакого внимания и спокойно жевала зеленые ветки.

Керрик заговорил было об этом, но тут его внимание привлекли движущиеся по берегу фигуры. Одна из них, с темными волосами и одетая в меха, была каргу, и Керрика удивило его присутствие здесь. Он знал, что иногда охотники приходят для торговли, но этот шел с пустыми руками, а шедший за ним саску нес два копья. Покалывая каргу одним из них, он подталкивал его в направлении Саноне.

– Что это? – спросил Херилак. – Что случилось?

– Не знаю. Давай послушаем.

– Он пришел в долину, – сказал Ненни. – Я привел его к тебе, Саноне, чтобы ты услышал его рассказ. – Он снова подтолкнул каргу копьем. – Говори, что ты рассказал мне.

Каргу посмотрел по сторонам, нахмурился, вытер пот с лица грязной рукой, испачкав его при этом.

– Я был в холмах, охотился, – неохотно сказал он. – Всю ночь прождал у водяной ямы, но олени не пришли. Утром я вернулся к своим, но все они были мертвы.

Холодное предчувствие кольнуло Керрика.

– Мертвы? – спросил Саноне. – Твоя саммад? Что с ними случилось?

– Они умерли. А у саммадара не было головы. Он провел пальцем поперек шеи. – Ни копья, ни стрелы, а все мертвы. Там было только это.

Он порылся под своими мехами, достал мятый кусок кожи и медленно развернул его. Керрик знал, что там лежит и что он сейчас увидит.

Небольшие острые предметы.

Дротики от хесотсана.

– Они пришли сюда!

Херилак громко выкрикнул эти слова, заревев, как от невыносимой боли. Его кулак ударил каргу по руке так сильно, что тот застонал. Дротик упал на землю и Херилак принялся топтать его ногами.

Саску удивленно смотрели на него, ничего не понимая, а Саноне повернулся к Керрику, ожидая объяснения. Но Керрик испытывал ту же самую смесь черного гнева и страха, что и Херилак. Наконец, пересилив себя, он сказал:

– Это те… с юга. Мургу… мургу, которые ходят как тану. Они снова пришли.

– Те мургу, о которых ты рассказывал мне? От которых вы бежали?

– Те самые. Мургу, которых мы никогда прежде не видели и даже не представляли. Они ходят, говорят, строят города и убивают тану. Они убили мою саммад и саммад Херилака. Охотников, женщин, детей, даже мастодонтов…

При этих последних словах Саноне кивнул с почтительным пониманием. С тех пор, как Керрик впервые рассказал ему о мургу, он много думал об этом вопросе, но ничего не говорил вслух, потому что не был уверен. Теперь же уверенность пришла к нему, ибо он знал учение и знал, что есть только одно существо, которое осмеливается убивать мастодонтов.

– Карогнис… – сказал он, и в голосе его звучала такая ненависть, что ближайшие к нему содрогнулись, отступив назад. – Карогнис ходит по земле, и теперь пришел к нам.

Керрик едва слышал, что говорит Саноне, не интересуясь его словами.

– Что же нам делать? Снова бежать? – спросил он Херилака.

– Если мы побежим, они последуют за нами. Теперь я понял значение моих снов. День, о котором я говорил, пришел. Я встречусь с ними и буду сражаться, а потом умру. Но это будет смерть воина, потому что многие мургу умрут вместе со мной.

– Нет, – сказал Керрик, и слово это прозвучало резко, как пощечина. – Это было бы хорошо, будь ты одиноким человеком, который хочет умереть. Но ты сакрипекс. Может ты хочешь, чтобы охотники и саммад умерли вместе с тобой? Может ты забыл, что мургу бесчисленны, как песчинки на берегу? В открытом бою мы можем проиграть. Сейчас я хочу, чтобы ты, ответил мне, кто ты – сакрипекс, который поведет нас в бой, или охотник Херилак, который хочет в одиночку выйти против мургу и умереть?