Перед бурей

Однако Норда Прои подумал, что ему приятнее будет обезвреживать мину, чем любоваться на трупы на борту «Гниснейла». Он спросил:

– Слышали про того парня, которого Республиканская Служба Безопасности арестовала на Дерре-4? У него в ангаре нашли одиннадцать трупов имперцев в криобаках, все одеты в полную форму. Псих…

Капитан Оолес сказал:

– Я знаю эту историю. Он хранил их для того, чтобы, когда его сын вырастет, сказать ему, что случилось с его матерью во время оккупации. Он хотел, чтобы сын продолжил его месть.

Прои покачал головой.

– Я рад, что у меня был нормальный отец.

Оолес сложил руки на груди.

– А я рад, что мой родной мир никогда не был под имперской оккупацией.

В этот момент дроид СМ-1 наткнулся на плавающий в невесомости труп. Лицо мертвого имперского унтер-офицера, обожженное взрывом и вздувшееся от декомпрессии, повернулось прямо к оптическим элементам дроида, передававшим изображение на экран в рубке «Прочного».

Оолес сказал:

– Знаете, лейтенант, даже справедливая война выглядит далеко не героически для тех, кому потом приходится разгребать обломки и хоронить убитых.

– Полностью согласен. Я очень рад, что это наконец кончилось.

Дроиды СМ-3 и СМ-4 нашли то, что осталось от реакторного и машинного отделений «Гниснейла» – жуткое месиво оплавленного, изломанного и перекрученного дюрастила. Норда Прои кивнул.

– Да, это действительно был внутренний взрыв. Взорвался реактор солнечной ионизации.

– Диверсия?

– Или просто несчастный случай. Что бы ни произошло, это сбросило мотиватор гиперпривода прямо в шахту реактора. Взрыв отломил корму и разнес все, что ниже двадцать шестой палубы. Взрывная волна должна была убить всех на верхних палубах.

Прои переключился на сигнал от дроидов СМ-5 и СМ-6, пробиравшихся через обломки к командирскому мостику.

– Прапорщик, сколько членов экипажа должно было находиться в уцелевшей части «Гниснейла»?

– Сэр, по боевой тревоге там должно находиться двенадцать тысяч человек. В обычной вахте – семь тысяч.

Оолес вздохнул.

– Слишком много, чтобы взять с собой.

Норда Прои встряхнул головой.

– Скорее всего не менее половины экипажа было призвано из миров, которые сейчас входят в состав Новой Республики. Надо запросить штаб, чтобы они прислали транспорт.

Оператор дроида СМ-1 имел рабочее место у консоли в носовом трюме рядом с дроидом-аналитиком ДА-1. Вместе они обрабатывали поток данных от дроида СМ-1, работавшего во внутренних отсеках «Гниснейла». Недалеко сидел оператор дроида СМ-2 и его дроид-аналитик, они занимались обработкой информации от дроида СМ-2. Обычно первой задачей для дроидов и их операторов было составить опись тех отсеков, которые были расположены спереди от реактора (в первую очередь – ангаров), а также орудийных батарей, которые располагались по обоим бортам клинообразного корпуса. Но от корабля осталось столько, что эту часть задания пришлось пропустить. Все дроиды были направлены в отсеки под надстройкой разрушителя. Здесь корпус сохранился достаточно хорошо, и дроиды продвигались по коридорам без особых трудностей. Но когда они подошли к закрытому внутреннему коридору, ведущему к кормовым батареям, на консолях зазвучал сигнал тревоги. ДА- 1 доложил:

– Обнаружен свет.

Операторы и сами это увидели. Коридор был слегка освещен сверху. Немедленно оператор СМ-1 доложил на мостик:

– Лейтенант Прои, это Макки. Обнаружен свет в коридоре R, уровень 90.

Оолес прошептал:

– Интересно…

Прои, нахмурившись, вывел данные с экрана оператора на свой дисплей.

– Эта секция обслуживалась энергетической ячейкой №4, резервная – №8. Я полагаю, одна из них еще работает.

Оолес обвил головные хвосты вокруг шеи, что означало обеспокоенность.

– Стоит нам отойти подальше?

Прои, нахмурившись, размышлял.

– Нет. Это нормальное боевое освещение, а не сигнал тревоги. Макки, ты слышишь?

– Да, сэр.

– Имеются признаки движения, повышения температуры или вибрации переборок?

– Нет, сэр.

– Тогда посмотрите кое-что для меня. Проверьте уровень 96, коридор Q.

Оолес спросил:

– А что там?

Прои встряхнул головой.

– Подождите. Плохая примета говорить о том, чего ты хочешь – тогда ты этого не найдешь.

СМ-1 и СМ-2 вошли в шахту турболифта и начали продвигаться к уровню 96. Оолес и Прои с тревогой ожидали.

Когда первый дроид вышел из шахты, они увидели пустой охранный пост у разбитых взрывом дверей. Тысячи мелких блестящих осколков плавали в невесомости, как хлопья снега. Оолес сказал:

– Иллюминаторы на этом уровне должны быть выбиты после взрыва.

Прои покачал головой.

– Нет – слишком толстые. Это осколки от экранов дисплеев. Похоже, мы на правильном пути, Макки. Поворачивай к штирборту. Теперь вперед. Через взорванные двери. Теперь направо.

Маневровые ракетные двигатели дроида взболтали тучу осколков в неистовый вихрь, когда он повернул направо. Коридор вел в большое помещение с высоким потолком. Здесь двумя полукругами было расположено более сорока рабочих мест с терминалами, все их дисплеи были расколоты. В центре этих полукругов находился металлический цилиндр более двух метров высотой. На стенках каждой стороны цилиндра были огромные дисплеи, такой же ширины как и вход на мостик. Эти дисплеи не были расколоты, их покрывали многочисленные сообщения на Бейсике и двоичном коде. Прои с благоговением произнес:

– Клянусь драгоценностями моей матери!..

– Что это?

– Наш экспресс-билет на Корускант. Память их центрального компьютера цела!

Запоминающее устройство с «Гниснейла» было установлено в технической лаборатории. К нему были подключены три специальных сверхмощных дроида. Одного дроида было достаточно, чтобы поддерживать уровни и каналы ЗУ в работоспособном состоянии, а два других составляли резерв, на случай если первый выйдет из строя. Содержимое ЗУ центрального компьютера ИЗР было слишком ценно, чтобы рисковать. Однако, доступ к данным требовал знания более сотни имперских алгоритмов упорядочивания данных, использованных для записи в центральный компьютер. А эта информация хранилась в системных контроллерах, которые не сохранились после гибели корабля. Только четырнадцать из этих алгоритмов были известны экспертам технического отдела. Все четырнадцать были использованы без успеха. Содержимое ЗУ по-прежнему оставалось недоступным. Пять различных групп пытались взломать защиту – научные специалисты при содействии дроидов- аналитиков, но пока не достигли успеха. Работа продолжалась, были использованы файлы с других имперских кораблей, даже нескольких коротких строчек было бы достаточно, чтобы дроиды восстановили неизвестный алгоритм, открывающий секреты памяти «Гниснейла».

Группа-3 под руководством Джерса Мотемпа сумела восстановить первую строку алгоритма – это были имена и звания командира и старшего офицера «Гниснейла». Через день группа-5 нашла еще одну строку – заголовок стандартного имперского гиперком-сообщения.

Окончательный прорыв принадлежал опять Мотемпу – строка содержала приказ на ремонт ДИ-бомбардировщика. Более 1400 расшифрованных символов позволяли перейти к расшифровке нового алгоритма. Первый файл из него оказался расписанием нарядов. Второй был лог-файлом, содержащим запись сообщений связи в день, когда корабль погиб.

После этого работа пошла очень быстро. Интерфейс-дроид получил новый алгоритм и был подключен к ЗУ. Были расшифрованы десятки тысяч файлов, с каждого была сделана копия и отправлена в аналитический отдел.

Один файл содержал ID-номер АКО31995 и код срочности «крайне срочно». Этот файл попал в руки Айддара Нилайкирки.

Официально Айддар Нилайкирка был каталогистом и служил в поисковом отделе. Практически это значило, что он составлял списки, перечни, реестры, запрашивал, собирал, сравнивал. И все эти списки касались одного и того же – имперских военных кораблей.