Илион

«Орфу! Сколько же времени я провел в грезах о Шекспире?» Чуть менее четырех часов, подсказал внутренний хронометр.

«Он еще может быть жив».

Моравек зашагал к воде, намереваясь брести по дну столько, сколько потребуется.

Десяток маленьких зеленых человечков преградил ему путь. Затем их стало двадцать. Потом пятьдесят. И вот добрая сотня существ окружила незваного гостя.

Манмут никогда не поднимал руки в гневе, но сейчас он ощутил готовность драться, растерзать, разбросать ненавистную орду, если придется. Хорошо, вначале он попробует убедить их словами.

– Уйдите с дороги, – провещал европеец на полной громкости и сам поразился звучанию собственного голоса в атмосфере Марса. – Пожалуйста.

Черные глазки зеленоликих созданий буквально сверлили пришельца. Однако где уши, чтобы услышать его, или уста, чтобы ответить?

Моравек печально рассмеялся и двинулся на толпу, зная, что ничего не добьется в одиночку. Твари просто навалятся на него и порвут в клочья. О нет. Мысль о подобной жестокости привела органику Манмута в смятение.

Одно из существ подняло руку, словно прося чужака остановиться. Европеец притормозил. Зеленые головы дружно повернулись направо, толпа разделилась, и к любителю сонетов приблизилось создание, ничем не отличающееся от других. Остановившись перед пришельцем, оно протянуло руки вперед, сложив их будто бы для молитвы.

Манмут не понял. Да он и не собирался копаться в тонкостях здешнего языка жестов в то время, когда Орфу…

Моравек попытался обойти человечка, однако дюжина других тут же сомкнула ряды вокруг посла, преградив путь к морю. Так-то, либо сражайся сейчас же, либо удели внимание назойливому немому.

Европеец испустил вздох, очень похожий на стон, встал как вкопанный и повторил жест зеленой фигурки.

Посол покачал головой, взял пришельца за левую руку (датчики моравека, органические и не только, отметили, что перед ним холоднокровное существо), затем отпустил ее, схватил правую и приложил к своей прохладной груди. Человечек надавил сильнее, пальцы уперлись и… проникли вовнутрь.

Манмут содрогнулся в отвращении, но странная тварь не разжала железной хватки, и ему пришлось наблюдать за собственной темной ладонью, которая погрузилась в жидкую грудь; светопроницаемая плоть сомкнулась у локтя вакуумным швом.

Каждый из человечков поднял свои ладошки к груди.

Растопыренные пальцы моравека нащупали нечто твердое, неправильной сферической формы. Зеленый шарик размером с человеческое сердце тихо трепетал.

Существо надавило снова, и европеец осознал, что от него требуется. Он аккуратно взял таинственный орган в руку.

Потрясенный, перепуганный Манмут едва не вырвал руку, однако пересилил себя и продолжал обнимать зеленый шарик-сердце. Моравек почувствовал, а не услышал вопрос – каким-то образом тот перетек в мозг посредством толчков и пульсаций. Слова не понадобились: ни английские, ни французские, ни русские, ни китайские, ни Первичные… В общем, любой известный язык не имел отношения к подобному способу общения. Манмут не знал, как следует отвечать, поэтому просто сказал:

– Я должен спасти своего друга. Он заперт внутри лодки.

Сто пятьдесят зеленых голов одновременно повернулись в направлении «Смуглой леди». Три сотни черных очей внимательно посмотрели на судно и вновь уставились на пришельца.

Прикрыв глаза, моравек себе представил Орфу в затопленном грузовом отсеке, а также наружные двери и коридор. По руке пробежал трепет.

Хватка вокруг запястья ослабла, и европеец вырвал ладонь со звучным хлюпаньем. Маленький зеленый человечек повалился на песок, скорчился на боку и замер. Пузырьки и комки в его теле перестали перемещаться, глаза подернулись белой пеленой и слепо уставились в никуда, пальцы сомкнулись в кулак и больше не разжимались. Сто сорок с лишним созданий развернулись и отправились прочь с явным намерением спасти Орфу.

Манмут рухнул на берег подле недвижного и очевидно безжизненного тела. «Святые угодники! Общение убивает их».

По крутой дорожке с горного кряжа сошли еще сто человечков. Двести. Триста. Шестьсот… Моравек устал считать, встал и, несмотря на последнюю волю погибшего переговорщика, побрел, а затем поплыл сквозь легкий прибой к затонувшей подлодке. Спустившись в сухую каюту, капитан проверил, не ожил ли хотя бы один аккумулятор. Чуда не произошло. Манмут открыл шлюз и поплыл по коридору к нижнему грузовому отсеку. Нет, здесь к ионийцу точно не пробиться, решил он, поднялся к себе и еще раз испробовал кабельную связь. Тишина. На столе в водонепроницаемой упаковке лежало издание Шекспира в твердой обложке. Европеец запихнул его в рюкзак, приготовленный на случай, если вдруг удастся вытащить Орфу, – там уже находились «черный ящик» судна, распечатки карт, ракетница и аккумуляторы.

Маленькие зеленые человечки доставили громадные мотки канатов и несколько роликов, с помощью которых перетаскивали громадные каменные головы. Таинственные создания проявили невообразимую работоспособность. Одни сразу же направились к берегу и закрепили концы веревок у края прибоя, другие погрузили стержни роликов глубоко в песок, третьи забили их же в скалу, устроив тянущие шкивы для подлодки.

«Смуглая леди» весила довольно много, в особенности с поврежденным реактором, залитыми водой отделениями и коридорами. Манмут не мог вообразить, чтобы крохотные человечки в самом деле сдвинули ее с места.

Но им это удалось.

В течение двадцати минут лодку опутала паутина из сотен черных канатов, каждый из которых тянуло маленькое зеленое существо. Марсиане понимали, что выполняют спасательную миссию; первым делом они подтолкнули судно слева, чтобы перевернуть его на правый бок.

Повинуясь невольному порыву, моравек едва не кинулся помогать, однако вовремя осознал, насколько это бессмысленно. Поэтому он продолжал ждать, сидя на корпусе плывущей подводной лодки. Как только обнажились двери грузового отделения, он соскочил на мелководье и включил нагрудные лампы на полную мощность.

Двери отсека перекосило и частично расплавило при вторжении в атмосферу; капитан раздвинул их на пару сантиметров, после чего отсек совершенно заклинило. Едва не разрыдавшись от разочарования, Манмут с бессильной злобой ударил по корпусу, но вдруг вспомнил, что не один, и яростно развернулся.

С полдюжины зеленых человечков стояли рядом на дне и глядели на пришельца. Похоже, они вовсе не нуждались в кислороде для дыхания.

Не желая платить ужасную цену за «переговоры», европеец осветил секцию дверей, молча указал на поверхность, изобразил жестами, будто бы закрепляет кабели вокруг выступающего фланца и дергает.

Шестеро существ разом кивнули и устремились вверх.

Вскоре они приплыли обратно; на сей раз их оказалось шестьдесят. Как и прежде, работа спорилась на диво, человечки трудились словно единый разумный организм. Несколько минут спустя, когда множество крепких тросов обвили нужный отсек лодки, марсиане жестами позвали Манмута за собой. И опять он пристроился на корпусе «Смуглой леди», дыша чистым воздухом, грея свою полимерную кожу в лучах солнца, пока сотни МЗЧ тянули судно к берегу. Тянули. Тянули. И тянули.

Обшивка затрещала, подлодка крякнула, покачнулась и, наконец, перевернулась брюхом вверх. Заветные двери погнулись, однако не поддались.

Моравек набросился на них с ацетиленовой горелкой, а когда в ней иссякли запасы энергии, принялся свирепо корежить и уродовать металл небольшим ломом… Все без толку.